Рассказывал мой друг, который в советские времена отработал три с половиной года в Австрии, наладчиком от «Станкоимпорта».
Налаживал он там как-то один здоровенный уникальный станок. Да-да, не удивляйтесь, советские станки и прессы охотно покупали не только в Индии или Нигерии, но и в Австрии, США, Канаде, Англии, Франции, Финляндии…
Особенностью этого станка было то, что его требовалось установить на фундамент строго горизонтально, причём обычный строительный уровень, в виде стеклянной трубки с пузырьком, не годился: точность нужна была значительно выше. По контракту, нужный прибор должен был предоставить покупатель, но такого прибора в том городе не было. Пришлось австриякам ехать в соседний город, да ещё и вместе с прибором арендовать специалиста, который умеет на нём работать.
Наконец, прибор привезли. Ставят на станок, проверяют… и обнаруживают, что станок выставлен идеально ровно! Никаких коррекций не требуется.
Вопросительный, непонимающий взгляд на наших наладчиков: это же невозможно, как вы ухитрились?
Те в ответ включают станок и достают из кармана обычный юбилейный рубль, тот, что без насечки на ребре. Ставят его ребром на идеально отшлифованную станину. Лёгкая вибрация работающего станка сводит силы трения к нулю, но рубль никуда не катится. Поворачивают рубль примерно на 90 градусов. Результат тот же: рубль катиться не желает. Станок выставлен!
Мы и они
Ещё одна история от того же друга.
Отлаживает он очередной станок. Рядом монтируют ещё один, уже не советского производства. Длинная станина (метров 12) и два австрийских слесаря, которые сверлят в ней понадобившиеся зачем-то отверстия диаметром миллиметров 15. Целый ряд вдоль всей станины. Один слесарь с одной стороны, другой, соответственно, с другой.
Сверлят обычными электродрелями. Кто пробовал – знает, что сверлить отверстия такого диаметра долго и мучительно, даже если у тебя в руках мощный и надёжный «Бош», а не китайская подделка. Но слесари упорно, хотя и очень медленно, делают своё дело.
Наконец, моему другу надоело видеть (и слышать) их мучения, слазит он с суппорта и подходит к тому слесарю, который ближе. Спрашивает, нет ли у него сверла потоньше. Тот даёт сверло диаметром миллиметров пять. Друг сверлит им отверстие в нужном месте, и получается это гораздо быстрее, чем толстым сверлом. Затем меняет сверло на нужное и рассверливает отверстие до 15 мм. Может, со стороны это покажется странным, но обе этих операции занимают гораздо меньше времени, чем сверлить сразу толстым сверлом. И главное – это не так нудно.
Австрияк расплывается в улыбке, трясёт руку, говорит «Данке шён», а друг возвращается на свой станок. Через часок он уходит на перекур и видит, что его сосед уже заканчивает свою половину работы, но его напарник ещё весьма далёк от финиша.
Подходит, спрашивает: «А чего же ты своему другу не покажешь?»
Ответ: «Дас ист майн приват» (это моя собственность)…
Как избежать неприятных командировок
Ну а пока мои друзья работали в Австрии, Англии, Польше и Канаде, я как невыездной - оборонка в прошлой жизни! - работал на родном заводе.
Очередное задание – индикация оборотной подачи на токарно-давильный станок. Что это за чудо? Грубо говоря, вместо резца – ролик, который обкатывают по плоскому листу металла, и тот принимает форму болванки, по которой этот ролик его обкатывает. Сама индикация не требует никаких изысканий, схема проста и очевидна. Как говорится, ничто не предвещало проблем.
Разрабатываю эскизы, но вдруг ко мне заходит зам главного конструктора (что бывало нечасто) и говорит, что конструктив должен быть максимально плоским. Зачем? Станок маленький (ну, это по меркам нашего завода тяжёлого станкостроения), и место ограничено. Заодно узнаю, что этих станков будет не один, два или три (что для уникальных станков обычно), а целых 25 штук. А выдавливать они будут не что-нибудь, а большие чаны для чебуречных. А потому львиная доля их уйдёт в города Средней Азии: Карши, Мары и прочая экзотика.
И вот тут настроение моё упало ниже плинтуса. Дело в том, что принцип «Автора – на сцену!» у нас на заводе соблюдался слишком уж неукоснительно. А проще говоря, если твоё устройство не работает, тебя обязательно вызовут лично, даже если дефект очевиден, и для его устранения надо всего лишь пальцем шевельнуть. Нет, если это командировка в какую-нибудь Германию, то тут прекрасно обойдутся и без меня, а вот в Мары… :)
А если учесть, что некоторые монтажники и наладчики относились к работе весьма небрежно (однажды даже увидел на печатной плате чёткий след промасленного рабочего ботинка), то до 25 не самых приятных командировок мне были обеспечены. Представьте: раскалённый вагон, ползущий несколько суток через половину Союза, полный аборигенов с детишками и не слишком привычными для нас обычаями… Плюс к этому, я о тех краях наслышался в армии. Байки о какой-то мошке-пиндинке, от укусов которой появляются язвы, медицина их не лечит, а заговаривать их может только какой-то древний старик, и прочие ужастики.
Надо было что-то придумать. И выход нашёлся.
Дело в том, что эта индикация – не самая необходимая часть станка, любой сколько-нибудь опытный токарь сможет обойтись без неё. Пришлось напрячь снабженцев, чтобы они достали только что пошедшие в серию крупноформатные и очень дефицитные тогда индикаторы КЛЦ-202. Это уже само по себе могло вызвать исчезновение схемы в неизвестном направлении (радиолюбителей хватало в любом городке, и если они даже не смогут эти индикаторы применить, то украсть их как красивые цяцьки наверняка смогут), но мне этого показалось мало.
Следующий шаг – полностью перерабатываю схему. Там четыре индикатора, и теперь они могут показывать не только миллиметры смещения ролика за один оборот, но и текущее время. А на лицевой панели гордо красуется тумблер: «Индикация – Часы». Конечно, начальство при согласовании разработки приказало тумблер убрать как излишество, но в схеме-то он остался, и с той же подписью. И любой, кто заглянул в схему, видел, что устройство способно работать в режиме дефицитных тогда электронных часов, да ещё и с такими здоровенными индикаторами.
Результат? Ни на один станок вызовов не было…