В своем Мерседесе S-класса она подъезжала к светофору на перекрестке Лобачевского и Вернадского. В это время из сумочки Birkin, стоящей рядом на сиденье, стали раздаваться колокольчики. Она правой рукой автоматом вынула кожаный футляр, отстегнула кнопочку и достала свою старенькую Vertu. Это был один из первых ее телефонов, и как не предлагали ей муж и сын Айфон, она ни как не могла взять в толк, зачем он ей нужен. Она поднесла трубку к уху. Между тем взглядом поймала свое отражение в зеркале на ветровом стекле и стала критически его рассматривать. Женщины, выглядящие моложе своих лет, с мелироваными волосами, челкой, небрежно и продумано прикрывающей лоб и ухоженные без изъянов, намного более придирчивы к своей внешности, чем простые труженицы. Вот и наша героиня с ужасом разглядела, что ее левая стрелка на реснице потеряла положенную ей симметричность. Первой ее реакцией было достать тушь и исправить катастрофу, но в это время, из другого конца города ее спросили: «Татьяна Павловна?» «Да, Вас слушаю» - сказала она мягким голосом.
«Это Вас из «Клиника Клиник» беспокоят» - продолжал дежурный женский голос на том конце. «Анализы готовы. Вы можете подъехать и получить результаты». Дама в Мерседесе спросила - «Сегодня, до какого часа работаете?». Она была начальницей среднего звена. Безусловно, присутствие на рабочем месте от звонка до звонка, входили в ее обязанности. Другое дело, что сформированный ею коллектив из своих однокашников и влившихся друзей и товарищей работал эффективно и без нее. Все это позволяло ей вольно распоряжаться временем. Вот и в этот июньский день, оставив производственный процесс течь в установленном русле, она направлялась по делам сына, который учился на третьем курсе одного из престижных вузов. Так как клиника была в тех же краях, что и вуз, она решила, что заедет и туда. И повернув на Вернадского, полетела по неотягощенному пробками летнему проспекту в сторону центра.
В вузе ее уже ждали. Декан обходительно встретил в дверях. Усадил в кресло и сам сел напротив. Девушка из секретариата расторопно принесла кофе и печенье. Во всем чувствовалась марка учтивости. И не мудрено, когда на каждой кафедре тут если и не звездочка отечественной политики, то гость ток-шоу это точно. Не смотря на то что, тема разговора всем была предельно ясна, декан, начал, как и водится в таких случаях издалека, с обычных учтивостей. В конце, этого формального вступления он поинтересовался: «Как супруг?» Отдавал ли он себе отчет, или это была не что иное, как дань вежливости, но именно этот вопрос и был ключом к сегодняшней встречи. Именно то, что муж Татьяны Павловны занимал достаточно заметный пост, а совсем не то, что ее сын, уже какой месяц буксовал на сессии, явилось причиной их встречи. Безусловно, ее сын не был самым прилежным учеником, но и безалаберным оболтусом его тоже называть не стоит. Кто сейчас учится без умеренного разгильдяйства? Тот, кто не любит развлекаться или не имеет возможности этого. Так и он, забавлялся и веселился, когда же запахло «жареным», перестал гулять и усердно пытался сдавать, пересдавать, но толи отсутствие навыка дотошно работать с материалом, толи чрезмерная придирчивость преподавателей, не меняли ситуацию. Так длилось более месяца. Пока после очередного намека, как-то «смазать» ситуацию, ему не посоветовали, привести родителей к декану. Вот именно поэтому сегодня Татьяна Павловна и сидела в этом кабинете и вынуждена была выслушивать вежливую болтовню. На протяжении всей этой преамбулы она послушно ждала, когда же начнется разговор по существу. Где-то рядом с этим ожиданием, ее мучило любопытство, подтвердятся ли ее догадки, зачем это потребовалось её участие, при решении учебных проблем сына.
«Татьяна Павловна» - наконец, начал переходить к делу декан. «Для Вас не секрет, в каком положении оказался Ваш сын. Нам бы очень не хотелось, чтобы он не сдал эту сессию. Ведь наша политика, бороться за каждого студента, в любой ситуации» - он приглашающе улыбнулся. Толи приглашая войти в обстоятельства, не сдающего сессию сына, толи борющегося за него деканата. «А каково, собственно его положение? Хотелось бы из первых уст это услышать» - еще более мягко, чем говорила с дежурной из клиники, спросила Татьяна Павловна. И пока декан, как на экзамене, пересказывал ей помесячную хронологию неуспеваемости ее сына чуть ли не с темами курсовых, не сданных экзаменов, с балами, которых не хватало и тому подобное, она не снимая улыбки, гадала, с каждым новым пунктом все повышая и повышая ставки его просьбы. Резюмировал же профессор свою тираду так: «Мы видим, что последнее время он старается, и если он вытянет хотя бы два хвоста, то появятся основания оставшиеся закрыть и осенью». На что Татьяна Павловна, подумав про себя «Кто же мешает вытянуть», вслух радушно откликнулась: «О, вы можете даже не сомневаться, что для него вся эта история большой урок. Такого лоботрястства он больше себе не позволит». Декан еще раз приглашающе улыбнулся и продолжил: «Хотел бы к Вам еще обратиться за советом» «Да, конечно, но что я-то могу» - машинально ответила она, про себя подумав, «началось». «Наш вуз уже больше года борется за передачу ему одного здания. Но постоянные бюрократические препоны откладывают решение в долгий ящик. Не мог бы Ваш супруг нам помочь с прохождением этих препон». «Думаю, он будет только рад, но Вы сами понимаете, это я должна обсудить с ним» - ответила она благожелательно. И после ничего не значащих формальностей они распрощались до новых встреч.
Пока она ехала из вуза в клинику, перебирая варианты как выпутаться из сложившейся ситуации, ее возмущение немного улеглось. Хотя один из вариантов ей и казался наиболее разумным, чтобы на нем остановится, но окончательное решение она отложила до разговора дома. Она не думала долго задерживаться в больничке, поэтому приехав, бросила машину прямо у входа и прямиком прошла к регистратуре, чтобы получить анализы. Сестра отыскала ее карточку и прилагаемый к ней файл с результатами исследований. Вручила ей, но только попросила не уходить, а подождать, поскольку врач хотел с ней что-то обсудить. Она присела там же, но, не успев даже сообразить, что хорошо бы переставить машину, появился доктор и вежливо увлек ее в кабинет. С самого начало ей это показалось странным, и несформулированная мысль, что захотят от нее на этот раз бродила невыраженным чувством. Врач усадил ее на стул перед своим столом с дежурной фразой: «Как себя чувствуете», а сам расположился в кресле напротив и начал рассказывать о достижениях медицины. Мысль о машине не придавала спокойствия. Когда же он дошел до фразы, что «со времен Гиппократа, впервые диагностировавшего карциному, наши возможности возросли», Татьяна Павловна, старавшееся никогда не перебивать собеседников, изменила себе и у нее вырвалось: «У меня рак?». Доктор замолк и ответил: «Анализ показал онкологию». Первая реакция у человека, услышавшего такой диагноз, это вынесенный смертный приговор. Поэтому как у любого приговоренного помимо холодного пота возникает вопрос: «Сколько осталось?» На что добрый и опытный врач сначала расскажет о методах лечения, а под конец, еще и заронит крупицу надежды: «Надо сделать более подробные исследования, чтобы определить стадию». Но, несмотря на все старания последователя Гиппократа заретушировать грозившую пациентке опасность, Татьяна Павловна, поняла, что время у нее не много, а без лечения и того меньше.
Приехав домой, она решила, не сообщать пока близким печальную весть о выявленной у нее болезни. Сын как обычно домой не торопился, а муж раньше одиннадцати и не приезжал. Так что у нее было достаточно времени, все разложить по полочкам. Когда же супруг появился в доме, у нее уже был сформулирован план дальнейших действий. «Дорогой, они хотят, чтобы ты им здание отписал» - рассказала Татьяна Павловна, уже перед самым сном. «А просто денег им мало?» - переспросил муж. «Скорее всего, они и доводили так с экзаменами, зная кто ты». «Ну, это уже понятно. Только, тут будет, как дашь им палец, руку оторвут. Ему еще два года же или три учится?» - растягивая мысли, вслух спрашивал он жену. За долгие годы брака он выучил, что она никогда не начинала серьезный разговор, не имея решения. Да и мнения ее по большей части били в точку, так что он хотел уже побыстрее услышать результат и заснуть. Татьяна Павловна же не торопилась. В последние годы, чем стремительней шла карьера мужа, тем меньше общего у них было. И совместное обсуждение проблем сына, навивало на нее чувство былой теплоты. Своим мягким, размеренным голосом она продолжала: «Ну, вариантов не много. Выбирай: армия, придумать болезнь и академический отпуск или отчисление. Ты какой считаешь лучше?» «Все паршиво. Не решают» - и чтобы как-то закруглять обсуждение, переспросил: «Неужели все?» Почувствовав, что растягивать разговор не стоит она, не без чувства самодовольства ответила: «Нет. Есть и еще варианты, но они потребуют от нас большего участия». Чтобы еще больше подстегнуть развязку озвучил: «Ты же знаешь, вопрос денег, не вопрос!» Смотря ему в глаза, она только добавила: «Придется еще покрутиться». После этих ее слов, он уже был абсолютно спокоен, так как в данном случае, он понимал, что покрутится, надо будет не ему. Окончательно же его вопросительный взгляд успокоился после слов: «Можно перевести, на такой же факультет, со всем престижем. Правда, там, говорят, взятки берут». По ее интонации он уже окончательно убедился, что проблема решена, поэтому поставил точку: «Да пусть берут. Надеюсь только не зданиями».
На следующий день, она отзвонилась, что появится на службе только после обеда. Это дало ей утро, которое она планировала провести с сыном. «Доброе утро!» - увидев, что он вошел на кухню начала Татьяна Павловна. «Привет» - отозвался он. «Я вчера говорила с твоим деканом» - голос ее как всегда был ровен. «И какой ценник?» - в его голосе даже не блеснуло любопытства . «Больше, чем мы можем себе позволить» - ответила она, не меняя манеры. «Уроды. И сколько это?» - ответ его явно интриговал, хотя он и постарался этого не выдать. Так и цедил, не поворачиваясь кофе из автомата. «Они хотят на дармовщинку кусок пирога». В его возрасте, ей уже не зачем было объяснять ему возможностей его отца, так что суть вопроса была понятна. Он повернулся к матери и с вернувшимися нотками безразличия произнес: «Ну, и что, возьму академку! А там глядишь остынут». «Не остынут, пока отец там. Слишком лакомо». «Ну, так, уеду». «Куда? Где поет зеленое море тайги?» - в ее голосе скорее прозвучало разочарование, чем ирония. «А что ты хочешь, чтобы я делал-то?» - с проскользнувшим раздражением спросил он. Так начинала проявляться его досада, что из-за него разгорается весь этот сыр-бор. Ей это нравилось: он не был безразличен и чувствовал ответственность. Она верила, что рано или поздно это себя проявит. Тихим голосом сказала: «Очевидно, надо перевестись в другой вуз». Эхом отозвалась его ухмылка: «И что надо чтобы я сделал?» Не меняя манеры, она так же тихой прозой ответила: «Ничего. Я обо всем договорюсь. Тебе надо будет только документы отвезти и, наверное, какие-то бумаги заполнять». Его недовольство и юношеский максимализм прорвался: «Опять, все за меня делаете? Задохнусь от вашей опеки! Сам наколбасил, сам должен разрулить». Со вздохом непонятого отчаяния Татьяна Петровна возразила: «Я буду жить, пока нужна тебе. А твой выбор прост: либо с нуля сам через дерьмо прогрызайся либо на орбиту мы выведем. Решай». У него была, конечно, первая реакция, с возгласом «Сам» хлопнуть за спиной дверью, но так же быстро как это пролетело в воображении, также быстро и осталось позади, а он остался стоять привалясь к мойке и попивая кофе.
Уже после того, как были завершены все формальности с переводом, Татьяна Павловна рассказала об обнаруженной у нее чуме века и не радужном приговоре. Она прожила после этого не более десяти лет. Врачи вряд ли ответили однозначно на вопрос, что позволило ей протянуть так долго. Деньги мужа и возможность лечится хоть в Германии, хоть в Штатах или желание быть нужной сыну. Но умерла, она ни тогда, когда метастазы вытравляли все живое, наступая в очередной раз с рецидивом. И даже, ни когда сын закончил вуз и начал работать сначала помощником депутата, а потом и сам стал депутатом. А где-то через год или чуть больше, после того как он женился, и она узнала, что у нее будет внучка.