Петро Иваныч он хороший, не обижал работников и не жаловался на них, а даже жалел.
Стюре нужно было идти работать, семья большая, тятя умер после трудового фронта, а маме было сложно прокормить кучу ртов. В огород на бахчу где выращивали арбузы, тыкву, капусту, огурцы, помидоры и многое другое нужен был сторож и работник огорода. Вот туда Стюра и пошла работать. А что, давали зарплату деньгами, да ещё за хорошую работу могли дать подпорченные овощи, которые не брал общепит и торговля. Руководил этим огородом Петро Иваныч Загорулько, он был добрый, ничего не выбрасывал из огорода, а раздавал хорошим работникам, помогал, знал их тяжёлую послевоенную жизнь.
Встретил Петро Иваныч Стюру возле балагана построенного из жердей (тонкие стволы деревьев) для сторожа и других работников на случай непогоды.
- Вечером становись на могылу та дывысь по сторонам - инструктировал Петро Иваныч Стюру.
- А зачем идти на какую то могилу да ещё вечером, я боюсь, я же на огород устроилась работать а не на кладбище.
- Да шо ты бачишь глупа деука, на кучу залезь, оттуда лучше дывится. Наблюдай, шоб никто не тащил домой овощи да никто шоб ни залез в огород.
Стюра взошла на высокий бугор и стала наблюдать за женщинами, заканчивающими работу. Прошли работницы с рядов арбузов и тыквы, закончили прополку работающие на огурцах и помидорах. Проходя мимо юной сторожихи, всем видом показывали, что ничего с собой не прихватили. Женщины действительно ничего не взяли с огорода, так как боялись новой молодой работницы.
Стюра осталась охранять огород до самого утра. В балаган, куда она вошла было темно но ароматно пахло травой и сухой листвой, у стены стояла грубо сбитая скамейка, при случае служившая лежаком а возле скамейки подобие столика из гарбыля(Обрезки при распиливании брёвен). Вместо двери висел кусок полога, прикрывающий балаган от ветра и комаров.
Начало смеркаться. Стюра расправила полог, прикрыв получше вход и забилась в угол на скамейке. Сидела, не шелохнувшись, в голове мелькали слова Петра Иваныча о могиле, о возможных ворах и бандитах. Стюра нагоняла на себя жуть, представляла разные картины и жалела себя. Всю ночь просидела сторожиха почти без движения, не смыкая глаз забыв про то, что она должна сторожить огород.
Утром, пройдя по огороду, Петро Иваныч не обнаружил следов воровства и был доволен дежурством Стюры. За хорошую работу он срубил качан капусты поеденной червями и со словами – Тут ещё можно кое что пообрезать да сварить борща – отдал юной сторожихе.
Девушка шла счастливая домой с небольшим заработком в предвкушении вкусного обеда из свежей капусты.
Прошли сутки и, Стюра вновь пошла на работу. Уже со знанием дела она обошла огород, взошла на бугор и начала наблюдать за закончившими работу женщинами. Но, не зная всех в лицо, не заметила, что одна молодая женщина не прошла мимо и не направилась к калитке. Последним как обычно уходил Петро Иваныч. Перед уходом он решил обойти огород и наметить план работы на следующий день. Проходя возле дальнего забора в конце огорода, заметил, что - то ползущее между грядками. Быстрыми шагами догнал ползущий объект и обнаружил в нём Симарину Верку. По всей её тропе, где она проползла, валялись выпадавшие из подола платья огурцы и помидоры. Петро Иваныч окликнул её, Верка встала и, остатки овощей высыпались из под платья. Молодая женщина поняла, что попалась и сильно заплакала. Она помнила, что совсем недавно во время войны за такое дело могли расстрелять за расхищение социалистической собственности как вредителя, как врага народа.
- У нас совсем нечего есть – плача оправдывалась она, - два маленьких братика и сестрёнка сегодня утром только пили воду и ели дикий лук а на обед мама обещала сварить похлёбку из семян конопли. Петро Иваныч был добрый и всё это понимал, его семья так же не доедала но воровать у государства нельзя. Отправив Верку домой решил устроить комсомольский товарищеский суд прямо на следующий день.
Утром следующего дня, собрав коллектив огорода на небольшой площадке возле балагана, Петро Иваныч рассказал об ужасном ЧП, произошедшем в коллективе. Пригласил высказать своё мнение остальных работников особенно комсомольцев. Все выступающие громко говорили о честности комсомольцев и непозволительном поступке коллеги Верки, требовали строго наказать её, чтоб другим неповадно было. Верка стояла в стороне от коллектива и горько плакала сознавая
свою вину. Когда выступили все желающие дали слово Верке.
- Простите меня пожалуйста – со слезами на глазах сказала Верка – я больше не буду, не буду воровать, не буду позорить честь комсомольца даже если буду умирать с голода сама или мои близкие родственники только не выгоняйте меня с работы и не исключайте из комсомола.
Петро Иваныч он добрый, очень добрый, взял слово последним.
- Ну, шо, дорогы мои, мы усе не доедаем, но надо потерпеть, война закончилась и теперь у нас усе будеть и хлиб на столах и мясо и сало, и столы будут ломиться от еды, но надо немного потерпеть. А цей случай думаю последний, Верка все поняла та раскаялась, а в наказание предлагаю комсомольскому активу нарисовать на воровку карикатуру, пусть повисит на видном месте мы усе побачим а Верка шоб на век запомнила цей поступок.
Собравшись на обед возле балагана, работники увидели на столбе большой лист бумаги, где была нарисована ползущая Верка в платье набитым овощами и тянущаяся за ней дорога с обранёнными огурцами и помидорами. Наверху над рисунком крупными буквами было написано
ПОЗОР! А сама Верка сидела в стороне и тихо тихо плакала не прикасаясь к своей скудной пище, небыло аппетита, небыло желания есть а был только стыд за свой поступок.
Стюра стояла возле балагана потрясённая всем увиденным и услышанным за последние дни и всякие мысли лезли ей в голову. Она как все осуждала Верку за поступок и жалела её. Посмотрела на Петра Иваныча и подумала. какой он молодец что вот так решил поступить с Веркой, понимала что пожалел её.
- Петро Иваныч он хороший – повторяла в мыслях Стюра.