В каждой эпохе в военном деле имеются свои маркеры. Мы знаем, когда закончилась эпоха фаланги и в каком месте швейцарцы объявили закат рыцарской конницы. До нас дошли сведения об испанской терции и рассказы о том, как правильная организация пушечного дела повлияла на тактические доктрины. Или как разномастное ополчение в американских лесах повыбило цвет аристократии Англии. Мы знаем много. И эти картины виделись отчетливо не только нам, – сильным своим постзнанием и постпониманием ситуации, – но и современникам.
Как правило, на протяжении всего исторического процесса есть какие-то вехи, краткие временные промежутки, когда становится явным бессилие прежних методов и начинается лихорадочный поиск чего-то нового. Или второй вариант: закрепляется и подтверждается то, что было известно только в теории. Приходится с горечью констатировать, что войны могут оказаться полезными для прогресса, поскольку делают все наглядным.
С этой точки зрения любопытен опыт Крымской войны. Вероятно, никогда уже не случится столь показательных конфликтов, где все вышеописанные процессы окажутся настолько понятными и прозрачными для всех участников. Вероятно, именно эту кампанию можно отнести уже к войнам нового времени – все, что было до того, еще мыслило и жило еще по инерции в средневековой системе измерений. И только на Севастопольских берегах время наконец-то обновилось, и прежний импульс выдохся. Впрочем, пройдемся по основным пунктам.
Без кирпичной крошки. Традиционное Лесковское: "У них ружья кирпичом не чистят!" Эта война окончательна показала полное превосходство нарезного оружия перед гладкоствольным. Тем более, что пуля Минье решила все проблемы с заряжанием прежних штуцеров. Кстати, у русских солдат желанным трофеем была английская винтовка, а у офицеров – самовзводный револьвер Адамса.
Божественная сила. Артиллерия вошла в ранг бога войны и окончательно в нем утвердилась. Вот только бомбические пушки, превосходно работающие по деревянным кораблям, оказались бесполезными против металла. Как гладкоствольные системы против нарезных – более дальнобойных и метких. Основные русские потери были от огня, экспедиционный корпус страдал от эпидемий.
Эфир и олово. В эту войну произошла революция в медицинском и сестринском деле. Наш хирург Пирогов разработал поэтапную систему помощи и эвакуации, создал концепцию передовых госпитальных пунктов, применил антисептику, наркоз в военно-полевой хирургии. А английская Флоренс Найтингейл начала свои преобразования с того, что заставила заново облудить все пищевые котлы в госпитале. В результате сестринское дело на Западе и сегодня пример для всего мира, а смертность от последствий ранений снизилась как минимум втрое – а по некоторым оценкам и в шесть раз.
Тактика. Наши войска пытались атаковать сомкнутым строем англичан и французов, вооруженных винтовками. Впрочем, сами англичане точно так же атаковали русских. Вот только более успешно – личное оружие русских войск заметно уступало по эффективности. Что не мешало и коалиции совершать регулярные промахи – потомки лорда Реглана и сегодня оправдываются за атаку легкой кавалерии сквозь огненный мешок. Тем не менее, бесполезность всех прежних тактических наставлений стала ясна.
Логистика как часть войны моторов. Огромную роль в войне играла логистика. Получилось так, что необходимое снабжение по морю, проходившее по линиям, оборудованным пароходами (хотя и меньшая часть корабельного парка) коалиция смогла довести до нормально уровня, а русская сторона квест не осилила – хотя все пути проходили по собственной территории. Не хватило элементарной сети дорог и продуманной организации. При этом русская сторона хорошо применяла паровые тягачи для транспортировки по рокаде орудий – позднее эта техника стала задействоваться на более дальних рубежах для ускорения разгрузки. В любом случае эта кампания позволила позднее Бисмарку утверждать, что главное в войне – железные дороги.
Четвертая по счету. Конфликт показал необходимость профессии военный журналист. В нормальном демократическом обществе именно пресса оказалась ответственной за формирование общественного мнения. Впервые в мире. Даже сегодня корреспонденции Уильяма Рассела читаются с интересом, практически злободневно.
Флотские технологии. В этой войне (а не в войне Севера с Югом) произошла проверка боем броненосцев – французские плавучие батареи успешно осуществили блокировку и обстрел портов. При сильном огне со стороны береговых укреплений – береговые пушки не смогли расковырять стальную упаковку флотской новинки. Впрочем, слабость деревянных кораблей перед металлическими была ясна и ранее. Вот только не для всех.
Экономика. Война в конечном итоге зашла в тупик. Англичане и французы не могли дальше содержать экспедиционный корпус так далеко от метрополий, а отсталая русская экономика и вовсе угодила в кризис. Стало понятно, что для успешного ведения кампаний требуется сильная экономическая база – это основа всех войн нового времени.
Когда цели туманны. Союзники захватили кусок российской земли, но в конечном итоге отказались от нее – никто не знал, что же с этим делать, как воспользоваться результатами. Русской же стороне правительство внушило, что они вовсе вышли победители – долго выматывали противника удержанием прославленного города. В результате море и границы остались на прежних местах. И по итогам вся эта масса крови оказалась пролита зря. Никто не выиграл, никто не победил – просто зря погибли люди. С той поры все войны имели четкую идеологическую подоплеку – мир уже не мог себе позволить патовых ситуаций и массу вопросов о целесообразности во время и после.
× Поддержите подпиской наш телеграм-канал: @battlez
Мир меняется постоянно. Но не всегда эти перемены совпадают с календарем. Иногда погрешности достигают полувека. Как в той далекой войне, когда вдруг стало понятным, что технологическая революция дала ощутимые и весьма рельефные результаты. Но вполне оценить их смогли только через 60 лет – в первую мировую.
