Рундальский дворец — творение великого русского архитектора итальянского происхождения Бартоломео Франческо Растрелли — отметил свой 280-й день рождения. Замок удивительной красоты был возведен в Курляндии в 1736 году по заказу герцога Эрнста Иоганна Бирона — знаменитого фаворита императрицы Анны Иоанновны.
Текст: Алла Березовская, фото предоставлено автором
В мае по российским телеканалам прошел показ английского сериала по роману Льва Толстого "Война и мир", многие сцены из которого были сняты в интерьерах Рундальского замка. Британские кинематографисты выбрали для экранизации бывшую летнюю резиденцию Бирона из-за сходства замка с Эрмитажем и Екатерининским дворцом. Как-никак все они созданы Растрелли. В британской прессе Рундальский замок, окрашенный в желто-оранжевый цвет, назвали "шафрановым Версалем"...
ЖЕМЧУЖИНА РАСТРЕЛЛИ
Но когда в 1735 году Варфоломей Варфоломеевич — а в России Растрелли называли именно так — по приглашению Бирона впервые прибыл в Курляндию, в маленький поселок Руэнтале, что в 88 километрах от Риги, то никаким Версалем здесь и не пахло. Наверняка итальянец был очень удивлен, не понимая, зачем всесильному фавориту понадобилось забираться в такую глухомань. Но это было единственное имение в округе, которое можно было купить, поскольку зажиточные курляндские дворяне в те времена вообще не хотели продавать свои земли. В Руэнтале уполномоченный Бирона оказался опекуном детей умершего хозяина здешнего имения, благодаря чему оно вскоре и было продано любимцу российской императрицы. По счастливой случайности неподалеку сохранились развалины старинного замка, откуда строители Рундальского замка заимствовали стройматериалы для будущего шедевра Растрелли. Возводить замок начали 24 мая 1736 года. Около тысячи мастеровых Императорской канцелярии от строений и крепостных рабочих — плотники, каменщики, столяры — работали здесь не покладая рук. Обходились они хозяевам стройки в сущие гроши, да еще чарка водки и бочонок сельди сверху. Отделочные материалы доставлялись из Санкт-Петербурга. Столичная строительная канцелярия направила в Руэнтале известного столярного мастера и резчика по дереву А. Камаева, художников И. Мизинова, И. Пилугина, И. Евдокимова. Лепной декор стен и потолков создавала бригада Петра Ефремова. Роспись многих плафонов для потолков тоже делали мастера из города на Неве. С Тульских металлургических заводов привезли литые украшения для фасадов. Петербургские кровельщики покрыли крышу листами луженой жести, которая сверкала на солнце как серебро, что было новинкой в этих краях. Расписанные кобальтом изразцовые печи складывали мастера Невского кирпичного завода под руководством Ивана Ушакова.
Через четыре года это место уже было не узнать. Замок, о котором грезил герцог Курляндский, начал приобретать свои очертания. Но в октябре 1740 года скончалась покровительница курляндского фаворита — императрица Анна Иоанновна. Менее чем через месяц прямо в своем дворце в Петербурге регент Российской империи Эрнст Иоганн Бирон был арестован, обвинен в стремлении завладеть российским престолом и приговорен к смертной казни. Казнь заменили ссылкой. В Петербург через 22 года Бирона вернул Петр III, но только при Екатерине II он был восстановлен на герцогском престоле в Курляндии. Все эти годы его замок находился под охраной солдат, по возвращении герцога из ссылки работы по внутренней отделке были завершены...
После Эрнста Иоганна Бирона в Курляндии правил его сын Петр. Во время нашествия Наполеона в замке пять месяцев квартировал французский корпус, а позже здесь оборудовали лазарет. В этих стенах содержали и попавших в плен раненых русских офицеров.
В 1795 году, после присоединения Курляндии к Российской империи, новым хозяином Рундальского дворца стал граф Валериан Зубов, а затем его брат, фаворит Екатерины II — Платон Зубов. После его смерти вдова Зубова, Текла Игнатьевна, вышла замуж за графа Андрея Шувалова, у них родились двое сыновей. До 1920 года Шуваловы и были владельцами дворца в Рундале.
Во время Первой мировой войны в замке размещался госпиталь и комендатура немецкой армии, позже часть помещений передали под школу. Вторая мировая война пощадила чудесное творение Растрелли, он не пострадал от бомбежек. А вот затем дворцу пришлось выдержать немало испытаний. В послевоенные годы несколько помещений было переоборудовано под зернохранилище. Мешки с овсом и пшеницей складывали прямо на паркетном полу в парадном Золотом зале и в танцевальном Белом, в бывшей спальне герцога стояли громоздкие металлические весы. А рядом, в бывшей герцогской столовой, разместили зерносушилку. Остальные пригодные к жизни помещения были отданы школе-интернату.
НОВАЯ ЖИЗНЬ
В парадной столовой Эрнста Иоганна Бирона школьники любили играть в баскетбол. Особым шиком считалось попасть мячом в лепное украшение под потолком. Но в XVIII веке лепка была надежной, она выдерживала все. А вот сердце директора Рундальского музея Иманта Ланцманиса каждый раз при этом обрывалось. И он вновь и вновь очень мягко, но настойчиво просил ребят больше так не делать...
Впервые он попал на работу в Рундале в 1964 году, еще будучи студентом четвертого курса латвийской Академии художеств. И уже тогда Имант поразился необычному контрасту: плохо одетые и едва обутые подростки носились по замку — среди вычурных герцогских интерьеров, расписных стен и потолков... Впрочем, расписных стен оставалось уже немного, к тому времени почти все они были замазаны масляной краской... Сам дворец получил статус филиала Бауского городского краеведческого музея, оставаясь одновременно детским интернатом. Не было ни программы, ни денег, чтобы начать реконструкцию шедевра великого зодчего.
Но дирекции музея все же удалось преодолеть суровые реалии советского бытия. В 1965 году вышло постановление Совмина Латвии о необходимости реставрации Рундальского дворца. Началась работа. Поначалу она проходила в основном в библиотеках и архивах. Параллельно сотрудники начали собирать по союзным музеям и комиссионным магазинам вещи для дворца. Помогли коллеги из Риги, Москвы и Ленинграда. В частных коллекциях приобретались старинная мебель, картины, предметы прикладного искусства, текстиль. Многие экспонаты были основательно потрепаны временем и людьми. Пришлось в 1969 году при Рундальском дворце открыть свою реставрационную мастерскую. В 1972 году в Рундале были приглашены ведущие реставраторы Союза.
С 1972 по 1992 год жизнь в залах замка била ключом. Это был период самых активных реставрационных работ. Работники музея подсчитали, что за эти двадцать лет в ремонтные работы было вложено 6 миллионов 700 тысяч советских рублей. Дворец заблестел позолотой и полностью преобразился, обновился фасад, в залах появился чудесный паркет, отремонтировали крышу, восстановили двери и плафоны.
В 1975 году Иманта Ланцманиса назначили директором Рундальского дворца-музея. А в конце 1980-х ему удалось установить дружеские контакты с потомками Эрнста Иоганна Бирона. Первым был адвокат из Западного Берлина — Герхард Вульффиус. Он всю свою жизнь изучал все, что связано с историей рода Биронов. Ланцманис впервые посетил дальнего потомка герцога Бирона в 1987 году и был поражен его коллекцией, которую берлинский адвокат собирал по всему миру.
С того года и вплоть до своей смерти в 1990 году Герхард Вульффиус был большим другом Рундальского замка. За два дня до своей смерти адвокат позвонил Ланцманису и сообщил, что только что написал завещание, по которому он хочет передать латвийскому музею все свои курляндские ценности...
А дальше все было в духе Агаты Кристи. После смерти Вульффиуса его завещание таинственным образом исчезло... И в Рундальском дворце остались только те вещи, которые он успел лично передать в дар, — книжный шкаф из личной библиотеки герцога Курляндского, его кресло, фарфор и книги. Завещание так и не было найдено. Где сейчас находится уникальная коллекция адвоката Вульффиуса, тоже неизвестно...
"ОН ИМЕЛ НЕСЧАСТИЕ БЫТЬ НЕМЦЕМ..."
Следующим опекуном дворца стал прямой потомок Эрнста Иоганна Бирона и полный его тезка, который живет в Баварии и носит титул принца Бирона Курляндского. Современный принц — немецкий физик, правда, уже давно на пенсии. Он возглавляет Фонд поддержки Рундальского дворца, в дар которому официальный наследник герцога Курляндского в 2014 году преподнес 11 дубовых книжных шкафов для библиотеки. Шкафы были изготовлены по образцу оригинала — того самого единственного герцогского шкафа, который успел передать скончавшийся немецкий адвокат...
Когда шла подготовка к 300-летнему юбилею бывшего владельца Рундальского замка, директор музея дни и ночи проводил за изучением личных архивов герцога Курляндского. Прочитал множество его писем и документов.
— Когда я изучал переписку герцога, мне он стал гораздо ближе и понятнее как человек. Хотя занятие это было не из легких, почерк у Бирона был таким же, как и его характер, — нервным, заостренным, дерганым. Стиль — повелительным и страстным, — поделился Имант своими наблюдениями.
— Но зачем вам этот давно ушедший в прошлое фаворит российской императрицы? — поинтересовалась я у собеседника. — Мы же знаем и про "бироновщину", и про репрессии, и про подавление инакомыслящих...
— Александр Пушкин как-то сказал про Бирона: "Он имел несчастие быть немцем, на него свалили весь ужас царствования Анны Иоанновны... Впрочем, он имел великий ум и великие таланты". От себя же добавлю, что именно герцогу Курляндскому Латвия обязана двумя самыми ценными архитектурными строениями — Рундальским замком и Елгавским дворцом, — не согласился доктор искусствоведения, собравший колоссальную коллекцию исторических экспонатов и архивных материалов по истории рода Биронов.
О МЕЦЕНАТАХ И ДРУЗЬЯХ
В 1992 году, когда прекратилось финансирование всех реставрационных работ дворца, судьба уникального Рундальского комплекса вновь оказалась на волоске. Не на что было ремонтировать протекающую крышу, не знали, как спасти парадную лестницу, где взять средства для консервации плафонов... Наверное, надо было походить с протянутой рукой по "новым" русским и латышам.
— Да, я, наверное, поступал не совсем правильно, — вспоминает директор музея. — Кто громко просит, тот хоть что-то получает. А я этого не делал. Не смог!.. Думаю, и герцогу Бирону это было бы неприятно. Впрочем, каюсь, я все же отправил несколько писем ведущим латвийским банкирам с просьбой помочь музею в реставрации фонтана. Ответа не получил ни от одного...
Уникальному творению итальянского зодчего в те непростые годы могло помочь только чудо. И оно случилось.
В 1996 году в Рундале заехал тогда еще мало кому известный рижский бизнесмен Борис Тетерев с супругой, живший в те годы чаще в Москве, чем в Латвии. Он купил билеты и заказал небольшую экскурсию по музею. Дворец был почти пустой, администратор музея, искусствовед Елена Форсте, провела гостей по залам, поведав историю курляндского фаворита российской императрицы. Рассказала и про судьбу дворца, переживающего период кризиса. С грустью оглядев запущенный, но не утративший очарования будуар герцогини Курляндской Доротеи, супружеская пара поинтересовалась у администратора, во что обойдется реставрация этого помещения. Борис Тетерев попросил посчитать еще и стоимость ремонта наружной боковой лестницы замка, которая почти полностью сгнила. Елена обещала все разузнать и позвонить, не приняв всерьез слова посетителей. Но смету она все же составила и отправила. Через несколько дней, к огромному удивлению директора музея, необходимая сумма поступила в их распоряжение. А в скором времени изящный будуар герцогини Доротеи с нишей-альковом и стенами, обтянутыми брошированным шелком с вытканным кружевным орнаментом, уже встречал первых посетителей, которые поднимались в музей по великолепной отремонтированной лестнице.
Тетерев продолжил сотрудничество с Рундале. Оно длится уже двадцать лет. За эти годы здесь благодаря поддержке благотворительного фонда Тетеревых вслед за будуаром получили второе рождение спальня и туалетная комната герцогини, рабочий кабинет и личные апартаменты герцога Курляндского, Большая галерея, соединяющая Золотой и Белый залы, бильярдный зал, Фарфоровый кабинет, большая библиотека Эрнста Иоганна Бирона... За два последних десятилетия было отреставрировано и воссоздано более 50 помещений и интерьеров. В 2007 году Рундальский дворец был включен в Список культурного наследия Европы. А в 2014 году, когда Рига была избрана культурной столицей Европы, директор музея объявил о завершении реставрации Рундальского замка.
За свой труд по сохранению "шафранового Версаля" Имант Ланцманис был отмечен высшей наградой Франции — орденом Почетного легиона. В латвийских СМИ его теперь так и называют — командором Рундальского дворца.
МУЖЧИНА В ПАПАХЕ
Когда в начале 2000-х годов в помещениях музея начались реставрационные работы, Имант вместе с супругой Евой (художником-реставратором, увы, несколько лет назад ее не стало) то и дело прибегали посмотреть, что нового открылось под грубой краской, снятой со стен или потолков. В некоторых дворцовых залах художественные росписи на стенах многократно закрашивались. Когда специалисты слой за слоем очистили стены в главном рабочем кабинете герцога, то взору сотрудников музея открылась хорошо сохранившаяся настенная роспись. Как вспоминает Имант, они с Евой чуть не затанцевали от восторга.
— У нас сохранились давние связи с питерскими коллегами из Русского музея, и эти контакты продолжают приносить пользу, — рассказал Ланцманис. — Сейчас мы ведем активную переписку с Эрмитажем, с русскими искусствоведами и частными коллекционерами, так как хотели бы издать каталог портретов XVIII века. Есть еще одна давняя мечта... Я уже лет сорок призываю коллег взяться всем вместе за издание новой монографии, посвященной творчеству Растрелли. Я предлагал коллегам поделиться имеющимися материалами и наработками по дворцам работы итальянского зодчего. И затем издать прекрасно иллюстрированное издание, возможно, даже в нескольких томах. У нас есть его эскизы и планы дворцов в Рундале и Елгаве. Сохранились его архивы, переписка, разные записки и донесения в Петербург. Надеюсь, нам удастся воплотить эти задумки в жизнь.
Директор музея поделился планами и по воссозданию в восточной части комплекса большой теплицы, которая когда-то здесь была устроена по настоянию Теклы Шуваловой. Она выращивала экзотические цветы и растения. Сохранился инвентарный список растений шуваловской оранжереи, и музею удалось собрать почти все. Они должны стать прекрасным дополнением к знаменитой коллекции роз, которые уже долгие годы выращивают в Рундальском парке, занимающем территорию в 70 гектаров...
Мы заходим в комнату с портретами известных курляндцев. На видном месте — портрет первого курляндского губернатора, графа Петра Алексеевича Палена. Да-да, того самого, вошедшего в историю Российской империи как цареубийца, участник заговора против Павла I. Пален был похоронен в 1826 году в небольшом поселке по дороге в Ригу. Согласно его завещанию, опальный граф был погребен не в склепе, а на глубине 8 футов под ним, чтобы его прах никто и никогда не тревожил. На месте захоронения нет ни герба, ни надписи. Сохранились лишь записи в церковных книгах.
— А вот что у нас еще есть из последних находок. — Директор музея показывает на бюст бравого офицера с лихо закрученными усами и в папахе. — Это последний владелец Рундальского дворца — граф Андрей Петрович Шувалов, знаменитый русский генерал, участник русско-японской, Первой мировой войн и Белого движения. В отличие от Бирона наследников у Шуваловых не было, сам он умер в 1928 году в Монте-Карло. Когда мы работали над этим помещением, посвященным роду Шуваловых, мы пытались воссоздать здесь все так, как это могло быть в их эпоху. И единственное, чего здесь долго недоставало, — не было ни одного достойного портрета или приличной фотографии доблестного генерала. Выручил, как это часто бывает, случай...
Год назад директор Рундале приехал к коллегам в Рижский художественный музей, чтобы подобрать в фондах восемь копий античных скульптур для украшения библиотеки герцога Бирона. Это было вскоре после пожара в Рижском замке, в связи с чем все картины и экспонаты были упакованы и подготовлены к перевозке в другое место. Имант, довольный только что найденными скульптурами, уже шел к выходу, когда ему на глаза попался ярлычок, выглядывающий из одной упаковки. Наклонившись, хранитель Рундальского дворца поднял пленку, укрывающую большой бюст, и прочитал надпись на ярлычке: "Вера Шувалова. Мужчина в папахе". И больше ничего! Но Имант Ланцманис прекрасно знал, что Вера, супруга генерала Шувалова, увлекалась скульптурой. А уж кто такой "мужчина в папахе" — для него было ясно с первой же секунды, как только он снял упаковочную пленку с бюста!
Имант и сейчас смеется от удовольствия, рассказывая эту историю. И пусть мужской бюст передан его музею лишь на временное хранение, но он по праву занял центральное место в шуваловской экспозиции.
Мы прощаемся с боевым генералом, проходим через комнату братьев Зубовых, чьи изображения висят справа и слева от парадного портрета Екатерины II, и попадаем в огромный Белый зал, богато украшенный ангелами, амурами, райскими птицами и цветами.
ОТ ГОТИКИ ДО МОДЕРНА
У входа в Белый зал привлекает внимание портрет милой девчушки с цветами в руках. Это — дочь рижского бургомистра Анна Хайдвинкеле. Она осталась в истории как девочка, вручившая букетик цветов российской императрице Екатерине II во время краткого монаршего визита в латвийскую столицу в 1764 году...
Обойдя еще несколько помещений, через Большую расписную галерею мы попадаем в открытый три года назад небольшой Музей европейского декоративно-прикладного искусства. Здесь 15 залов с художественными экспонатами, по которым можно изучать развитие декоративно-прикладного искусства, от готики, рококо и до стиля модерн. Это — тоже давняя задумка Иманта Ланцманиса, который семнадцать лет преподавал студентам Академии художеств историю стилей. Теперь у них есть возможность увидеть чудные образцы искусства разных исторических эпох, собранные сотрудниками музея в разных странах. Но и в Латвии не обошлось без сенсационных находок. И одна из них — три золотых женских колечка — гордость коллекции Рундальского музея. Их появление здесь — это настоящий исторический детектив, корни которого уходят в 1609 год.
В том году герцог Вильгельм Курляндский посватался к прусской принцессе Софии, вручив ей золотое колечко с бриллиантом. София вышла за него замуж, через год в Берлине родила герцогу наследника, но умерла при родах. Ей было всего 28 лет... Ее останки были привезены в Курляндию только в 1643 году и помещены в один гроб с мужем в Елгавском склепе. В 1705 году саркофаг был ограблен шведскими солдатами. В архиве есть протокол, составленный самим Петром I, который руководил осадой замка. Обнаружив разоренные саркофаги, российский император вызвал шведского коменданта и велел ему предоставить опись всего, что было в склепе. В той петровской описи упоминался лишь передник прусской принцессы, никаких украшений указано не было!
И вот прошло 310 лет... В конце прошлого года сотрудники Рундальского музейного комплекса проводили реставрацию Елгавского саркофага. В таких случаях обычно все содержимое ящиков, включая камешки под ними, песок, остатки грунта, тщательно сметается в мешочек, который оставляется рядом с гробом. И на этот раз все хотели сделать точно так же. Но по какому-то недоразумению мешок привезли в Рундальский музей и передали реставраторам, чтобы те потом сами уложили его в склеп. Содержимым заинтересовалась девушка-реставратор, изучающая текстиль Средних веков. В надежде найти хоть какой-то обрывок ткани она перебрала пинцетом все камешки. И вдруг... зацепила золотое колечко! Она тут же позвонила директору. Имант примчался в мастерскую и... глазам своим не поверил. Это было кольцо принцессы Софии! Воодушевленный уникальной находкой, директор музея попросил сотрудницу еще раз тщательно осмотреть все, что было привезено из Елгавского склепа. На следующий день опять звонок — девушка нашла второе золотое колечко, того же периода. Еще через два дня в самом последнем комочке с древним мусором было обнаружено третье и самое ценное колечко Софии — то самое обручальное, с бриллиантом, которое ей в 1609 году вручил влюбленный герцог Вильгельм Курляндский! Сохранилась и монограмма на ободке — W.S., Вильгельм и София...
Наша увлекательная четырехчасовая экскурсия подходит к концу. И вот наконец он — тот самый подлинный книжный шкаф, принадлежавший когда-то Эрнсту Иоганну Бирону и подаренный музею немецким адвокатом. Он стоит нынче здесь, в музее стилей, как образец рококо. Вернее, по уточнению доктора искусствоведения, как образец того, как курляндские мастера XVIII века представляли себе стиль рококо — тщательно выполненный орнамент, но с легким привкусом местного примитива. Хотя, признаться, волнует не это. А то, что когда-то к дверцам этого шкафа прикасалась рука герцога Бирона, милостиво прощенного Екатериной Великой...