Это продолжение рассказа о мире светлого будущего, каким оно виделось в 1960-е. Начало читайте здесь. Посвящается Аркадию и Борису Стругацким
Солнце ещё только-только показывалось краешком из-за дальнего леса, а в парке уже вовсю распевался птичий ансамбль. Валёк сонно глядел на длинный белый прямоугольник Института Космонавтики, на застеклённые секции лекториев и цветные вкрапления мозаики.
Время от времени мальчик начинал дремать, и тогда великолепные краски фасада и главного мозаичного панно над входом перемешивались в его сознании, расплывались и превращались то в разноцветное лицо Эдуарда Александровича, то в формулы, нарисованные цветными карандашами, то в омуты и водовороты пространства. Мелодичный щебет птиц убаюкивал, и Павел тоже начинал клевать носом. Сашка время от времени шуршал мятыми страницами, беззвучно шевелил губами, что-то про себя подсчитывая, иногда задавал вслух риторические вопросы и сам же на них отвечал.
Андрей по-прежнему сидел с закрытыми глазами, уже не думая об уравнениях, а восстанавливая в памяти день за днём, шаг за шагом эту сложную и запутанную историю. Он вспоминал, как, окрылённые, ребята приехали в Институт Космонавтики и сразу же встретились с координатором вычислительных машин, как координатор немедленно повёл их в огромные залы вычислителей, расположенных под землёй, и до утра они решали оставшиеся уравнения, как к их задаче присоединились лаборанты и студенты, и не было найдено решение к двум уравнениям, которые отправили для пересчёта в вычислительный эдем планеты - в Токио. А когда уже ничего сделать было нельзя и оставалось только ждать ответа, Санька предложил подняться на свежий воздух. Уставшие, ребята медленно вышли из светлого пустого фойе в прохладную ночную темноту, и Пашка тихо сказал, глядя на усеянное звёздами небо, что, даже если они ошиблись, он сдаваться не собирается и до звёзд всё равно доберётся.
Андрей улыбнулся этим воспоминаниям. Он был полностью согласен с Пашкой, но ещё не оставлял надежды на то, что их теория верна, и уравнения будут решены.
Между тем в парке становилось людно. Появились школьники, вышедшие на утреннюю зарядку, и со стороны ближайшей поляны уже раздавалось звучное «Р-раз, два-а, тр-ри, четыр-ре...», мимо скамейки, на которой устроилась математическая четвёрка, протрусил старенький профессор в спортивном костюме.
К белому фонтану подошли двое с постными физиономиями. «Нет, это безобразие, - говорил один другому, - почему это выключают фонтан на ночь? Кто это выдумал вообще - выключать на ночь фонтан?» «Так ведь есть распоряжение ответственного за институтский комплекс, - ответил второй, - фонтан не работает с полуночи до шести утра.» «А сейчас сколько? Уже шесть! И почему он не работает? И вообще, если кому-то вдруг захочется ночью поглазеть на фонтан, почему он не может этого сделать?» «Так экономят ведь. И кому это вдруг фонтан ночью может понадобиться? Тебе, что ли?» «Ты не понимаешь. Я ратую за права тех, кто страдает бессонницей.» «Страдаешь?» «Страдаю. Но не бессонницей. Я от теоремы твоей страдаю, вот что. О, включился!» Они постояли около фонтана некоторое время, молча глядя на невысокие каскады воды, и вскоре ушли.
В сторону Института, громко споря и оживлённо жестикулируя, прошагали студенты. «А я говорю, что спутники надо вывести в точку Лагранжа!» - говорил высокий студент с взлохмаченной шевелюрой. «А я тебе отвечаю, что не дотянут они ни до одной точки Лагранжа. Мишка, скажи ему, что не дотянут!» «Надоели вы, - морщился Мишка, - ужасно быть на втором курсе и не уметь точно посчитать.» «Но ведь не дотянут!» «Вот и посчитай».
Услышав про Лагранжа, Павел сразу проснулся и стал чутко прислушиваться к беседе. Когда студенты отошли подальше, он сделал движение, чтобы встать и идти за ними, но передумал и остался на скамейке. Между тем Санька дошёл до последней страницы и резко закрыл тетрадь.
- Нет тут никаких ошибок, - раздосадованно сказал он.
Продолжение читайте на нашем канале.
Подписывайтесь, мы публикуем только хорошую фантастику!