Это продолжение рассказа о мире светлого будущего, каким оно виделось в 1960-е. Начало читайте здесь. Посвящается Аркадию и Борису Стругацким
- Лихо ты его, - ехидно усмехнулся Санька. - Самого Калинина на место поставил!
- Меня интересует другой вопрос, - Андрей схватился за подбородок и хитро сощурился. - Кто такая Надя?
- Почему-то профессору Эдуард Александрович много о ней рассказывал, а вот нам даже слова не сказал! - согласился Пашка.
- Цветы где-то для неё достал! На Луне! - восхищённо сказал Санька и густо покраснел.
В экране что-то пронеслось, он мигнул, и появилось лицо Эдуарда Александровича.
- Кого я вижу! - воскликнул он и широко улыбнулся. - Давненько-давненько! Что натворили, сорванцы? Выкладывайте!
- Эдуард Александрович! - торжественно заговорил Андрей. - Есть у нас кое-что...
- Мы на пороге большого открытия, учитель! - перебил его Сашка. - И если расчёты подтвердятся, то это будет огромный рывок вперёд!
- Так-так, - улыбаясь, но уже серьёзнее проговорил Эдуард Александрович. - А подробнее?
- Решение уже близко! - вступил Пашка. - Нам осталось решить меньше половины уравнений, а если новые экспериментальные данные подтвердят наше предположение...
- Подтвердят-подтвердят! - горячо заверил Санька. - Никуда не денутся!
- А ещё подробнее? - с улыбкой попросил Эдуард Александрович.
- Учитель! - заговорил Андрей. - Вы, конечно, помните о знаменитом эксперименте, который проводил Институт Физики Пространства сорок два года назад на автоматической научной станции «Заря». Они исследовали темпоральные эффекты на высоких скоростях.
- «Заря»? - Эдуард Александрович вопросительно поднял бровь, потом схватил себя за подбородок, нахмурился и забормотал себе под нос, пытаясь вспомнить. - «Заря», «Заря», «Заря». Нич-чего не приходит в голову. Так, темпоральные эффекты... нам бы их проблемы сейчас, хех!.. «Заря», «Заря»...
Ребята, расширив глаза от удивления и затаив дыхание, следили за ним. Это был великий человек, который знал абсолютно всё, обладал феноменальной памятью и не раз это демонстрировал на практике, человек, чей круг интересов был равен или даже чуть-чуть превышал объём Вселенной, чьи таланты были неисчислимы, а возможности безграничны. И он мог забыть о «Заре»?
- Эксперимент был относительно простой, - неуверенно заговорил Павел. - Исследовательский модуль разгоняли до околосветовых скоростей и исследовали течение времени и возможные отклонения от тех данных, которые предсказывала общепринятая теория. Это была всего лишь подготовка к масштабным опытам по обнаружение хронотонов. Через несколько лет после завершения эксперимента с «Зарёй» программу свернули, так как теория Каппонена-Тооли не подтвердилась уже на предварительном этапе, а других теорий не было вообще.
- Ага! - Эдуард Александрович просиял, и ребята вздохнули с облегчением. - Теперь всё ясно!
- Вспомнили? - с улыбкой спросил Валёк.
- Честно говоря, впервые слышу об этом эксперименте. Сорок два года назад я участвовал в подлёдных погружениях на Титане. Была какая-то шумиха по поводу хронотона, но у нас всё было так интересно, что мы почти полностью перестали следить за событиями в большом мире. Целых два года наша группа исследовала океаны Титана, а когда мы завершили проект и вернулись на Марс, никто больше о хронотонах не говорил. Наверное, я пропустил «Зарю» под светом Сатурна. Да. - Эдуард Александрович спохватился. - Ну и что же вы там обнаружили?
- А вот что, - заговорил Андрей. - Исследователи наблюдали за метаморфозами времени, но никто не следил за пространством.
- Там что, была аппаратура, исследующая кроме всего прочего и пространство?
- Нет, но мы пользовались данными зондов наблюдения, которые регистрировали передвижение «Зари».
- И обнаружили странную неравномерность ускорений и торможений исследовательского модуля! - гордо произнёс Валёк. - Притом что рывки регистрировались при выключенных двигателях, то есть, не зависели от работы ускорителей корабля.
- Так, - Эдуард Александрович сощурился. - А где проходил эксперимент?
- За гелиопаузой, - с готовностью ответил Санька.
- Ого, далеко! - вздохнул Эдуард Александрович. - А велики ли были отклонения?
- Совсем не велики, но гораздо больше возможных погрешностей. Значения отклонений колебались от десяти до ста метров на световую секунду, - Андрей помолчал.
- Ну-ну, продолжайте! - сразу же попросил Эдуард Александрович.
- Мы пытались объяснить отклонения какими-нибудь тривиальными причинами, - с улыбкой продолжил Андрей, - но оказалось, что самым простым решением задачи стала разработка новой концепции строения пространства.
- Ну и ну! - не удержался Эдуард Александрович. - Квазарчики! Сатурнчики! С-с-с-сорванцы! И о чём же ваша новая теория?
- Мы считаем, - медленно начал Валёк, чувствуя, как сердце в груди постепенно набирает обороты, - что пространство искажено не только гравитацией, что оно имеет гораздо более сложную структуру, чем считалось раннее.
- Человечество ещё не так далеко вышло за пределы солнечной системы, - продолжил в волнении Пашка, - что в масштабах Галактики означает фактически топтание на одном месте. Освоенного космоса не наберётся и на световой год, а значит, что о пространстве мы знаем только по непосредственному окружению.
- Но что, если пространство неоднородно? - торжественно заговорил Андрей. - Что, если оно имеет складки и течения, водовороты и омуты? Что, если в одном конце Млечного Пути плотность пространства одна, а в другом конце - другая?
- А если подумать хорошенько, - подхватил Санька, - то никаких «если» быть не может. У нас в руках тринадцать уравнений, доказывающих нашу правоту. И шесть из них мы уже решили.
Ребята молчали, с волнением ожидая ответа. Их коллективная речь была чистой импровизацией, но зато какой! Они были на пике вдохновения, от которого кружилась голова, а четыре молодых мальчишеских сердца отчаянно барабанили в одном диком бешеном ритме.
Продолжение читайте на нашем канале.
Подписывайтесь, мы публикуем только хорошую фантастику!