Дальше было больше.
Денежный разврат в магазине «Молоко» длился недолго – нас с Серёгой перевели в торговую точку на углу Кирова и Горького. В Рыбный. Взвешивать мы умели. С деревянными счетами было сложней. Поэтому под счеты мы положили клочок коричневой оберточной бумаги. На клочке было точно указано, сколько стоил каждый грамм сельди пряного посола, свежемороженого минтая, хека, мойвы и кильки.
До сих пор помню цену килограмма свежемороженой кильки – 12 коп. Рыба была в длинных брикетах. Мы ломали их о край чугунной ванны, которая стояла у кафельной стены. А когда никто не смотрел в нашу сторону – ногами. Хрусть! И пополам.
Отдел напротив украшала надпись СОКИ-ВОДЫ. Воды в отделе я не видел никогда, а соки были. Томатный, яблочный и березовый. Первые два – в конусах, березовый – в трехлитровых банках. Но покупателей манили не они. В этом же отделе торговали ликероводочной продукцией. Коньяк стоил 25 рублей и томился на полке годами, увеличивая свою выдержку, оставаясь прежним в цене.
Однажды одна из коньячных бутылок не выдержала долгого пути к потребителю и лопнула ровно по донышку. Но продавщица вовремя заметила утечку и лихо перевернула бутылку горлышком вниз.
- за десятку возьмешь? – деловито спросила она у мужика, который горящими глазами смотрел на «Пшеничную». Мужик, молча, протянул продавщице деньги и вышел из магазина, держа бутылку перед собой, как букет цветов.
В нашем отделе ажиотажа не было. Нам с Серегой хватало расторопности не создавать давку у прилавка – взвесил, сверился с таблицей под счетами, написал на клочке бумаги цену, вручил покупателю. Пока тот оплачивал покупку в кассе, мы обслуживали следующего.
Но когда выбрасывался дефицит… Помните мойву горячего копчения в картонных коробочках? В конце месяца она была всегда. Надо ж было магазину делать на чем-то план. Никогда бы не подумал, что советские люди так любили мойву. А они любили.
- Пацаны! По две коробки в руки! Не больше!! – кричала кассир через весь торговый зал.
Покупатели были отлично знакомы с этим правилом и, получив свои две коробочки, через бока которых уже сочилось масло, тут же снова вставали в хвост длинной очереди.
Мы с Серёгой старались быть вежливыми, но быстроты движений это не прибавляло и нам грубили. Мы краснели, нервничали, ошибались, нам грубили ещё больше. С тех пор копчёную мойву я недолюбливаю.
В конце учебного года меня спросили, в каком магазине я хотел бы отработать летнюю трудовую четверть? И я попросился в магазин самообслуживания.
Серёга остался в рыбном:
– Весовой товар – это живые деньги! – повторял он слова нашей наставницы.
Ежедневно она принимала этот самый товар у директора магазина и дотошно взвешивала каждую коробку. Надписи «брутто» и «нетто» на упаковке продавщицу не интересовали:
- Усушка-утряска, а мне потом из своего кармана плати? – вечно приговаривала она и манипулировала гирьками, как жонглёр в манеже, - смотрите и учитесь. Вот, это брутто, - и продавщица демонстрировала нам кассу в центре зала, - а это нетто, - и выдвигала из-под прилавка ящик с мятыми рублями. Рубли пахли рыбой и криминалом.
- В этой подсобке стоят электронные весы, - сказала мне заведующая магазином, - кладёшь товар на чашку, цена высвечивается здесь. Переписываешь цену на бумажку, вкладываешь её в пакет. Всё.
Подсобка была волшебной пещерой Алладина! Грильяж в шоколаде, сервелат, венгерская ветчина и ЗЕФИР В ШОКОЛАДЕ!
- Стой, стой, стой! Ты куда так режешь?! – возмутилась умудрённая жизненным опытом фасовщица, - ветчину, а венгерскую ветчину особенно, нужно резать так, - и румяная женщина в белом халате лихо взмахнула ножом. Кусок ветчины распался на две части – в одной было практически одно сало, в другой - розовое мясо со слезой, - понял?
Я утвердительно кивнул и спросил, можно ли попробовать кусочек? Оказалось можно. И не только ветчину, но и грильяж, и сыр, и даже зефир! Было еще мыло. Оно так не по-советски пахло свежим зелёным яблоком, что его хотелось попробовать тоже.
В торговый зал это изобилие попадало редко, либо не попадали совсем.
Когда я выносил из подсобки кулёк с дефицитом и нёс его домой, чувствовал себя настоящим кормильцем семьи.
В середине 80-х по талонам стало всё. От безысходности я стал навещать магазины, где меня ещё помнили. Никогда не забуду штабели голландского сыра под потолок склада и пустые полки в том же магазине.
Корочка с надписью «младший продавец» мне была вручена после успешно сданного экзамена в УПК. На первые заработанные деньги я купил цветомузыку «Электроника». За 250 рублей!
А у Серёги на мойве случилась недостача. Большая.
(продолжение следует)