В первой части наших мифов о мифах Древней Греции мы рассмотрели политическую обстановку в Спарте в преддверии марафонского сражения. Теперь же, прежде чем говорить о самой битве при Марафоне, бросим беглый взгляд на Афины.
Сперва хочу затронуть немаловажный момент – персов греки, конечно, считали варварами, но вообще-то 18 годами ранее – в 508 году до нашей эры к персидскому сатрапу Артаферну в Сарды были направлены послы афинян, которые принесли обязательства «земли и воды» Артаферну. То есть, формально по правилам дипломатического этикета того времени, Афины вошли в число протекторатов Персии. Сделали это они добровольно, опасаясь спартанского вторжения. Поэтому все последующие вторжения и Дарий и Ксеркс рассматривали как умиротворение и приведение к покорности своего же взбунтовавшегося города. И греки это прекрасно понимали.
Поэтому, когда в 492 году Мардоний завоевал Фракию и Македонию, обеспечив сухопутный путь персидскому воинству в Грецию, в Афинах было очень много колеблющихся, готовых перейти под руку Дария. К сожалению, мы не знаем, что именно и как говорили персидские послы, которые в 491 году потребовали от афинян покорности, за что их и казнили, но знаем, что эта казнь как раз и стала причиной отстранения от командования армией Мардония и направление экспедиционного корпуса Датия в Аттику. Датис легко взял Наксос и высадился на Эвбее, осадив Эритрею. Там якобы шесть дней шли жестокие бои с серьезными потерями со стороны персов. Но если мы прочитаем Геродота, то выяснится, что либо слова о «шести днях жестких боев – поздняя вставка, либо Геродот отказался от логики.
Вот что пишет отец истории: «Эретрийцы же решили не выходить из города и не вступать в бой. Они заботились только о защите своего города, так как в конце концов приняли решение не покидать его. Шесть дней шла жестокая схватка у стен города и с обеих сторон пало много воинов». Это как это получается? В бой не вступать, из города не выходить. Но с кем тогда у стен города сражались персы? В общем, ерунда какая то. Да и потом, через шесть дней два человека открывают ворота персам, те входят в город и… сжигают один храм в отместку за сожжение храма в Сардах. Как-то не вяжется это с кровожадными варварами, не так ли? В общем, можно сказать, что эретрийцы легко отделались, а в рабство была продана лишь малая часть населения, что тем более вероятно, поскольку всех рабов из Эретрии Датис впоследствии забрал на корабли, отплывавшие к Афинам. Трудно представить себе, как он это мог бы сделать с городом, в котором только граждан было около 30 тысяч. Скорее всего, речь шла о том, что в рабство были обращены сторонники вмешательства Эретрии в ионические войны.
Теперь все же простой вопрос – почему тактика медленного, но последовательного продвижения Мардония была отвергнута Дарием, а на вооружение был взят вариант с экспедиционным корпусом Датиса-Артаферна? Ответ, пожалуй, не понравится ревнителям греческих свобод и фанатам античной доблести. Мне представляется, что единственный вариант, в соответствии с которым решено было отказаться от сухопутного вторжения и ограничиться морской экспедицией, возможен лишь тогда, когда греки почти тотально решили передать себя в руки персов. То есть, возникла возможность быстро взять под контроль наиболее значимые полисы Древней Греции.
Как мы видели ранее – в том, что касается Спарты подобная уверенность была не лишней. Все могло получиться, если бы не Клеомен. В Афинах же ситуация и вовсе была на грани.
Вот, например, из текста Геродота четко следует, что в Афинах была очень мощная проперсидская партия. Мильтиад перед сражением прямо обращается к полемарху, Каллимаху, приравненному по правам к стратегам: «Если мы теперь же не решимся на битву, то я опасаюсь, что нахлынет великий раздор и так потрясет души афинян, что они подчинятся мидянам. Если же мы сразимся с врагом, прежде чем у кого-либо [из афинян] возникнет гнусный замысел [изменить], то мы одолеем, так как ведь существует же божественная справедливость». Сразу после битвы войско направляется быстрым шагом в Афины по той причине, что кто-то обвинил Алкмеонидов, что те, дескать, подали знак персам щитом, после чего те отплыли в сторону греческого полиса, где их должны были встретить заговорщики.
Не важно, были ли Алкмеониды сторонниками персов, важно то, что даже среди стратегов ровно половина – пять человек выступили против битвы с персами, имея в виду совсем не плохие условия для сражения, а саму идею сопротивления Дарию. То есть, ситуация в городе колебалась очень сильно, и какая часть полиса возьмет верх – проперсидская или антиперсидская, сказать было тяжело.
Войско быстрым шагом идет к Афинам… Как об этом пишет Геродот: «Пока персы огибали Суний, афиняне со всех ног спешили на защиту родного города и успели прибыть туда раньше варваров. И как они прибыли от святилища Геракла в Марафоне, так теперь остановились и разбили стан у другого Гераклова святилища, что в Киносарге. Варварский же флот появился и стал против Фалера (тогда это была гавань афинян); затем, простояв на якоре в открытом море выше Фалера, варвары отплыли назад в Азию».
Город не удалось взять. Почему – об этом, а также о тайнах Марафона – в следующей части нашего исторического расследования.
