(Страница 7)
Кроме офицеров полка, занятия проводили и представители из Москвы, из НИИ. Наступили экзамены. Карасику выпал билет про мины иностранных армий, применяемые моджахедами.
Рассказав устройство мины, Карасик выжидательно посмотрел на полковника, принимавшего проверку, взгляд у него был грустным, усталым.
- Скажите, пожалуйста, на какой должности Вы служили и чем занимались последние два года? - неожиданно спросил полковник.
- Последняя должность - командир инженерно-саперного взвода мотострелкового полка, а фактически, последние два года был начальником котельной.
Полковник почему-то не удивился, а только вздохнул, для него это была не новость, что специалисты инженерных войск во всех регионах страны привлекаются к любым, в основном к строительным работам, а не используются по своему прямому предназначению. Командиры полков, дивизий видят в саперах, прежде всего строителей.
С легкой руки полковника Поварчука, начальника инженерных войск 40-ой Армии, офицеры инженерных войск, прежде чем прибудут в боевые части, проходили здесь подготовительные сборы. Это уменьшило гибель саперов. А самое главное - успевали хоть частично акклиматизироваться к жаркому климату.
- Вот, товарищ Карасик, Вы повстречали эту мину, - полковник ткнул указкой в «итальянку»,
- Ваши действия?
- Ложу сбоку 400 грамм тротила, вставляю зажигательную трубку - и ходу, нечего в ней ковыряться!
- Совершенно верно, - полковник улыбнулся, - а сейчас я Вам зачитаю приказ Командующего 40 Армии: «Запретить извлечение, обезвреживание мин, фугасов вручную, а уничтожать их на месте накладными зарядами».
Но этот приказ в дальнейшем нарушал не только Карасик, но и многие другие саперы. Нужна была учебно-материальная база для прибывающих солдат и офицеров, поэтому снимали, разбирали мины, вытряхивали взрывчатое вещество, выкручивали химические замедлители, а итальянские мины пускали даже на оформление светильников, иногда подрываясь на них.
А это значит, где-то далеко в Союзе, в одном из домов раздавался крик, и билась в плаче чья-то мать.
Офицеров, прошедших сборы, отправляли вместе с солдатами и сержантами, которые уезжали домой. В новеньких «экспериментальных» формах, с орденами, медалями, знаками «За разминирование» они вызывали восхищение и зависть.Карасик с уважением оглядел строй, особенно ему понравился сержант, невысокий, щуплый, с простодушным лицом, но на груди сиял «Орден Красной Звезды», медаль «За боевые заслуги», знак «За разминирование».Он от души и светло завидовал этим молодым ребятам.
Команда «По машинам!» и снова, после трехдневного перерыва, Кабульский аэродром, пересылка, вода, перенасыщенная хлоркой, но Карасик чувствовал себя уже немного старожилом, охотно отвечал на вопросы вновь прибывших, вот только в «союзной форме» чувствовал себя не совсем уютно. Хорошо, что рядом был Николай Егорович, и Карасик чувствовал себя уверенней, не одному через Шинданд добираться до Герата.
Наконец, объявили посадку в самолет. «Борт» летел по маршруту Джелалабад-Кандагар-Шинданд. А это значит - три взлета, три посадки. К тому же, самолеты не опускаются, как в Союзе, а падают, делая несколько кругов над аэродромом. Народу было мало, человек десять.
«Гоняют пустой самолет по кругу, делать им, что ли, нечего», - ворчал про себя Карасик, но лезть с расспросами ни к кому не стал, а занял место возле иллюминатора и попробовал вздремнуть.
В Джелалабаде к самолету подкатила машина, загрузили свертки, обернутые в блестящую фольгу, и на Кандагар. Все отодвинулись от свертков, только один Карасик остался сидеть рядом с ними, даже оперся об один из них ногой. От свертков шел неприятный запах, на полу самолета появилась лужица, Карасик начал читать бирку на свертке и вздрогнул, стало жарко. На бирке кричала и резала глаза надпись «Рядовой. »Эти, как и те, веселые, в чистой форме, которых вчера видел Карасик, тоже летели домой...