Читайте Часть 1, Часть 2, Часть 3, Часть 4, Часть 5, Часть 6, Часть 7, Часть 8 повести "Южное крыло" в нашем журнале.
Автор: Алексей Мануйлов
IX
…Я даже не могу описать то, что довелось мне увидеть в эти короткие минуты забытья, растянувшиеся на долгие часы. Ярко светило солнце, на небе не было видно ни одного облака. Перед моими глазами предстал дом – тот самый дом, которому суждено было стать тюрьмой для меня и моих товарищей по несчастью, и в котором многие из них нашли в эти ужасные часы свою смерть. Величавый особняк раскинулся передо мной во всём своём великолепии – солнечные блики играли в безмятежно поплёскивающей воде небольшого пруда, огромный сад утопал в настоящей живой изгороди декоративных цветов всех возможных оттенков – красного, синего, жёлтого, зелёного – каких только здесь не было. Мощённая камнем дорога, как и прежде, вела к парадному входу, около которого стояла небольшая, готовая к отъезду карета – лошади были запряжены, на одном из сидений посапывал, дожидаясь хозяев, молодой кучер. Чем-то он был даже похож на нашего Джо…
Неожиданно всё погрузилось во мрак, а когда через несколько секунд темнота отступила, моему взору открылась уже совсем другая картина – это была столовая, та самая в которой мы ужинали накануне. Однако сейчас я не узнавал эту комнату – настолько всё в ней успело измениться, что даже и тени не осталось от той, что довелось увидеть нам.
Мистер Хэмфилд восседал во главе стола. Это был статный почтенный джентльмен, уже давно находившийся в годах, с тяжёлым грузным лицом, испещрённым редкими морщинами, густыми усами, но с пронзительным, на редкость молодым взглядом. Одной рукой он размешивал небольшой ложечкой сахар в чае, а другой придерживал газету. Сидящий напротив него с правой стороны, несомненно, приходился хозяину дома сыном. Действительно, чем-то этот сухопарый, короткостриженный юноша с невероятно кроткими и привлекательными чертами лица и непозволительно яркими голубыми глазами походил на своего серьёзного родителя, но именно чем-то отдалённым.
Даже в одежде их предпочтения радикально расходились – в то время как хозяин дома был облачён в роскошный строгий фрак и рубашку с наглухо застёгнутыми пуговицами и поднятым острым воротником, обтянутым солидным, завязанным стильным ганноверским узлом галстуком, Хэмфилд – младший отдал предпочтение броскому выходному костюму, какие обычно надевают, желая выехать на прогулку или поиграть с друзьями в крокет.
Оба сидящих за столом молчали, но где-то внутри моего сознания промелькнула мысль, что продлиться это недолго. Так оно и произошло.
Мистер Хэмфилд осторожно приблизил чашку к губам, отхлебнул горячего чаю, затем медленно сложил газету, взглянул на сына своим пронзительным взглядом.
- Я полагаю, мисс Эвелин не выйдет к завтраку? – спросил он. То спокойствие и достоинство, с которым были произнесены эти слова, поразили меня до глубины души – никогда ещё прежде мне не приходилось слышать подобную речь. Юноша отвлёкся от яичницы, взглянул на отца.
- Она просила передать, что не голодна. – в его голосе звучало явное волнение, которое не смог бы обнаружить разве что самый невнимательный или глупый собеседник. Однако мистер Хэмфилд как ни в чём не бывало медленно допил свой чай, вытерся салфеткой и всё так же спокойно сказал.
- Я собираюсь по делам в Шеттин-Стоун. Вели Джиму и Мэри убраться в саду, и пусть обед подадут в четыре – постараюсь вернуться как можно раньше.
- Хорошо, отец, всё будет сделано. До свидания – сразу было видно, с каким отвращением выговорил эту обязательную норму вежливости юный Хэмфилд.
- До свидания. – хозяин дома поднялся, надел заранее приготовленный цилиндр и протянул сыну свою руку. Не без скрытого презрения тот прикоснулся к ней губами. Когда мистер Хэмфилд вышел, юноша позвонил в звонок. Через минуту распахнулась дверь в кладовую, и на пороге появился мистер Сондерс. Я невольно отпрянул было назад, но тут взгляд мой упал на его лицо, особенно на его невероятно красивые и мудрые карие глаза, с такой любовью и преданностью смотрящие на сидящего за столом человека. Но где они были, когда он ломился в комнату, орудуя огромным топором?
- Вы меня звали, сэр. – казалось, голос дворецкого ничуть не изменился с момента нашей последней встречи с ним.
- Да, Артур. Можешь убирать со стола. И ещё мистер Хэмфилд просил передать Джиму и Мэри, чтобы те убрались в саду.
- Будет исполнено, сэр. К скольким часам подавать обед?
- К четырём – мистер Хэмфилд как раз обещал вернуться примерно в это время.
- Слушаюсь.
Юноша вытер рот салфеткой, встал из-за стола и направился к двери в гостиную. И снова передо мной потемнело, а затем глазам моим открылись воистину ужасные вещи.
По-видимому, я находился в подвале – слабый свет проникал сюда из небольшого окна, находившегося под самым потолком, и поэтому я не сразу заметил молодую девушку, сидящую в самом центре комнаты. Её нежные хрупкие руки были стянуты за спиной крепкой верёвкой, изо рта торчал кончик грязного носового платка. Ужас завладел мной, лишь только я взглянул на эту картину, но я так и не успел подумать о чём-либо ещё, так как в этот самый момент в самом дальнем конце комнаты открылась небольшая дверь, и я увидел Хэмфилда – младшего. Его невозмутимое лицо освещали три свечи, воткнутые в канделябр, точь в точь такой же, какой был у Гарольда. В другой руке он держал завёрнутый в свёрток продолговатый предмет.
- Твоего ненаглядного Роджера мы пока что не нашли. – спокойным голосом сказал он. – Но не волнуйся, ему недолго осталось. Полагаю, что уже сегодня вечером вы снова будете вместе.
Я посмотрел на девушку. Гримаса ужаса исказила её лицо, на щеках появились первые слезинки. Юноша медленно подошёл к ней, не спуская с неё взгляда своих небесно-голубых глаз, но как кровожадно они смотрели сейчас на свою несчастную жертву! Лёгким движением руки он высвободил странный предмет из тряпичного свёртка. Это оказался длинный нож, которым обычно пользуются повара для разделки слишком больших кусков филе.
- Можешь ничего не говорить. Прибереги всё самое желанное для него. – и с этими словами он размахнулся и всадил ей в грудь нож по самую рукоятку. Глаза девушки распахнулись, сама она в приступе боли откинулась на спинку стула. Ни единого звука не было издано, но я был абсолютно уверен, что если бы не кляп, она бы орала сейчас что есть мочи. Мгновения тянулись непозволительно медленно. С замиранием сердца я следил за разворачивающейся сценой. Наконец глаза девушки закрылись и, резко дёрнувшись, насколько позволяли верёвки, она медленно растянулась на стуле. Темнота нахлынула внезапно, но на этот раз я был рад поскорее убраться из этого жуткого места.
Теперь я стоял в спальной комнате, судя по виду из окна, располагавшейся на втором этаже. Обстановка была довольно скромной – лишь широкая кровать, невысокая тумба, комод и небольшое зеркало, висящее у противоположной стены. Прямо напротив окна стояло плетёное кресло, в котором сидела молодая девушка и читала книгу. Однако, судя по тому, как прыгали её глаза, и как напряжённо вздымалась грудь, можно было с уверенностью сказать, что занимала её сейчас отнюдь не книга. Она будто ждала чего-то.
Неожиданно в дверь постучали. Я вздрогнул. Девушка подняла глаза, испуганно посмотрела на вошедшего. Это оказался Хэмфилд - младший, на вид всё такой же сдержанный и спокойный. От окровавленного ножа, по-видимому, он уже успел избавиться.
- Я ждала тебя. – чуть слышно прошептала девушка. – Брат, я больше так не могу – не могу жить с этой ложью, не могу смотреть в глаза отцу! Я не выдержу этого, не выдержу…
От удивления у меня отвисла челюсть. Неужели родные брат и сестра – родные! – стали любовниками? Этого просто не может быть! Юноша тем временем медленно подошёл к ней, обнял, прижал к себе.
- Потери ещё немного, Элли. Совсем скоро мы уедем и никогда больше сюда не вернёмся. Никогда! – с этими словами он припал губами к губам сестры, а уже через мгновение поспешно срывал с неё одежду. Я невольно зажмурился, не в силах смотреть на это – как можно говорить, что всё будет хорошо, а потом совершать это!? И снова в глазах моих потемнело…
- Нет, мистер Хэмфилд, прошу вас! Не надо!
- Как я вижу, ты посчитал, что я забыл про это, и позволил себе отказаться от исполнения своих обязательств. Я прав или нет?
- Я верну! Я всё верну, только дайте мне время, прошу вас!
- Молчать! У тебя было достаточно времени, что вернуть долг. Больше отсрочек не будет.
Мужчина бросился на колени, лицо его было залито слезами. Мистер Хэмфилд в ответ лишь усмехнулся.
- Всё, мне это надоело. Поднимите его!
Только сейчас я заметил двух рослых мужчин, стоящих чуть в отдалении. Получив приказ, они подошли к валяющемуся на земле мужчине, схватили его и грубо подняли на ноги. Тот снова взглянул на невозмутимого хозяина дома.
- Мистер Хэмфилд, прошу…
- А теперь бросьте его в яму и чтобы я больше о нём никогда не слышал.
Сопровождаемые криками несчастного, мужчины подвели его к краю глубокой ямы, несомненно, вырытой предварительно (я заметил большую кучу земли и две торчащие из неё лопаты) и бесцеремонно сбросили его туда. Я услышал глухой удар, затем крик стал постепенно слабеть – видимо, бедолага сломал себе позвоночник и уже не в силах был кричать, лишь корчась от боли. Мужчины тем временем взялись за лопаты и стали быстро закапывать эту импровизированную могилу. С замиранием сердца я следил за ними. Вот, оказывается, какие дела были у хозяина дома в Шеттин-Стоуне…
Когда мир уже привычно вынырнул из пустоты, я не сразу понял, где нахожусь – вокруг стояла абсолютная тишина, темнота стояла такая, что не было видно даже своей протянутой вперёд руки. Однако постепенно глаза мои привыкли к тьме, и я уже мог различать некоторые хаотичные детали, которые всё больше материализовывались во всё более и более понятную картину. Место, где я оказался, было небольшим огородом, прижавшемся к стене броского деревянного дома с соломенной крышей. Навряд ли хозяева могли похвастаться особой роскошью и изобилием посадок. Однако сразу было видно, с каким трепетом относились они к своему живому уголку – все грядки были вскопаны аккуратно, словно по линейке, в каждую на определённом расстоянии друг от друга в землю был воткнут деревянный колышек. Вдоль каждого из них тянулась тонкая плетёная верёвка, стянутая по обоим концам крайними кольями. Возле небольшой двери, ведущей в дом, по-хозяйски примостилась пузатая лейка, доверху наполненная водой.
Я хотел было присесть, чтобы получше разглядеть, что же выращивалось в этом огороде, когда неожиданно в небе что-то сверкнуло, и на соломенную крышу с едва слышимым хлопком приземлился какой-то предмет. В первые секунды я находился в недоумении и лишь тогда, когда яркое пламя стало с поражающей скоростью распространяться по всей крыше, погребая под собой податливую сухую солому, наконец – то понял, что это было. Первой моей мыслью, молнией пронёсшейся в голове, было бежать в дом, растолкать хозяев и вывести их оттуда как можно быстрее, и я уже было слегка нагнулся и поднял ногу, когда вдруг почувствовал, что не могу сдвинуться с места – всё мое тело будто придавили к земле чем – то тяжёлым и неосязаемым и с ужасом я вдруг осознал, что и на этот раз мне выпала честь быть всего лишь простым зрителем, не имеющим никакого права вмешиваться в ход действия.
А оно уже как раз развивалось прямо на моих глазах – ночное небо озарил свет не менее двух десятков горящих факелов и не прошло и нескольких минут, как вся деревня уже пылала – горело абсолютно всё, от деревянных крестьянских домов до низких, заботливо обстриженных хозяевами кустиков у проездной дороги. Обезумевшие жители выскакивали на улицы, с криками уносились в разные стороны, тщетно пытаясь хоть как-то погасить разошедшееся пламя. Я видел, как из одного из горящих домов выскочила молодая девушка, ведя за руки двух полуторагодовалых детишек – мальчика и девочку. Все они были одеты в ночные рубашки, сшитые, по – видимому, из первого попавшегося под руку материала – трагедия застала этих несчастных, когда они спали. Впрочем, как и все остальные. Отведя их на безопасное расстояние, женщина жестом приказала им стоять на месте и бегом пустилась назад в объятый пламенем дверной проём. И тут случилось ужасное – не в силах больше сопротивляться столь яростному напору, сухое дерево переломилось надвое. Стены зашевелились и через мгновение обрушились внутрь дома, укрываемые сверху ещё недогоревшими кусками соломы. Я видел, как дети стояли посреди дороги, криками зовя мать, но раз за разом никто так и не отвечал на их мольбы. В конце концов оба они разрыдались и тут же были подхвачены под руки какой-то уже немолодой женщиной, которая поманила их за собой и через секунду они растворились в обезумевшей толпе.
Внезапно всё переменилось – я стоял на небольшом холме, и мог теперь отчётливо наблюдать последние минуты жизни несчастной деревушки. Над местом трагедии слышались крики, вопли, изредка слабое потрескивание бревён обрывал отчаянный плач. Все попытки жителей бороться со стихией оказались тщетны, и теперь они лишь пытались спасти последнее, что ещё могло не сгореть. Некоторые с криками бежали куда-то по дороге, направляясь в сторону густого тёмного леса.
Неожиданно за спиной раздалось лошадиное ржание. Я обернулся. У самого леса в ряд стояло с десяток всадников – каждый был облачён в чёрный плащ и шляпу с длинными полями, закрывающими лицо. И лишь один человек, стоящий впереди всех был с непокрытой головою. Приглядевшись, я чуть было не воскликнул от удивления и ужаса – этим самым человеком оказался юный Хэмфилд. Не было абсолютно никаких сомнений насчёт того, что эти господа делают здесь в столь поздний час. Я уже знал, на что был способен этот человек – жестокое убийство, инцест без всякого зазрения совести. Но чтобы такое…
- Нам надо уходить отсюда, Льюис. Как можно скорее. – сказал один из всадников, медленно подъезжая к юноше. Тот, даже не взглянув на него, надел длиннополую шляпу.
- Мы никуда не уйдём, пока не убьём их всех до единого. Вперёд! – сдержанно произнёс молодой Хэмфилд и первым пришпорил своего коня…
На этот раз мне не спешили возвращать способность видеть – вокруг была абсолютная темнота, но это отнюдь не было ночью. И тут слух мой прорезал пронзительный плач… плач ребёнка, только что появившегося на свет. А через мгновение мир снова возник у меня перед глазами. Я стоял в главной зале. Горели почти все свечи и абсолютно все двери были настежь распахнуты. Стояла мёртвая тишина, казалось, дом невозмутимо уснул вместе со своими ужасными хозяевами, правда о которых только что открылась мне. Но тогда почему так ярко горят свечи и распахнуты все двери?.. Однако не успел я об этом подумать, как из дальнего коридора, расположенного на верхнем этаже, разрывая тонкую нить тишины, послышались громкие вопли.
В тот же момент сознание моё будто раздробилось на несколько частей – взору моему предстало сразу несколько ужасающих картин, и хоть я и видел их каждую по отдельности, но создавалось ощущение, будто все они составляют некое единое целое. Я видел, как только что появившийся на свет ребёнок, жертва ужасного инцеста, неожиданно набросился на врача и зубами вцепился ему в лицо. Почтенный старец кричал от ужаса, чем лишь побудил это существо стиснуть зубы ещё сильнее. Вид его был не менее устрашающим – сухая, белая, словно пергамент, кожа, непозволительно кривые и длинные ноги и руки. И сейчас он как раз подносил свои цепкие пальцы к горлу несчастного. Послышался глухой трёск, и врач с окровавленным лицом упал на постель, на которой лежала полуживая обезумевшая от ужаса женщина.
Я видел, как Льюис Хэмфилд, опустившись на четвереньки, орал во всю глотку, будто всё его тело горело адским огнём. И тут его ноги и руки стали будто сами собой уменьшаться, а тело наоборот – увеличиваться. Он уже не мог кричать – набухающие щёки и язык делали его речь всё более невнятной. Но тут словно какая – то невидимая сила схватила его и со всего размаху швырнула в распахнутое окно.
И, конечно же, я увидел ужасную участь Хэмфилда – старшего. Сознание показало мне кричащего человека, горящего в огромном камине. Перед камином стоял мистер Сондерс и невозмутимо поправлял оловянной кочергой дрова. Я пригляделся и увидел, что вместо зрачков у него зияют две чёрные дыры, из которых потоками струится густая красная кровь. Ужасные крики с каждой секундой становились всё тише и тише – лежащий в камине человек стремительно готовился предстать перед Аидом в царстве мёртвых. И вот, наконец, во всём доме снова воцарилась мёртвая тишина.
Продолжение следует...
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и Алексея Мануйлова подарком, указав в комментарии к нему назначение "Для Алексея Мануйлова".