Что такое металл для фронта? Это танки, самолеты, оружие, боеприпасы. Тяжелый хлеб войны. В военное время его нельзя просто добывать, производить. За него нужно бороться. Чтобы уничтожить врага, нужен металл, много металла...
Мартены, домны, прокатные станы работали с таким напряжением, что не выдерживал и стонал огнеупорный кирпич, из которого были сложены стены печей. А человек оказался прочнее стен. Люди сутками не покидали линию огня в битве за Победу, стояли у извергавших жар печей. Опаленные, усталые лица были сосредоточены и суровы. Люди привыкли к суткам без сна, доказали, что физическая боль ничто, когда борешься за великую цель.
Зато в раскаленном воздухе металлургических цехов создавалось равенство опытных рабочих и юных ремесленников, вчера только переступивших границу завода и за считанные дни (в военное время норма перевыполнялась даже в сроках обучения) постигших искусство укрощения «дракона», извергающего расплавленный металл. Но были случаи, когда «дракон» выходил из повиновения. Тогда требовалась поистине богатырская сила, чтобы его усмирить.
Эльмар Нейман заступил в ночную смену. Накануне заболел кто-то в соседней группе и мастер попросил добровольно подменить товарища. Вызвался Эльмар. У него было отличное настроение. Долгожданный ответ на его запрос принес радостную весть — родные, о которых ничего не было известно с того самого дня, когда пришлось покинуть родную Латвию, живы и здоровы!
« Мы успели вовремя выбраться из Риги незадолго до того, как в город ворвались фашисты».
Его товарищ по училищу — Тирбах положил на плечо Эльмару руку, слегка сжал ее и, не говоря ни слова, отвернулся. В глазах блеснули слезы. Вот уже много времени он безуспешно разыскивал семью. И трудно было понять, радуется он за Эльмара, переживает за себя или просто завидует. Эльмару стало жалко друга. И он решил поговорить с ним, утешить его. По расписанию Тирбах с группой монтеров должен был работать в ночной смене. Поэтому Эльмар и попросился в ту же смену. По дороге на завод он не чувствовал земли под ногами, как будто за плечами выросли крылья. В памяти всплыли воспоминания и унесли в далекий край детства, где на берегу светло-серого моря, чистого, как слеза, раскинулась родная Латвия. Перед глазами проплывали изумрудные, словно вымытые, кроны деревьев, аккуратные, свежевыкрашенные домики с высокими черепичными крышами и узкими, стрельчатыми оконцами стояли на заливных лугах. Тучные коровы лениво помахивали хвостами, часами пережевывая сочную траву. Ноздри защекотал до боли знакомый аромат парного молока. Эльмар отчетливо увидел вдруг ярко-желтый круг сыра в россыпи блестящих ямочек и, невольно проглотив слюну, тряхнул головой, отгоняя назойливое видение. Он старался переключить сознание на картины города, ажурные, узкие улочки Риги, уютные набережные Даугавы, но память опять вернула его к маленьким подвальчикам с дверьми, обитыми на манер средневековья железом и затейливыми фигурками петухов, смешными изображениями сапог или пивных кружек перед входом. В подвальчиках за чистыми светлого теса столами за умеренную плату можно было получить хорошую порцию ростбифа с кровью, бекон с яичницей и большую кружку доброго портера. До войны по воскресеньям отец Эльмара иногда брал мальчика с собой в один из таких подвальчиков. Пока отец степенно потягивал из кружки пенящийся бархатный напиток, Эльмар наслаждался воскресным пудингом и куском яблочного пирога.
Он крепко зажмурил глаза и, подавив подступившую к горлу тошноту, представил, как фашисты разгуливают на песчаных пляжах взморья, ясно услышал эхо чужой речи в лабиринте улочек старого города, и сердце юноши, наполняясь болью и гневом, начало стучать чаще. Засунув в карманы куртки крепко сжатые кулаки, так что ногти впились в мякоть ладоней, Эльмар шагал по пустынным в поздний час улицам города. Ближе к заводу стало многолюднее. Со всех сторон шли рабочие, заступавшие в ту же смену. Перед проходной, освещенной неяркой желтой лампочкой, люди скопились, чтобы предъявить заводской охране пропуск.
У сменного инженера Эльмар получил разрешение работать в одном цехе с Тирбахом. Тот уже возился у щитка.
— Не расстраивайся, — сказал Эльмар, — то, что произошло, должно тебя обрадовать. Ведь это значит, что очень скоро точно так же найдутся и твои...
Тирбах поднял на друга зеленые глаза. Он понял: Эльмар пришел сегодня из-за него, и посмотрел с благодарностью.
— А знаешь, Эльмар, это ведь действительно здорово! Неважно, у кого из нас раньше нашлись родные, — главное, что в конце концов все образуется.
— Я напишу своим, чтобы они обязательно помогли тебе в розыске, — сказал Эльмар.
Гудок, возвещающий начало работы, прервал их разговор. Полыхало пламя. Оно заглушало все другие звуки. Эльмар уверенными, привычными движениями загружал тигль. Скоро светящуюся массу можно будет разливать по формам. Это решает сменный инженер. Он, как доктор, смотрит сквозь темное стекло в зев, исторгающий огонь, и определяет время рождения металла. Эльмар часто видел, как происходит это чудо, но всякий раз ему казалось, что он впервые присутствует при свершении таинства. Металл рождается в муках, как, впрочем, и все, что появляется на свет. Он — продукт труда, в нем смешалось напряжение человеческое и работа гигантских механизмов. Эльмар знает цену старанию, благодаря которому сверкающий ослепительной белизной ручей начнет растекаться по канавкам, пробитым в земляном полу цеха. Чего стоит завоеванная с таким трудом плавка, и как легко ее испортить! Как важно сохранить рожденный металл чистым, чтобы стал он звонким и прочным и отомстил за распятую Ригу, попранный край янтаря.
... Прожорливое чрево тигля поглотило почти всю порцию лома, отпущенного в смену. Остаются последние куски. Вот и они отправляются туда, где клокочет и бурлит расплавленная масса. В темном стекле отражается пламя печи. Инженер кивает Эльмару — можно разливать! Плавка готова! Ну, что же, пора приступать к делу и маленькому Тирбаху. Правда, его задача намного легче! Главное, пожалуй, дотянуться до кнопок пульта и случайно их не перепутать. Тогда тигль начнет свой грациозный танец: он сам выйдет из печи и величаво приблизится к ковшу, потом постепенно начнет наклоняться, как бы приглашая ковш поучаствовать в игре, из его жерла начнет переливаться сверкающая, как вулканическая лава, нестерпимо режущая глаз жидкость. И это повторится снова и снова, пока на дне тигля не останется ни капли.
Пока все идет как по сценарию — огненный ручей разбегается по канавке. Эльмар ловко направляет его в чугунные изложницы; важно сохранить сверкающую струю до единой драгоценной капли. Он весь поглощен работой, сосредоточен и забыл обо всем, даже о радостных событиях последних дней. Плавка идет успешно. Пылающий ручей послушен точным и умелым движениям Эльмара. В двенадцатый раз он приказывает огненной змее заполнить формы, и она растекается, кипя и извиваясь по чугунным гнездам, чтобы навсегда застыть в волшебном превращении в металл, который с нетерпением ждут прокатные станы, километры железных дорог, заводы, фабрики, мастерские училищ, ждет фронт. Эльмар не упускает из виду каждую клокочущую каплю.
Вот уже в который раз за смену тигль переливает свое содержимое. Эльмар наклоняется вперед, пытаясь определить степень загрузки, в тот же миг языки пламени, ослепительно вспыхнув, обжигают лицо. Чаша не выдержала напряжения, стенка ее лопнула — огненный дракон вырвался наружу! Главное — спасти глаза! Эльмар срывает очки, забрызганные расплавленным металлом. Огненные капли насквозь прожгли кожу на лице, шее, плечах, груди. Тело горело, как будто его опустили в ванну с кипятком! Преодолев чудовищную боль, стиснув челюсти, Эльмар все же ухитрился вылить металл в форму. Стараясь не поддаваться боли, он с силой рванул горящий свитер. Затоптав дымящиеся лоскутья, кинулся к запасным ковшам.
— Прекратить! Немедленно к врачу! — кричал сменный инженер. Ожоги горели на лице, на теле, проглядывающем сквозь дыры прожженной одежды.
— Я кому приказал?! Немедленно прекратить работу!!! — требовал инженер. — Сообщу в училище о неподчинении.
Эльмар упрямо замотал головой и взял запасной ковш. Он подогрел его и подставил под клюв накрененного тигля. Металл еще не успел остыть!
— Вот и прекрасно! — отметил Эльмар.
Горячее дыхание печи обдувало тело невыносимым жаром, поток сухого раскаленного воздуха резал, как ножом, обожженные места. Но Эльмар не обращал внимания на боль. Он разливал и разливал металл по формам. Много ли еще осталось его в тигле? Вот оно, долгожданное дно!
— Черт возьми! — бушевал сменный. — Что же это такое? Сроду не встречал такого упрямого парня! Возьми же, наконец, хоть это! Давай, помогу!
Он протянул бинты и стрептоцидовую мазь. Эльмар неохотно оторвался от работы и, подняв опаленное со следами кровоподтеков лицо, сказал серьезно: «Война ведь. Если все оставят линию огня — что будет?»
Инженер только рукой махнул.
Смена подходила к концу. Над заводом забрезжило серое, тусклое утро. Эльмар продолжал хлопотать возле печи... Металл — фронту! Идет великая битва за металл, за победу над фашизмом, за то, чтобы вечно царил мир, весело зеленела умытая весенними дождями латвийская земля. Нет, он не имел права сдаваться — сдать плавку неоконченной! Еще можно много, даже очень много успеть! Внезапный прилив сил, как порыв вдохновения, вернул уверенность рукам — слабость отступила. Дракон смирился и, облизываясь огненными языками, яростно шипел и извивался у его ног. Эльмар варил и разливал. Еще две полновесные плавки в скоростном режиме сварил молодой металлург за эту по-настоящему фронтовую смену!
Эльмар Нейман в вестибюле училища. Двигаться трудно. Все тело стянуто бинтами. Морщась от боли, он сделал несколько шагов и в смущении остановился, оглушенный громким и восторженным «Ура». Лестницы, коридоры, вестибюль были до отказа забиты учащимися. Посредине вестибюля — стол с букетом цветов. От стены к стене протянут длинный кумачовый плакат. На нем белыми буквами наклеено: «Мы гордимся тобой, Эльмар!»
Далеко на западе гремели выстрелы. Фронт потреблял металл, в котором был заложен и труд латвийского мальчика из ремесленного училища. Отвага, с которой он сварил эти плавки, умножалась на героизм тысяч советских воинов, и противостоять такой силе не смог бы никто в мире. Единство и мужество рабочего класса и армии было решающим в освобождении многих народов от уготованной им Гитлером рабской доли.
Понравилась статья? Поставь лайк, поделись в соцсетях и подпишись на канал!