Рассуждая так, молодой человек не заметил, как подошёл к месту своего обитания. Открыв дверь, он тихо, дабы никого не потревожить, нырнул в отдельную каморку. Включив свет, первым делом посмотрел на себя в зеркало и медленно стал изучать черты лица. Волевой подбородок, тонкие, поджатые в скептическую улыбку, с которой он смотрел на эту жизнь, губы, нос с горбинкой и слегка приплюснутым кончиком. «Ну чем не боксёр!» – посмеялся над собой Ярослав. На этом фоне особенно выделялись глаза – бездонные, светло-зелёные, грустные с прищуром и одновременно с весёлым отблеском. Лоб высокий, с едва заметными залысинами. Волосы длинные, вьющиеся, иссиня-чёрные, тронутые сединой на висках. Ярослав по привычке пригладил волосы рукой. Расчёски он никогда не признавал, поэтому кудри всегда торчали в разные стороны. «Если бы волосы были седые, вот тогда я и стал бы настоящим Яром», – ухмыльнулся он про себя, выключил свет и лёг спать. В этой жизни он любил только сон, так как во сне он был не тем, кем на самом деле являлся. Там он был тем, кем мечтал быть всегда, хоть в точности не понимал, что был именно им! Он сидел возле родника в одиночестве, склонив голову, и в его глазах стояли слёзы. Капля за каплей они наполняли этот святой источник. Он плакал, он страдал, и взгляд его, полный муки, отражался в воде. Он видел своё отражение, и оно сильно отличалось от его земной внешности. В источнике он видел всё зло Вселенной, всю грязь и страдания, все круги ада, которые он прошёл, чтобы вернуться на грешную землю, чтобы исправить ошибки своей молодости. Он не был убийцей, он не был насильником, он не был ни богатым, ни бедным, Он просто был гордецом, великолепным гордецом, каких ещё свет белый не видывал на этой грешной земле. Он обидел Бога, и потому сейчас сидел на кромке берега и искренне каялся в своём смертном грехе. Он понимал, что этот грех ему никто не простит, ведь он не может справиться с ним, грехом гордыни, великолепной гордыни. Вдруг что-то тёплое коснулось его плеча. Он резко обернулся и глазами, полными слёз, посмотрел на то, что его так неожиданно отвлекло от горестных мук. Это был Бог. Почему он так подумал? Ведь за ним никто не стоял. Слёзы высохли, лицо в отражении источника стало его земным лицом, душа навсегда забыла то бесконечное уныние, какое сопровождало его всю жизнь, вплоть до этой секунды. Он поднялся с колен, ещё раз взглянул на своё отражение в святом источнике и увидел рядом его… Бога, который с доброй и грустной улыбкой, ничего не говоря, держал его за плечо. И грешник понял, он прощён. Ведь Бог прощает всех! Только не надо просить, не надо злиться и проклинать, а надо поверить в прощение и милосердие и искренне каяться, без слов, но с верой, любовью и надеждой в Бога в своей душе! …Ярослав проснулся поздно. Голова сильно болела, но к этому он уже привык. Не было дня, чтобы его не мучили мигрени. Он уже не помнил, когда они начались, да это и неважно… Он встал, оделся, подошёл к зеркалу, чтобы удостовериться, стоит ли побриться, так как очень чесалось лицо, голова, затылок. Взглянув на своё отражение в зеркале, он вдруг резко отпрянул. Сев на кровать, закрыл глаза. – Значит, вчера это был не сон, – чуть слышно прошептал Ярослав. – Это правда – всё, что случилось со мной. Он осторожно засунул руку в карман и нащупал ту самую золотую кредитку, которую вчера дал ему Михаил. На ней синим заметно выделялась подпись, его подпись: «Яр». Ярослав снова подошел к зеркалу и посмотрел на своё отражение. Это было и его и в то же время не его лицо. Он выглядел помолодевшим, без чёрных кругов под глазами, но самое главное – волосы его стали седыми за одну ночь! Неожиданно за спиной Ярослава возник Давид. Он даже не оглянулся, так как прекрасно видел его отражение в зеркале. – Ну, ещё раз здравствуй, Яр, – тихо прошептал Давид. – Здравствуй, коль не шутишь,– с улыбкой ответил
Ярослав. – Неужели ты думаешь, – продолжил Давид, – что я
вот так просто оставлю тебя в покое, тебя – того, кто сломал все мои планы, тебя, кто оказав… – Не продолжай, Давид. Я прекрасно знаю, зачем ты
здесь. Можешь начинать своё грязное дело, но знай: мы все бессмертны, и убиением меня ты никак не поправишь свои планы, а только усугубишь своё жалкое положение. И настанет тот день и час, когда мы встретимся, только тогда я уже буду во всеоружии. А пока я слаб, ты знаешь это и пользуешься моей беспомо… Ярослав не успел договорить. Дорогой клинок, инкрустированный алмазами, вошёл ему в спину чуть ниже лопатки.
– Прямо в сердце, – прошептал Давид. – Нет, выше и правее, – прошептал свои последние слова Яр...