Политическая ситуация, сложившаяся в 2014-2015 годах на востоке Украины стала источником значительных изменений как в восточноукраинских регионах, так и в стране в целом. Игорь Семиволос, украинский политолог, исполнительный директор Центра ближневосточных исследований анализирует динамику этой ситуации и степень ее влияния на обстановку на Украине
Одна коллега, вынужденная переехать из оккупированного Донецка во Львов, делится впечатлениями о разнице в подходах к решению проблем и отличиях в трудовой этике. «Для нас, донецких», — говорит она, — «дело было и остаётся на первом месте — всё, что с этим связано, выполнение условий, дедлайн и прочее. Этому процессу — зарабатыванию денег — посвящено всё твоё время, без выходных и праздников. А тут, во Львове, к выходным всякая активность затихает — ни звонков, ни писем. Вначале было непривычно и странно», — вспоминает она, — «а потом оказалось, что такой подход более человечный и щадящий твою психику».
Некоторые переселенцы, имевшие бизнес на оккупированных территориях и сумевшие перенести основные мощности в другие регионы Украины, жалуются на качество рабочей силы и зачастую решают проблему путём приглашения своих прежних работников с оплатой им проживания на новом месте.
Эти истории должны, как минимум, свидетельствовать о наличии большого потенциала на территории Донецкой и Луганской областей — человеческого капитала, который способен сыграть положительную роль в деле восстановления экономики и развития региона. Так ли это?
В начале двухтысячных годов элиты Донецка — активно формирующегося центра макрорегиона — начинают политическую и экономическую экспансию. На момент начала «русской весны» сам Донецк представлял из себя вполне благополучный буржуазный город с отремонтированным по случаю футбольного Евро-2012 центром. Влияние Донецка распространялось далеко за пределы области: Луганская, часть Запорожской и Днепропетровской областей ресурсно и ментально были вовлечены в формирование донецкой метрополии[1].
Территории Восточной Украины, оказавшиеся под контролем сепаратистов. Источник
Мариуполь, второй по численности город в области, традиционно соперничал с Донецком за влияние. Однако после покупки в 2010 году Ринатом Ахметовым главного предприятия города — металлургического комбината имени Ильича — и создания крупнейшего в Европе металлургического холдинга «Метинвест» Мариуполь сдал свои позиции. Победа Виктора Януковича на президентских выборах в том же 2010-ом позволила «донецким» расширить влияние на соседние области. Агрессивная экспансия, сопровождавшаяся захватом — «отжимом» собственности, имела ещё одно важное последствие — во время Майдана значительная часть местных элит Запорожья и Днепропетровска скорее соблюдала нейтралитет, а впоследствии, после победы революции, активно выступила против «русской весны».
После оккупации Донецка метрополия прекратила свое существование. Исчезновение сильного экономического и политического центра на востоке страны привело к тому, что соседние регионы, а также контролируемые Киевом территории Донецкой и Луганской областей (далее — Донецкая и Луганская обл.), оказались в свободном плавании. Поиск новых рынков и смыслов сопровождается активной трансформацией локальной идентичности: с донецкой или более привычной донбасской — в слобожанскую и приазовскую.
Аналогичные процессы наблюдаются и в экономической сфере. Харьков становится центром притяжения для Луганщины и севера Донецкой области. Мариуполь и его окрестности в инфраструктурном плане скорее связаны с Запорожьем. Укрепит эту связь и восстановление дороги Запорожье-Мариуполь через Пологи, которая в настоящий момент находится в ужасном состоянии. В то же время дорога через Мелитополь, по которой осуществляется львиная доля перевозок, справедливо называется в Мариуполе дорогой жизни.
Естественно, военно-гражданские администрации в этих двух областях поддерживают представление о них как о целостных регионах, но после потери старопромышленного района — собственно, самого Донбасса, где были сосредоточены основные производственные мощности, это верно лишь отчасти. Если в Донецкой области экономический потенциал, представленный, в первую очередь, заводами Краматорска и Мариуполя, достаточно высок, то Луганская область, включающая, в основном, сельскохозяйственные районы, этим похвалиться не может. Исключением является разве что Северодонецк, получивший статус временного административного центра области, в котором ощущается некая экономическая активность. Находящийся на правом берегу Северского Донца Лисичанск — яркий пример экономического упадка длиной в два десятилетия. На сегодняшний день из крупных предприятий можно назвать лишь «Лисичанскуголь» с 4 работающими шахтами. Следует отметить, что основной удар по экономическому потенциалу пришёлся на мирные 2010-2013 годы, когда были обанкрочены и прекратили своё существование градообразующие предприятия «Лиссода», нефтеперерабатывающий и стекольный заводы.
Из-за близости к линии фронта говорить о прямых иностранных инвестициях на этих территориях не приходится. Президент Украины Пётр Порошенко неоднократно поднимал проблему финансовой помощи Донецкой и Луганской областям во время переговоров с западными партнёрами — речь шла и о 2 млрд. долларов, и о целевых программах поддержки конкретных населённых пунктов. Между тем, кроме гуманитарной помощи международных агентств и бюджетных средств, никаких поступлений не зафиксировано.
Активные военные действия 2014-2015 годов и последующая оккупация привели к появлению значительного количества переселенцев из зоны конфликта — по разным оценкам, до 1,5 млн. человек. Если сравнивать миграционные потоки, следует отметить разницу в стратегиях переселенцев из Донецкой и Луганской областей. В первом случае большая часть экономически активного населения не покидает границ Донецкой области[2], тогда как во втором основная часть трудоспособного населения переезжает в другие регионы[3].
Внутренняя миграция между территориями Восточной Украины и другими регионами (по ситуации на ноябрь 2018 года). Источник
Наиболее привлекательным городами, где стремятся осесть переселенцы, оказываются Харьков и Киев[4]. Что характерно, в Харьковской области зарегистрировано около 196 тыс. переселенцев[5], среди которых 48 тыс. пенсионеров и 5 тыс. детей. По данным опроса, проведённого по заказу Министерства социальной политики Украины, около 85% переселенцев выражают желание остаться в Харьковской области. Можно предположить подобную ситуацию и в других областях Украины, где сосредоточены переселенцы.
Ещё одним направлением оттока трудоспособного населения является трудовая миграция в страны ЕС. Пока что сложно оценить её реальные масштабы, однако дефицит специалистов рабочих профессий уже наблюдается.
Областные власти в лице военно-гражданских администраций по-разному реагируют на подобные вызовы. В Донецкой области для поддержки малого и среднего бизнеса вот уже несколько лет реализуется проект «Украинский донецкий куркуль», которым предусмотрена финансовая поддержка различных бизнес-инициатив, в том числе, и выдвинутых переселенцами. В прошлом году проектом было поддержано более ста проектов, в этом году планируется поддержать 400 предпринимателей. Примечательно, что в Луганской области ничего подобного за четыре года так и не возникло. Правда, недавно на сайте Луганской областной государственной администрации появилась информация о разработке положения, которым будут регулировать подобный конкурс в будущем…
Вместе с тем, переоценивать роль финансовой поддержки бизнес-проектов и утверждать, что она привела к коренному изменению ситуации, не стоит. По утверждению бывшего донецкого губернатора Павла Жебривского, инициировавшего этот конкурс, «ключевой проблемой, кроме технической — подготовки бизнес-плана — является то, что люди настроены патерналистски и не готовы взяться за своё дело». Слабость малого и среднего бизнеса в регионе приводит к монополизации экономики. В итоге 93% ВВП Донецкой области дают крупные предприятия и только 7% — малый и средний бизнес. Этот перекос отражается и в политическом поле — на местном и национальном уровне доминируют политики, связанные с крупными предприятиями и представляющие местные региональные элиты.
В ряде городов, где по соображениям безопасности местные выборы в 2015 году не проводились, при власти остаются непотопляемые представители бывшей Партии регионов, такие как, например, городской голова Бахмута Алексей Рева[6]. Гражданское общество, несмотря на активную донорскую поддержку, остаётся на обочине политических процессов и после всплеска активности в 2014-15 гг. занято скорее выяснением отношений друг с другом в парадигме «зрада-перемога»[7].
Особняком стоит успех группы экологических активистов в Мариуполе, сумевших объединиться в рамках политической партии «Сила людей» и набравших 9% голосов на местных выборах. В условиях практически полного политического контроля над Мариуполем со стороны «Метинвеста», им удалось не только сохранить свою повестку дня, но и время от времени навязывать её властям. Экологический митинг на День города, собравший тысячи недовольных граждан под лозунгом «Хотим дышать», свидетельствует о растущем организационном потенциале этой политической группы. Хотя представить себе реальную смену власти в Мариуполе в ближайшем будущем довольно трудно, экологические активисты несомненно сделали шаг в сторону от политической монополии.
Обещания депутатов-«мажоритарщиков» Донецкой области по восстановлению региона и их исполнение. Источник
Луганская область в этом отношении демонстрирует несколько иную динамику. Если исключить агломерацию Рубежное-Северодонецк-Лисичанск, остальные районы области представляют собой сельские территории с небольшими районными центрами, более похожими на разросшиеся села, чем на города. Исключение составляет лишь бывший купеческий город — Старобельск, ставший прообразом вымышленного Старгорода в знаменитом романе Ильфа и Петрова «Двенадцать стульев». Для Старобельска важным фактором, способствующим развитию, является присутствие перемещённого ВУЗа — Луганского национального университета им. Т.Г. Шевченко. Несмотря на то, что районная и городская администрации не оказывают ему надлежащей поддержки, университет создаёт условия для притока молодёжи, в том числе с оккупированных территорий. К слову, в нынешнем году в украинские ВУЗы было зачислено 917 таких студентов — вдвое больше, чем в 2017-ом.
Значительную политическую роль в районах Луганщины играют так называемые фермерские коалиции, которые распоряжаются львиной частью пахотных земель. В своё время фермеры выступили организованной силой против сепаратистов и российских «отпускников», не допустив их в свой город (в случае райцентра Сватово) или активно противодействуя и материально поддерживая украинские подразделения. Помимо однозначно положительной роли, которую сыграли фермеры в 2014 году, следует отметить и их активное противодействие реформе децентрализации, особенно когда в границах района формируются несколько объединённых территориальных громад (ОТГ). Такое сопротивление часто обусловлено желанием новоизбранного руководства ОТГ провести ревизию земельных ресурсов, что грозит фермерам выявлением припрятанных от учёта пахотных земель. Этот системный конфликт во многом определяет политический ландшафт большей части севера Луганщины и значительно сдерживает развитие региона.
Политический ландшафт Лисичанска достаточно однотипен. Две трети депутатского корпуса составляют представители бывшей Партии регионов. Город продолжает находиться под контролем народного депутата от «Оппозиционного блока» Сергея Дунаева, который до 2012 года был его мэром. Заметно также присутствие в городе одного из лидеров «Оппоблока» Юрия Бойко. Представители других политических партий не консолидированы и скорее конкурируют между собой.
Обещания депутатов-«мажоритарщиков» Луганской области и их исполнение. Источник
В Северодонецке, где находится администрация области, ситуация повеселее. Прекращение работы «Азота», градообразующего предприятия, повлекло за собой ослабление политических групп, имеющих прямую связь с этим предприятием, которые прежде доминировали на местном уровне. Наличие в городе активной бизнес-среды и гражданского общества привело к формированию новых политических групп. В результате выборов в городском совете возник паритет сил, что вызвало длительное противостояние между бывшими «регионалами» и коалицией демократических партий, вошедших в совет. В итоге почти трёхлетнего противостояния ни одной из сторон так и не удалось склонить чашу весов в свою пользу. Противостояние привело, с одной стороны, к пониманию необходимости компромисса для решения насущных городских проблем — и это понимание, как и сам процесс переговоров, дорогого стоит. С другой стороны, город упустил драгоценное время для развития. Те положительные изменения, которые фиксируются сегодня, отчасти являются результатом разблокировки процесса принятия решений. Хотя рецидивы противостояния по-прежнему сильны.
Таким образом, трансформационные процессы, запущенные в 2014 году, в Донецкой и Луганской областях всё ещё не закончены. Регион ещё нуждается в осознании себя в новом качестве, в самопрезентации для внешнего мира. Вооружённый конфликт обострил противоречия, разрушив существовавший на Донбассе украинско-российский альянс, который был основой привычного социального порядка. По оценкам мониторинга человеческой безопасности, осуществляемого Украинской миротворческой школой в Донецкой и Луганской областях, уровень насилия с началом конфликта вырос, а ощущение безопасности «провисло». Остаётся открытым вопрос о взаимодействии различных сил при принятии решений на местном уровне. Времена, когда решение исходило из одного властного центра и не оспаривалось другими игроками, прошло, а новых подходов так и не возникло.
В целом можно констатировать, что основными причинами медленного развития территории являются угроза полномасштабной войны и неуверенность в будущем.
[1] Тут мы под метрополией понимаем экономический и культурный центр агломерации (Прим. авт.)
[2] На июнь 2017 года 530 тыс. человек зарегистрировалась как как переселенцы в Донецкой области (Прим. авт.)
[3] Хотя по состоянию на июнь 2017 года Луганская область занимала второе место по количеству прибывших переселенцев – 293 тыс., большую их часть составляли пенсионеры и служащие. По состоянию на 2016 год в Луганской области было зарегистрировано 254 тыс. внутренне перемещённых лиц, из которых 30 тыс. были трудоспособными, 20 тыс. – детьми, 7 тыс. – инвалидами и 187 тыс. – пенсионерами (Прим. авт.)
[4] По состоянию на июнь 2017 года 163 тыс. переселенцев (Прим. авт.)
[5] По состоянию на конец 2014 года в Харькове и области было свыше 240 тыс. человек переселенцев (Прим. авт.)
[6] Алексей Рева возглавляет Бахмут (до 2016 г – Артёмовск) с 1994 года. Трижды избирался мэром. В 2017 году он был арестован СБУ по обвинению в коррупции и сепаратизме, но суд его оправдал (Прим. авт.)
[7] Распространённая в сегодняшней Украине формула, дословно «предательство – победа». В данном случае речь идёт о конфликте между радикалами, которые не удовлетворены ходом реформ и желают более быстрых результатов, и умеренными активистами, осознающими сложность задач и выступающими за эволюционные изменения. «Зрадой» радикалы маркируют действия власти, которая, по их мнению, предаёт идеалы (Прим. авт.)