Все гниет, разлагается. Тяжело двигаться, еще сложнее дышать. В нос ударяют мерзкие запахи неприятия и отторжения. Открыть дверь, выбежать на улицу и упасть лицом в снег. Оглянуться назад, увидеть старый, обветшалый домишко, за окнами которого мерно покачивается теплый свет, горят огни елки, доносятся ароматы рождественских печений. Все хорошо. Смотри внимательно: совсем обычный дом, ощущение Рождества, мелькающие люди, суетящиеся в преддверии главного праздника. Так отчего же ты ушел, слинял, ускользнул? Ради чего выбрал леденящий мороз, а не теплый уют гостиной с накрытым столом?
Во всем есть две стороны: видимая, фасадная, и внутренняя, личная, недоступная чужому взгляду. Снаружи может казаться, что все нормально. Вот же она, счастливая семья, собравшаяся, чтобы весело отметить праздник. Старички, прожившие вместе почти полвека, трое взрослых детей, вполне себе преуспевающих. Только внуки не приехали, зато для них стопочки подарков, собранных с большой любовью. Американская мечта в чистом виде. Но стоит заглянуть в глазок, как идиллия рушится. Им всем, таким счастливым с виду, нужно что-то менять. Поправить, если еще не слишком поздно.
Она выбрала страдание, положить жизнь к ногам человека сумасбродного и порой жестокого. В ее существовании нет ничего радостного, лишь упоение своей жертвенностью, превратившееся в дурную привычку. Ее никто не принуждал, не запирал, не мучал. Она все создавала своими руками, и сама себе не разрешала ничего менять. Дань традиции, доходящая до абсурда.
Он загибается, угасает. Многое не помнит, и мало что способен понимать. Преддверие смерти, способное длиться вечно и превращать в ад жизнь окружающих. Раньше он любил, как умел, старался для жены и детей, горел работой. Порой он запирался в себе, раздражая отреченностью домашних. Казался смурным и даже злым, как будто и не волнует его ничего, и лишь бы отстали, не требовали. Он был часто занят, погружен в важное, инновационное и пока не реализованное. Уже потом окажется, что он все видел и знал, понимал и сопереживал, и молчание было лучшим его ответом.
Вместе они создали, воспитали и испортили троих детей. Старший, зажиточный семьянин, с сыночками-красавчиками, заливает свою жизнь алкоголем. Стакан за стаканом, стакан за стаканом. Стоит жене отвернуться, детишкам расползтись по комнатам, как он начинает свое священное действо. Одной рюмкой больше, одной меньше, какая разница, лишь бы депрессия отступила хоть ненадолго. Средний – преподаватель, журналист в известном издании. На деле - неудачник, университет давно в прошлом, на горизонте маячит фильм, который снимут по его гениальному сценарию. Маячит… Ему все врут, никто не читает те страницы, что он выстрадал, на которые так надеялся. Его детище – листочки с рисунками маленькой девочки, ведь ни на что больше его опус и не годится. Наконец, младшая, самая талантливая, жаль только что разведенная. Шеф-повар, гордость папочки и мамочки. Потерявшаяся и запутавшаяся, так и не определившаяся со своей сексуальной ориентацией, человек на грани полного краха.
Между всеми, вокруг и даже глубоко внутри Америка конца 90-х. Она, как действующий механизм, приводящий в движение все шестеренки жизни. Политика и экономика, новые технологии, законы юридические и порядки общественные нависают над героями, давят и руководят действиями. Все живут в системе и не могут ей не подчиняться. Отношения в отдельно взятой семье лишь фундамент, основа для построения общеамериканского, универсального.
«Поправки» Джонатана Франзена – срез эпохи, ее портрет. Очевидно, что автор задумывал вещь монументальную. Масштаб действия – Соединенные Штаты, не совсем целиком и полностью, но со значительными перемещениями в пространстве. Семья, вокруг которой крутится сюжет, служит неким увеличительным стеклом: мы то приближаемся и рассматриваем детали, то отдаляемся и обозреваем общий фон. Частности у Франзена всегда подробны настолько, что аж зубы сводит. Одна семейная ссора может растянуться на десятки страниц, работая в режиме реального времени, то есть длясь столько же минут, сколько мы затрачиваем на ее прочтение. Налицо эффект полного погружения, неприятного, вязкого, но совершенно необходимого для вовлечения не только внимания читателя, но и всех его органов чувств. Многочисленные распри оживляют монотонное повествование и служат в качестве заводного ключика. Именно через диалоговую ругань мы погружаемся во внутренний мир героев, ненавидим их, а позже любим и сочувствуем.
Сцены, что увеличены и выдвинуты на первый план, Франзену удались лучше всего. Даже Станиславский бы поверил. Настоящая драма, где каждая реплика – выстрел точно в яблочко. Герои вовсе не герои, а мы с вами, чем-то недовольные, в плохом настроении. Принципиально не хотим ехать в магазин за табуреткой для душа, толкаться, разговаривать с продавцом. Это нас раздражает женушка, играющая разнесчастную принцессу, ушибившую ножку, спеша поднять телефонную трубку. За каждым углом поджидает та самая сцена, которая имела место или вполне могла бы его иметь в нашей собственной реальности. Отрезвляет лишь фарс и безумие, которые постоянно норовят вклиниться. Вот откуда ни возьмись самолет в Литву, мошенничество с огромными деньгами, обещания назвать улицу в нашу честь, если мы пожертвует на развитие политической партии. Щелчок, и мы на корабле, где врач предлагает нам курс наркотических препаратов, которые купить можно только в Европе. Комедия в трагедии, несмешная, затянутая. Зато финал мощный, потому что снова под микроскопом. Тошнит, выворачивает. Спастись, убежать. А у них там, у семьи за светящимися окнами все же надежда на поправки…
Если Вам понравилась статья, ставьте лайк и подписывайтесь на канал galgut_and_books, так вы не пропустите обновления!