Груши из сундука.
В моем детстве была груша. Дерево росло сразу за летней верандой. С ранней весны и до поздней осени я перебиралась спать на веранду. Стены веранды были в узорчатых окнах. Она как будто волшебный корабль вплывала в сад. Открывались окна, и в комнату лился аромат, цветов, деревьев и трав. Груша росла прямо перед верандой. Раскидистая старая груша. Ее посадил еще мой дед, которого я не знала. Я часто лазила по ее толстым раскидистым веткам. По ним очень удобно было лазить. Груши на ней росли большие, с мамин кулак и еще чуть запястья. Они были зеленые и твердые. А когда груши созревали, то падали и разбивались. И потому возле дерева всегда вились и гудели пчелы. Мы, дети, не ели груши с дерева. Зеленые не вкусные, желтые висели высоко, а на земле от груш оставалась только липкая каша. Но наступал день. Он наступал вдруг, когда бабушка звала нас к себе в комнату. Там она торжественно открывала сундук. О да, у нее был сундук. Нам строго настрого нельзя было его открывать, так как в нем хранились только вещи бабушки. Поднималась крышка и нашему взору открывались бабушкины сокровища. Это была ее одежда. Блузы, юбки, платки, белье, кофты. Все эти вещи бабушка шила на заказ у соседки. И все они были как под копирку. Одинаковые. Блуза длинная с широкими рукавами и с манжетами на пуговках, расклешенная к низу. И широкая густая юбка в пол, на завязках. Блузы отличались рюшечками, присборками и степенью изношенности, а юбки были разных цветов. И вот начиналось таинство. Бабушка снимала ящик сбоку сундука, и начинала аккуратно вынимать сложенные вещи. А мы заворожено смотрели в ящик. Чего там только не было!! Гвоздики, пуговки, иголки, колесики для керосиновой лампы, гнет для той же лампы, неизвестные, но очень важные детальки, нитки, воск, фитиль, спички. Карандашики, костяные гребешки со сломанными зубчиками, и еще много всякой всячины. Невозможно оторвать глаза. Все это можно было видеть только тогда, когда открывался сундук. Но тут! Бабушка достает из под очередной юбки грушу. Желтую, с красными боками, огромную грушу. Это первая, и она достается моему старшему брату. Схватив ее, он тут же убегает во двор. Мы с сестрой остаемся ждать. И вот выныривает вторая груша, она ничуть не уступает предыдущей желтой красавице. И достается моей сестре, она старше. Наступает моя очередь. Но, почему то, моя груша оказывается зеленой. Бабушка озабоченно ворчит и погружается все глубже в сундук. Наконец то!! Из вороха вещей появляется МОЯ груша!! Моя! Я моментально впиваюсь зубами в желтый румяный бок. Сок, прозрачным сладким нектаром, льется по щекам и подбородку, затекает за ворот, по пальцам рук в рукава. Но я не замечаю этого. Груша пахнет так, что, кажется, я пчела и пью нектар. И я ем, ем, ем сочную вкусную мякоть, закрыв глаза и мурлыкая от удовольствия. Никогда с тех пор я не ела подобных груш. Груша из сундука была самым вкусным лакомством лета.
Прошли годы. Я подросла и уехала учиться в мед-училище. Однажды, когда моя группа была на уроке в роддоме, меня подозвал к себе наш преподаватель. И без лишних слов вручил мне телеграмму. Бабушка умерла. Помню, как вышла из роддома в халате, бахилах и маске и, как то механически, дошла до корпуса медучилища, до учительской. Показала телеграмму и попросилась домой. Завуч недоверчиво посмотрел на меня и уточнил, моя ли это бабушка? Помню остановку автобуса, где пришлось долго ждать. Помню люди, люди, равнодушные, отстраненные. Потом я приехала, мне шепнули, что бы я поцеловала бабушку. Помню, что лоб у нее оказался вдруг очень холодным и твердым. Люди, люди, плачущая мама. Потом стали собираться, чтобы выносить гроб. Мне сказали одеть на ноги бабушки тапочки. Я задрала полог и увидела босые бабушкины ноги. Ноги, которые я так часто обувала раньше, потому, что ей было тяжело наклоняться. Я узнала ее ноги и разрыдалась. Слезы и горе, которые копились в моей душе с момента прочтения телеграммы, вдруг хлынули горькими потоками, и рыдания вырвались на волю.
Прошло время. Я вернулась в родной дом. Работала в больнице. Каждую весну до поздней осени я перебиралась ночевать на веранду, окнами в сад. На веранду, за окнами которой все так же росла груша. Она все старела и старела. Некоторые ветки сохли. Ни мои родители, ни я не умели ухаживать за ней. Груш становилось все меньше и меньше. А те, что созревали падали и разбивались в кашу. Я пыталась их собирать. Но долго груши не лежали и портились. И мне никак не удавалось повторить то волшебство, которое умела сотворить моя бабушка. И больше никогда я не ела груши такие же, как в детстве. Теперь я сама бабушка. И живу далеко от родного дома. В другой стране. Иногда, вспоминая старую грушу в саду детства, я вижу бабушку, старый сундук , румяные груши и на сердце становится теплее.