Тут надо понять в чем коренное противоречие, на котором основана сама необходимость государственности отличной от русской. И неизбежно нужно анализировать интересы, которые определяют эту необходимость. А потом соотносить эти интересы с аутентичностью.
Чтобы понять интересы, нужно понять мотивацию Кравчука в 1991 году. Жил-был себе СССР, а до этого Россия. Единая страна с общими целями и устремлениями, с общим будущим, с едиными подходами к власти, к законности, с единой армией, с единой экономикой, с едиными финансами, с единой наукой, с единой церковью, с единой европейской культурой и с многосоставной аутентичной культурой.
И вот 1991 год. Средне-азиатские и кавказские царьки нарезали себе наделы, за исключением Казахстана. Остались еще только русские в трех формальных советских республиках. И вот сидит Кравчук — глава советской республики и думает. Как хорошо быть самым главным, таким, которого не снимут никогда. Потому что над ним не будет начальника. Каждый советский функционер всегда жил под этим страхом — лишиться в миг всего, понизить свой статус навсегда и уровень жизни. Во времена Горбачева уже повсюду была эта номенклатура, советские карьеристы. А у Кравчука к тому же всю его жизнь над головой висел дамоклов меч. Этот его вечный комплекс и страх. Родился он не на Украине и вообще не в СССР, а дядя у него был расстрелян за антисоветскую пропаганду.
Вот и все интересы и вся необходимость. Власть под Горбачевым зашаталась и Леонид Макарович понял: это его шанс получить свою собственную страну. Его личную. Кусок был жирный, самая упитанная республика по соотношению ВВП на душу населения. На век Кравчука этого безусловно хватило, его дети, и внуки, и правнуки тоже никогда голодать не будут.
А кто спросил население УССР? Или РСФСР? А никто. И ведь только 17 марта 1991 года, за полгода всего до решения урвать себе республику, граждане СССР высказались за сохранение своей страны, 77,85%. «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновлённой федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?»
Решение это принял лично Кравчук и его одобрил Ельцин, по тем же соображениям что и Кравчук.
Народ СССР или даже УССР, хотя бы, не спросили.
Вместо этого, события развивались наверху и очень быстро. Верховный Совет УССР в сговоре с его председателем Кравчуком быстренько начали принимать неконституционные шаги, направленные на отделение вотчины. Первым был, так называемый, «Акт провозглашения независимости Украины» принятый в день объявления Горбачевым о сложении полномочий президента СССР. Пока сковородка не остыла.
Врали населению они бесстыдно с самого начала. «Акт» начинался словами «исходя из смертельной опасности, нависшей над Украиной в связи с государственным переворотом в СССР 19 августа 1991 года». В то время как путчисты были уже 2 дня как арестованы.
Все три месяца в УССР происходили мутные события, делались мутные публичные заявления, а 1 декабря состоялся, так называемый, «референдум» по той же повестке «исходя из смертельной опасности». Ни слова о выходе из СССР в бюллетенях не было. Были только малопонятные рядовому гражданину юридические максимы и «смертельная опасность». Ельцин со своей стороны также подыгрывал, затягивая момент назначения выборов президента СССР после отставки Горбачева, не предпринимая никаких мер противодействия Кравчуку, самому проворному председателю ВС из всех оставшихся республик.
Через 9 месяцев после референдума, на котором весь советский народ высказался за сохранение СССР.
Таким образом, при помощи обмана и только исходя из своих личных интересов, не давая возможности населению участвовать или даже просто понимать суть происходящего, быстро и четко провернул Леонид Макарович незаконный референдум, а потом и незаконные выборы себя любимого в президенты.
Где здесь, в момент создания государства Украина, были чьи-либо интересы кроме интересов Кравчука и его приближенных? Их не было.
Нет этих интересов в основании украинской государственности и сейчас. Вся необходимость в украинской самостоятельной государственности основана на интересах очень узкой группы, захватившей все имущество УССР.
Но кроме государственности существует и аутентичность. Поскольку интересов народа в основании государственности не существовало и не существует, то и аутентичность, которая может быть присуща лишь народу, связей с государственностью не имеет.
Это главная общественно-правовая и общественно-историческая проблема украинской элитарной группы.
Прослеживается она очень наглядно. В 2018 году, через 27 лет после неконституционного акта, какие главные и свежайшие политические решения этой группы можем мы вспомнить? Последние 2-3 года буквально:
— Запрет русской литературы;
— Запрет русского театра;
— Запрет русской истории;
— Запрет русского кино;
— Запрет русского телевидения;
— Запрет использования русского языка в общественной жизни;
— Запрет исторических названий улиц и городов;
— Запрет на свободу слова;
— Гонения на русскую церковь;
— Гонения на журналистов, политиков и иных общественных деятелей, развенчивающих миф о существовании связей между незаконным провозглашением государственности а национальной аутентичностью.
Факты, как говорится, выпирают.
Я не выступаю против украинской государственности (отмененной кстати законом о разрыве так называемого «договора о дружбе», закрепляющего юридически признание этой государственности).
Я только показываю фактическое отсутствие связей между этой государственностью и аутентичностью.
Народ украинский прекрасный и аутентичность его прекрасна. И я не хочу вас убедить, что эта аутентичность есть естественная часть русской аутентичности.
Я хочу вам показать, что развод народов, а правильнее сказать единого народа, раздел земель Руси, никак не связан с особенностями их народа или населения.
Он связан только с жирными кошелями советского чиновника Кравчука и его крестных детей, присосавшихся к нашему с вами народу и к нашей с вами земле.
