"Город окружен стеной, но недостроенной и непригодной для защиты", — писала о Вологодской крепости Марина Мнишек. Спустя четыреста лет вологодскому археологу Игорю Кукушкину удалось "достроить" давно не существующую крепость и вступить в заочный спор с супругой двух Лжедмитриев о боеспособности сооружения, построенного по приказу ее "тестя" Ивана Грозного.
Текст: Сергей Виноградов, фото: Александр Коркка
Книга "Вологодская крепость" стала для археолога еще одним шагом к достижению его главной цели — вернуть Вологду в семью древнерусских центров. О предыдущем шаге на этом пути — обнаружении Кукушкиным и его командой первой в Вологде берестяной грамоты — три года назад писала центральная российская пресса.
В наше время от Вологодской крепости XVI–XVII веков не то что следов, но и преданий почти не осталось. Но Игорю Кукушкину удалось поднять средневековую Вологду из-под земли. Опираясь на разрозненные сведения из архивов, вроде слов Марины Мнишек, он потратил четверть века на раскопки. Увлеченность и авторитет археолога Игоря Кукушкина открыли ему доступ к подземной Вологде.
Власти давали разрешение на археологические работы, а предприниматели соглашались подождать с возведением торгового центра, пока Кукушкин и его команда поищут средневековые фундаменты на дне котлована. Результатом исследований стала большая книга "Вологодская крепость", изданная в августе нынешнего года. В ней крепость воссоздается в таких деталях и мелочах, что книгу можно назвать путеводителем.
ГДЕ РОДИЛСЯ, ТАМ И ПРИГОДИЛСЯ
Игоря Кукушкина в Вологде знают все. Он частый гость программ на местном телевидении и не сходит в первых полос вологодских газет благодаря интересным находкам, энциклопедическим знаниям и красноречию. В Москве его назвали бы "медийной персоной". Но к медийным персонам подходят, как правило, за автографом, а к Кукушкину — прикурить и спросить, "чего накопали". Обычная картина: прохожий, шествуя мимо раскопа, через ограждение интересуется у археолога результатами раскопок и идет дальше по своим делам. Игорю Кукушкину удалось невиданное: заразить своим увлечением весь город. За "Вологодскую крепость" и "древнерусский центр" здесь болеют как за любимую футбольную команду.
"Интерес к истории у меня пробудился в школе, классе в пятом, — рассказывает археолог. — Уроки истории всегда были моими любимыми. Наверное, в выборе профессии сыграла роль и семейная история. Бабушка и дед были учителями, отец преподавал философию в институте. После школы я поступил на истфак Вологодского педагогического университета. А в археологию меня привели, наверное, склад характера и тяга к романтике. Одни историки преподают, другие сидят в архивах, а меня тянуло к природе, хотелось совершать открытия, что-то искать. Жизнь в палатках с друзьями, песни у костра, свобода — в молодые годы все это тоже привлекало к археологии. Сначала было развлечение, которое переросло в увлечение. Ближе к пятому курсу я определился — хочу быть археологом. Диплом защищал по теме "Древняя Вологда", город был довольно слабо обследован. Первое разрешение на археологические работы от Академии наук я получил еще студентом".
Ему повезло на первых же раскопках. В 1992 году, когда Игорь Кукушкин только-только окончил институт, он нашел на территории вологодского городища костяную печать-матрицу и резной деревянный крестик. Ранее такого в Вологде не находили. "Я понял — это знак, что я выбрал профессию правильно", — говорит он.
Археологическая романтика жива и сегодня — с кем с кем, а с добровольными помощниками из числа студентов-историков у Игоря Кукушкина никогда проблем не было. Как говорится, только свистни и дай полчаса на сборы. "Не знаю, станет ли кто-то из ребят археологом и продолжит ли наше дело, хотелось бы в это верить, — говорит Кукушкин. — Но наши раскопки точно останутся в их памяти, и, наверное, у них появится иное отношение к родной земле".
БЕРЕСТЯНАЯ ГРАМОТА: СЛУЧАЙНАЯ ЗАКОНОМЕРНОСТЬ
Лет семьсот назад в Вологде жили некие Яков, Остафий и Самыл (Самуил), которые состояли друг с другом в деловых отношениях, охотно брали в долг, но не спешили отдавать. Об этом стало известно из берестяной грамоты, обнаруженной в центре Вологды летом 2015 года. Грамоту датируют концом XIII — началом XIV века. Автор письма жалуется Якову на то, что Остафий не выплатил положенного и не возместил издержек, а Самыл при этом получил от него рубль.
У вологжан, радеющих за открытия, которые проливают свет на историю города, есть все основания радоваться, что долговой инцидент предков вообще имел место. Ведь обнаруженная грамота мгновенно вывела Вологду в число русских городов со средневековой письменностью. Таких в России всего 10, а на территории постсоветского пространства — 13. Признать подлинность находки и присвоить ей номер успел главный российский знаток берестяных грамот — академик Андрей Зализняк, который ушел из жизни в прошлом году. Более того, он заявил о том, что в грамоте запечатлен особый, вологодский письменный диалект, который ранее не был известен.
Грамоту нашли в обычный летний день. В лагере Игоря Кукушкина работа построена так: юноши снимают грунт, девушки проводят его первичный осмотр. Все, что можно принять за находку, попадает на лаборантский стол. И со всем этим работают более тщательно, аккуратно промывают водой. Строчки на бересте, ставшие новым этапом в археологии Вологды, первой увидела студентка Анастасия Гомзякова. Говорит, буквы даже сквозь грязь просвечивали. Разворачивать не стала, понесли находку Кукушкину. "А он так буднично, но и торжественно тоже, говорит мне: "Поздравляю, Настена, ты вошла в историю", — рассказывает девушка. — А я вернулась к работе, это ведь утром было".
Обнаружение берестяной грамоты, по мнению Игоря Кукушкина, стало этапным событием для вологодской археологии и истории. "Я надеюсь, что для истории и археологии Вологды начнется новый этап понимания материала, который был ранее собран и исследован, по-новому будут восприниматься найденные материалы, — рассказывает Игорь Кукушкин. — Достигнут определенный рубеж. Мы вошли в круг средневековых языковых городов. Мы нашли частичку языка того времени. А к городам, в которых обнаружены берестяные грамоты, возникает совершенно иное отношение в профессиональной среде, как к историческому и археологическому объекту. Так что мои надежды на то, что статус Вологды будет пересмотрен, не на пустом месте возникли. Как только грамота была обнаружена, наши светила исторической науки проявили интерес. У меня спрашивали об истории Вологды, о раскопках, о материалах. Одна находка потянула за собой цепочку событий".
Если в Вологде шла активная берестяная переписка на личные и деловые темы, почему берестяные грамоты не находили здесь раньше? "Ну, знаете, и в Великом Новгороде, где к текущему моменту обнаружено уже более тысячи грамот, первую нашли после двадцати лет активных поисков, — говорит археолог. — А как копали Москву, Смоленск, Псков и другие города? Там ведь тоже грамоты были найдены отнюдь не сразу. Наверное, здесь есть элемент случайности, замешенной на закономерности. Количество переходит в качество — почти всегда так бывает. В Новгороде или Москве вероятность обнаружения грамот более высока, потому что культурный слой влажный и там лучше сохраняется органика. У нас в вологодском городище, на большей части древнего города, слой сухой. На том участке, где была найдена грамота, рельеф пониже, наблюдается определенный перепад, оттого и грамота сохранилась".
От места обнаружения грамоты до Вологодского кремля и знаменитого Софийского собора рукой подать — они стоят буквально в километре. В XIII–XIV веках тут была жилая застройка, но во второй половине XV века Вологда переходит под руку Москвы, и здесь сооружается первая Вологодская крепость и земляной вал.
Иногда источником информации для археологов могут служить не только находки, но и сама земля. Например, по структуре культурного слоя они могут понять, что в таком-то веке здесь активно копали на большой площади, перебрасывая землю с одного места на другое — рыли ров или делали насыпь. В летописных источниках упоминается строительство фортификационных сооружений в это время, но конкретное место укреплений было неизвестно. Для его определения и начали раскопки — искали крепость, а обнаружили берестяную грамоту.
ПО СЛЕДАМ ГРОЗНОГО
Около двухсот лет назад с лица Вологды исчезли последние развалины крепости, которую начинали строить по приказу Ивана Грозного, продолжили при Михаиле Романове, а забросили при его царственных потомках. Впрочем, очертания крепости можно увидеть и сегодня, например с вертолета или параплана. На месте стен, разрушенных и закопанных, по сей день тянутся широкие вологодские бульвары. А река Золотуха, протекающая через город, даже на карте поразит неестественной прямизной русла и перпендикулярностью углов. Все просто: она течет по рву, вырытому по периметру крепостных стен.
Вологодская крепость — мечта Ивана Грозного, он ее главный зодчий и строитель. Размах был велик, а воплощение — подкачало. Помешали слишком быстро меняющиеся реалии российской жизни: войны, смены царей, изменения государственных приоритетов. Идея о строительстве укрепления на Севере появилась у Ивана Грозного в 1560-х годах, когда был введен институт опричнины. По сути, царь решил строить город заново.
Первый из зафиксированных вологодских "субботников" состоялся в 1567 году, на Пасху, когда Иван Грозный вместе с семьей приехал лично проведать госстройку. Недовольный ходом работ царь казнил архитектора за трещину в крепостной стене и повелел всем жителям города в один из главных церковных праздников выйти на строительство. Летописи сохранили прописанный царем фронт работ — "чтобы носили сваи дубовые в ров, что готовлены под городову стену".
Строительство взяло нужный темп, и уже через четыре-пять лет в городе появилось с десяток высоких башен, соединенных каменными и кирпичными стенами. За строительством пристально наблюдали из-за рубежа. На Русский Север зачастили любопытные путешественники из Западной Европы, которые в своих записках впервые назвали фортификационные сооружения крепостью.
В 1571 году крымский хан Девлет Гирей разоряет Москву, вскоре отменяется опричнина, а строительство Вологодской крепости приостанавливается. Позднее инженерные планы крепости корректируются, и ее продолжают строить из дерева, что быстрее и дешевле. Но и рискованнее с точки зрения пожарной безопасности. Пожары 1636 и 1641 годов наносят крепости, которая к тому времени раскинулась на 47 гектарах и считалась самым совершенным военно-инженерным сооружением Северной России, такой ущерб, что о восстановлении речи не шло.
А за тридцать лет до последнего пожара крепость приняла первый и последний бой — в 1612 году польско-литовская армия, разорительной лавиной прокатившаяся по Северу Руси, взяла крепость и разграбила город. Правда, местный архиепископ Сильвестр в отчете о происшедшем винит не крепостные стены, а "воеводское нерадение".
Несмотря на все исторические перипетии, внешнюю эффектность крепость сохранила на десятилетия. На голландской гравюре 1675 года, когда будущему Петру I было всего 3 года, Вологда предстает огромным городом с обилием строений и с парой десятков взмывающих в небо шпилей. Выросший царь Петр перспективы в фортификации не увидел и в список крепостей, взятых на государственное содержание, не включил. Полтора века крепость чахнет и разрушается, в начале XIX века "в живых" остается лишь Пречистенская башня, в которой вологжане хранили порох.
На старых фундаментах крепостных башен еще в XIX веке строили новые дома. И несколько таких фундаментов в разные годы нашел Игорь Кукушкин вместе с коллегами и помощниками. Получив возможность провести раскопки внутри дома XIX века, археолог раскопал валунный фундамент XVI века в отличном состоянии, который делался для одной из крепостных башен. И деревянные сваи, которые, возможно, вбивались горожанами на Пасху в 1567 году под наблюдением царя Ивана Васильевича, тоже сохранились.
Одним из первых, кто "увидел" Вологодскую крепость во всем ее великолепии, стал художник Иван Зайцев, выпускник Санкт-Петербургской академии художеств. Он специализируется на изображении объектов древнерусского зодчества, но заказ на воссоздание на полотне несуществующего строения получил впервые. Изучив все добытые Игорем Кукушкиным данные, а также рисунки и наброски, карты и летописные картинки, художник за полгода нарисовал сооружение, которое приводится в книге в сложенной вкладке длиной почти в метр. Каждое бревнышко — а их в крепости было приблизительно 10 тысяч — вырисовывал. "Пригласив меня, Кукушкин сказал, что хочет оживить крепость, чтобы исчезла схематичность, — рассказал художник журналу "Русский мир.ru". — Работы было очень много, но я рад новому опыту. Художникам полезно иногда работать с людьми науки — это подразумевает серьезный подход, погружение в тему, углубленное изучение вопроса. Знаете, я и на Вологду после этого взглянул иначе. Сейчас иду по улицам советской застройки, а вижу крепостные стены и башни".
По признанию Игоря Кукушкина, он хочет, чтобы новый взгляд на Вологду проник и в академическую науку, и в массы. "Вошла ли Вологда в семью древнерусских центров? Скажем так, мы на пороге, — говорит Игорь Кукушкин. — Дойти до этого порога было непросто, но мы уже там. Нас знают, нас привечают, но нужно сделать еще шаг, чтобы войти в семью окончательно. И я уверен, мы его сделаем. Работа продолжается".
А как иначе? Один раз вологжане свой кремль уже проспали. И повторять ошибок не хотят.