Становление Советской власти проходило в трудных условиях и на селе. В нашем селе было около трехсот домов. Каменных и полукаменных было не более восьми, а остальные деревянные. Около одной трети домов были крыты тесом, а все остальные соломой, и надворные постройки почти у всех были покрыты ею.
Дров не было, печи топили тоже соломой. Многие бедняцкие семьи спали на полу на соломе, укрываясь чем попало. Большинство хозяйств села были безлошадные. Производства и ремесел не было, негде было подработать копейку. Мужики занимались только земледелием и скотоводством. Земли плохие, поля большие, скот держали только для себя, навоза не хватало, урожаи были низкие. Большинство хозяйств жили бедно. Закончат уборку хлебов, свозят зимой сено с лугов и начинается скучная зима.
Достопримечательностями нашего села были церковь, волостное правление, винная лавка монополька и мирская изба. А при начале становления Советской власти в доме мирской избы находился сельсовет. Культурных учреждений не было, молодежи в вечернее и ночное время негде было собраться, посидеть и повеселиться. Ходили с гармошкой по улицам села пели частушки и песни. Иногда собирались у кого-то из товарищей играли в карты в дурака, иногда даже на деньги.
Зимой 1920 года, в один из вечеров сидели мы, играли в карты у моего товарища соседа, было человек пять. Погода была не холодная, но шел сверху сильный снег и немного буранило. Часу в одиннадцатом ночи кто-то постучал в окно дома, где мы сидели. Хозяин дома Конюхов вышел на улицу и вернулся в избу с каким-то нищим, он в старой крещенской одежде, с сумой на плече. Высокого роста и не особо старый.
Я, работая в то время секретарем сельского совета, зная распоряжение властей о необходимости следить за пришлыми людьми, в особенности за подозрительными и нищими. В то смутное время враги Советской власти всячески ухитрялись вредить. Вели в народе агитацию против советов и распускали разные небылицы. Будучи молодым, энергичным, активным и к тому же человеком облеченным властью, вспомнив о напутствии старших, я бросил играть, и обратился к этому нищему. Начал его расспрашивать куда он идет. Тот так высокомерно и пренебрежительно ответил мне, что он идет из села Свиногорье в село Котловку.
-Что-то мне не особо понятен твой путь - говорю я. Свиногорье от нас в двенадцати верстах, а Котловка от Свиногорья в пяти верстах, зачем же Вам понадобилось идти в Котловку через наше село? Он что-то буркнул мне в ответ, я ничего не понял. Присматриваясь к нему получше я увидел его белые руки. Пальцы были тонкие, ногти пострижены, что-то совсем не похож он на нищего мужика, и у меня вкралось к нему настоящее подозрение.
Я встаю и говорю:
-Именем Советской власти, я, как член и секретарь сельского совета, обязан Вас задержать и отвести в Волостной исполком. Встаньте, соберитесь и следуйте за мной.
Он встал, и мы пошли. Выйдя с ним на улицу, я увидел, что снег идет сильный, огней в домах уже нет. В Волостной исполком идти далеко, он находился на окраине села — в поле. Выход с нашей улицы к сельсовету идет узеньким проулком, место темное, а у меня оружия нет, была в руках железная трость вот и вся защита. При задержании мы его не обыскали, что у него при себе имеется — не знаю. Идем мы с ним по проулку, он спереди, а я сзади, и пройдя так половину пути переулка он вдруг остановился. Я не подходя к нему близко кричу:
- Чего остановился — иди, а то вот озверячу тростью то, будешь знать! И он пошел. До Волостного исполкома мы дошли без происшествий. Сторожем в Волостном исполкоме служил мой дядя Степан. В помещении Волостного исполкома (ранее Волостного правления)была кутузка, куда волостной старшина и урядник сажали провинившихся, за мелкие провинности. Помещение кутузки теплое, дверь закрывается на замок, одно окно во двор, в которое вделана железная решетка из тонкого круглого железа. Я посадил в кутузку задержанного, дверь закрыл на замок. Ключ отдал дяде и наказал ему задержанного не отпускать до приезда председателя волостного исполкома, а сам пошел домой.
Я еще спал, было часов шесть утра, вбегает к нам в избу, весь запыхавшийся, мой дядя и начал меня будить. Я быстро проснулся, увидел дядю в таком возбужденном виде и понял, что-то случилось с арестантом. Дядя от испуга едва выговаривал слова. Я понял, что задержанный сбежал. Решетку выломал в окне, раздвинул ее и вылез во двор. Следы хорошо видно на снегу, пошел он в Козыли. Я собрался и мы вместе с дядей пошли в Волисполком.
Пришли осмотрели кутузку, действительно решетка раздвинута, следы со двора идут на дорогу в деревню Козыли. Арестанта моего не стало. Дождался я приезда начальства, обо всем подробно доложил и думаю, что теперь мне за это будет. Начальство быстро связалось по телефону с соответствующими органами власти, сообщило о происшествии, а я отправился домой.
После ходили слухи, что моего арестанта поймали, он оказался офицером царской армии, и пробирался в областной центр Башкирии, где назревало кулаческое восстание.
Вот что значит молодость и не опытность. Если бы он был вооружен, то в темном переулке он мог меня подстрелить как зайца и отдал бы я свою жизнь, ввиду неопытности и своего безрассудства, ни за нюх табака.