Здесь мы жили вдвоем в нашей халупе, окруженные вещами, которые мама наворовала за много лет: дюжинами ручек и карандашей, солонок и очков. Она натаскала из баров столько пакетиков с сахаром, что ими была доверху набита большая мусорная корзина. Мама никогда не выходила из туалета, не сунув в сумку рулон туалетной бумаги. Она не считала это воровством – в отличие от отца. Когда мама с отцом ссорились, он обзывал ее воровкой. Мама уверяла, что берет вещи взаймы, но я-то знала, что она никогда ничего не отдает назад. Знакомые привыкли все от нее прятать. Где бы мы ни побывали, едва перешагнув порог родного дома, мама принималась вынимать из карманов, из ямки между грудями и даже из волос разные вещицы. У нее был дар нашпиговывать свою курчавую гриву всякой всячиной. Я видела, как она вытаскивала из нее кофейные ложечки и швейные катушки. Она крала даже у собственной дочери. У меня и мысли не возникало, что что-то может принадлежать лично мне.
Отказалась я от дочитывания совсем не летней истории в исполнении Мо Яня, и почти сразу вляпалась в другую. Наполненную жарким ветром, палящим солнцем, спрятанными в джунглях полями, на которых зреет отнюдь не пшеница, ревом проезжающих автомобилей и страхом.
Это история из мира, где девочкам придают вид дурнушек, раскрашивают им зубы фломастерами, чтобы они выглядели гнилыми, где им натирают кожу порошком чили, с целью вызвать сыпь. Это мир, где на того, кто не успел спрятаться при звуке летящего вертолета может обрушиться дождь из гербицидов. Где у всех женщин рождаются исключительно мальчики, и лишь через несколько лет, когда правду уже невозможно скрыть они превращаются в девочек. Страшненьких, покрытых сыпью девочек, с улыбками, обнажающими гнилые зубы и неровно подстриженными волосами.
А самое страшное – этот мир не выдуман. Этот мир лежит в окрестностях Акапулько. Там почти нет мужчин – большая их часть пытается заработать денег, нелегально перебираясь в США. Там в школах учителя сменяются ежегодно, и у некоторых из них образование ограничивается прослушиванием классической музыки. Там за красивыми девочками приезжают крепкие парни на джипах и продают или дарят главам наркокартелей. И, как правило, родные похищенной девочки, если переживут такой визит, то никогда уже её не увидят.
Повествование ведется от имени юной девушки. Одной из тех, кто вынужден каждый день обезображивать себя и прятаться при звуках подъезжающих автомобилей в специальные укрытия или под крышу при приближении вертолета. Мать этой девочки искренне полагает, что если Бог узнает, чего хочет человек, то никогда этого не даст. И потому, в их доме молятся о посуде, черепице и облаках.
Эта книга читается ужасающе легко и быстро. Я открыла её, чтобы просто прочитать начало и решить стоит ли её ставить в список, и не успела опомниться, как до конца осталось меньше трети. И, как это временами бывает с цепляющими книгами, мне сложно сформулировать что я чувствую и думаю по этому поводу. Скажу только, что книга, на мой взгляд, безусловно сильная. Из тех, которые изменили какую-то частичку меня. Из тех, после которых я смотрю на окружающую действительность немного другими глазами. И, в противовес «Гаоляну» к ужасу моему вписавшаяся в то лето, которое вокруг.
А потому, до конца лета, а может даже и теплой части осени, больше никакой незнакомой художественной литературы – только проверенные авторы «для легкого чтения», научпоп и близлежашие к нему жанры.
Вот такая была жизнь в штате Герреро. В знойном краю фикусов, змей, игуан и скорпионов – белесо-прозрачных скорпионов, почти невидимых и смертельно опасных. Пауки со всего света, казалось, сползлись к нам в Герреро. И еще муравьи. Красные муравьи, от чьих укусов руки делаются толщиной с ляжку.
– Мы привыкли гордиться тем, что по злости и подлости нам нигде в мире нет равных, – говорила мама.
август 2018