У Студера мотор втрое.

"Копырин рванул с места, но мы и пяти метров не проехали, как Фокс прыгнул на подножку медленно движущегося впереди грузового "студебеккера". Мы грузовик раньше в темноте не заметили, а Фокс именно поэтому бежал по улице, рискуя попасть под пули. "Студебеккер" ждал его здесь! Он свернул на Неглинку и погнал, не включая фар. Копырин догнал оперативников, они влетели в автобус, и Жеглов крикнул: – Копырин, не отставай! – Как же, не отставай! – бормотнул Копырин. – У "студера" мотор втрое…".

При просмотре фильма "Место встречи изменить нельзя" я всегда обращал внимание на этот эпизод. Когда я был школьником, то более мощный американский грузовик не вызывал сомнений, особенно по сравнению со старым автобусом. Когда я был средних лет, то возникала какая-та заноза. Ну что это за мощность такая была у Студера? Теоретически, почему бы и нет. У автобуса 50, а у грузовика 150, исключать нельзя. Правда, при таком преимуществе грузовику достаточно было втопить по прямой и умчаться в даль, а "Фердинанд" 10 минут погони висел не хвосте.

"Метров триста было до грузовика, и он ходко набирал скорость. Наш шарабан тоже трясся, как молодой. На Трубной "студебеккер" свернул направо, с ревом попер в гору, и мы завыли от злости – на горе-то мощный мотор себя сразу покажет! Но Копырин вдруг резко крутанул на Рождественскую улицу. – Ты куда?! Куда, я тебя спрашиваю?! – взвился Жеглов за спиной Копырина. Тот сердито обернулся: – В кабинете у себя командуй, Глеб Егорыч! А здеся я!.."

"– Потеряем! Потеряем! – Никуда мы их не потеряем, – спокойно сказал Копырин. – На Сретенке сегодня ночной марш – аэростаты через Кировскую повезут, движение перекрыто. Никуда они от нас не денутся… Копырин крутанул налево, в Варсонофьевский переулок, выскочил на улицу Дзержинского – и прямо перед нашим носом промчался с гулом "студебеккер" с погашенными огнями. Зазвенела пружина сцепления, глухо пророкотали подшипники в моторе. Копырин врубил вторую скорость и погнал за грузовиком в сторону Кузнецкого моста. Расстояние между нами сократилось метров до двухсот."

Итак, Копырин (в фильме - Копытин) уверял Жеглова, что Студебеккер втрое мощнее его автобуса.

Studebaker US6 выпускавшийся с 1941 по 1945 годы, был самым массовым транспортным средством, поставлявшимся Советскому Союзу по ленд-лизу. Грузовик весил 4,5 тонны и имел 6-ти цилиндровый рядный карбюраторный двигатель мощностью 95 л.с.

С автобусом, на котором Студер пытались догнать, как известно, есть расхождение. Посмотрим по фильму и по книге.

ЗИС-8 - советский довоенный автобус (прекратили выпускать в 1936 году) имел массу 4,2 тонны и шестицилиндровый рядный карбюраторный двигатель в 73 л.с.

Самым известным исполнением грузового шасси Blitz 3,6-47 стал армейский автобус W39, который обладал цельнометаллическим кузовом производства компании Ludewig (Людвиг). Вместимость автобуса составляла 30-32 места. С 1939 по 1944 год было выпущено 2880 таких автобусов. Двигатель Opel Blitz развивал 73,5 л.с.

Таким образом, Студер немного помощнее (на 20 л.с.), но и несколько тяжелее.

В завершении статьи дадим очень интересный кусочек, которого не было в фильме, но есть в "Эре милосердия". Итак, вечерний разговор Жеглова и Шарапова:

" – Ты как насчет того, чтобы подзаправиться перед сном? – спросил Жеглов. – У меня кишка кишке фиги показывает.

Я отправился в кухню ставить чайник, а Жеглов выложил на стол кулек с сахаром, краюху хлеба, банки с американским "ланчен мит". На днищах ярких жестяных коробочек были припаяны маленькие ключики. Жеглов крутил ключик, сматывая на него ленту жести быстро и в то же время осторожно, и, оттого что держал он банку перед глазами, мне казалось, что он заводит мудреные часы и следит внимательно, чтобы, не дай бог, не перекрутить пружину, иначе часы сломаются навсегда. Но Жеглов справился с пружиной хорошо – звякнула крышка, и он выдавил на тарелку кусок неестественно красного консервированного мяса, которое видом и запахом не похоже было ни на какие наши консервы.

– Говорят, их американцы из китового мяса делают специально для нас. – Я зачарованно глядел на мясо и чувствовал, как слюна терпкой волной заполняет рот.

– Уж наверное, не из парной говядины, – мотнул головой Жеглов. – Они говядинку сами жрать здоровы. Ух и разжиреет на нашей беде мировой империализм! Нам кровь и страдания в войне, а им барыши в карман!

– Это как водится, – кивнул я, с наслаждением глотая очень вкусные консервы. – Мы им в июле в городке Обермергау передавали "студебеккеры", что по ленд-лизу за нами числились. Так они их требовали в полном порядке и комплекте, без гайки одной не примут. А потом они их на наших глазах прессом давили. Свинство!

– Во-во! А у нас в деревнях бабы на себе да на коровах пашут, мать мне недавно отписала, как они там вкалывают, хозяйство поднимают. Да ничего, погоди маленько, понастроим своих машин, получше их "студеров". Будет еще такая пора, это я тебе, Шарапов, точно говорю: каждый трудящийся сможет зайти в универмаг и купить себе лимузин"