Василий знал, что прощается с другом навсегда. Багровое колючее солнце резало глаза. Было трудно дышать. Пахло гарью. Гарью обожженной коры. Гарью свернувшихся в трубочки тополиных листьев. Рука друга, которую сжимал Вася, была сухой и шершавой.
«Живи, воюй, побеждай. Пусть тебе будет хорошо. А мы дешево не отдадим свою жизнь. Каждый из нас уволочет в могилу десяток сволочей. Это я тебе обещаю. Постой еще...»
Сергей запнулся...
«Ты будешь живым. Я верю. Так вот, будешь в Саратове — зайди к Валюше, к жене моей. Расскажи ей все...»
Он повернулся и, пригибаясь, побежал в землянку. Через несколько минут появился снова и передал другу маленький синий чемоданчик.
«Это она мне дала с собой. Отдай ей назад, там письмо и еще кое-что. А теперь — прощай!»
Они еще раз обнялись.
Наши войска оставляли Севастополь, и с ними уходил Василий. Да, легче было остаться и умереть, чем уходить. Величавый солнечный город крошили вражеские бомбы. Крымская земля стонала и содрогалась от залпов. Жгучую, смертельную тоску уносил с собой Василий. Синий чемоданчик. Хмурую, напористую ненависть. Веру в то, что вернется. Придет обязательно. Придет, ступая по лицам немцев.
⭐⭐⭐
В Саратов ему пришлось попасть скорее, чем он думал. Раненый, он лежал там в госпитале. Боролся со смертью месяц и десять дней. Но умирать не хотел и не умер, а перевязанный крест-накрест бичевкой синий чемоданчик принес к жене друга.
Валюша жила в деревянном доме на втором этаже. Жила чистенько и уютно. Когда Василий вошел, она задрожала всем телом и пытливо посмотрела ему в глаза. Он рассказал ей все: как уходили, как муж ее остался прикрывать отступление. Остался выполнить долг и умереть. Рассказал без слов утешения. Он знал, что она не просто женщина, она — русская женщина, и она будет глухо, тяжело рыдать, но так, чтобы никто не видел. А потом — станет вглядываться в лицо Сережиного ребенка, который должен скоро родиться у нее. Искать в нем отражение навеки любимых черт. И плакать будет реже.
Валюша развязала бичевку медленными, непослушными пальцами и открыла синий чемоданчик. Он был плотно набит жирным черноземом. Сверху лежала коротенькая записка:
«Валя, я дрался за эту землю. Посади на ней цветы. Расти их и нашего ребенка. Сергей».
Крымская земля! Вот что передал он своей жене. Комната постепенно наполнялась сочным, свежим запахом чернозема. Затихшие, строгие, стояли над раскрытым синим чемоданчиком двое людей. Слова были не нужны.
⭐⭐⭐
Когда через шесть месяцев Василию пришлось приехать в Саратов, он опять зашел к Вале. Стояли суровые февральские морозы. Белая уютная комната встретила его теплом. Весело потрескивала печка, и в воздухе пахло растаявшей смолой. Валя подвела Василия к плетеной деревянной кроватке. В ней спал ребенок. Хороший, здоровый мальчик, вылитый отец. Василий узнал четко очерченные губы друга, его спокойный лоб. А на окнах, за скромной марлевой занавеской, росли цветы. Много цветов. Красные сережки фуксий, ажурный, как паутина, папоротник, и еще какие-то раскидистые, крепкие, свеже-зеленые растения, названия которых Василий не знал.
Это все — на крымской земле,
— тихо сказала Валя,
хороша земля, поливать почти не надо.
Она полита кровью наших героев — твоего мужа, моего друга...
Вася еще раз подошел к плетеной кроватке и осторожно провел рукой по волосам ребенка. Мальчик проснулся. Чмокнул губками и удивленно уставился на незнакомое лицо. Потом потянулся ручонкой к блестящим пуговицам Васиного кителя.
«Ух ты, пузырь... расти мальчик!»
Расти, мальчик! Растите, цветы на крымской земле! Расти, молодое солнечное счастье, купленное кровью и подвигами наших героев! Празднуйте звонкий, смеющийся май, освобожденные крымские города! Мы вернулись к вам. Вернулись в гордый, покрытый неувядаемой славой Севастополь. Вернулись во всем блеске своего торжества, вернулись во всем торжестве своей мести. Вернулись, шагая во весь рост. Вернулись, ступая по лицам немцев. Вернулись, чтобы никогда больше не уходить! Вернулись, чтобы быть счастливыми!
Краснофлотец Н. ГРУДИНИНА. Май 1944 г.
СПАСИБО ЗА ПРОЧТЕНИЕ, ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ И СТАВЬТЕ «ПАЛЕЦ ВВЕРХ»