18 декабря 2020 — 100 лет с того дня, как в США родился Уиллис Коновер (Willis Conover, 1920-1996), который четыре десятилетия вёл на волнах радиостанции «Голос Америки» её самую популярную ежедневную программу, Music U.S.A. Программа шла в вечернее (ночное на территории СССР) время ежедневно два часа, и главным для миллионов любителей джаза по всему миру был второй час,The Jazz Hour. Коновер нёс джазовое искусство всему миру, кроме своей страны, ведь по закону Voice of America не может вещать на территорию США — и поэтому в Америке этот радиоведущий был практически неизвестен, хотя для всего мира был главным Голосом Джаза.
Полтора года назад мы уже публиковали подборку материалов об этой исторической фигуре (см. «Радиоведущий Уиллис Коновер (1920-1996): всемирный университет джаза»). А сегодня, к 100-летию со дня рождения Коновера, мы публикуем на канале «Джаз.Ру» очерк о легендарном радиоведущем, который ещё в 2002 г. для первой версии нашего издания написал петербургский автор — публицист Юрий Вдовин.
Когда в 1971 году на незабываемых концертах Дюка Эллингтона в Ленинграде маэстро слегка касался пальцами клавиш рояля, и в свинговом ритме только намекал тему «Take The “A”Train» своего друга и коллеги — композитора, аранжировщика и второго пианиста оркестра Билли Стрейхорна — зал мгновенно взрывался аплодисментами. И это были аплодисменты не только великому маэстро, его покойному другу и знаменитому и долгожданному оркестру. Это были аплодисменты и человеку, которого хорошо знали и любили джазмены и джазфэны в СССР, да и во всей Европе — американцу Уиллису Коноверу, имя которого не знает и не помнит Америка.
Не знает и не помнит — потому что он около 40 лет проработал на государственной радиостанции «Голос Америки», где бессменно вёл программу джазовой музыки, транслировавшейся на Европу. Ее позывными и была пьеса Билли Стрейхорна «Take The “A”Train» в исполнении оркестра Дюка Эллингтона. Именно благодаря радиопрограмме «Голоса Америки» эта пьеса было хорошо известна миллионам любителей джаза во всей Европе, в том числе и в СССР, и в тогдашнем Ленинграде. И именно поэтому любители джаза Ленинграда (да я уверен, что так было и в Москве, и в Минске, и в Ростове, где пролегал маршрут гастролей оркестра Эллингтона ), узнав по первым тактам тему «Take The “A”Train», приветствовали аплодисментами и американца Уиллиса Коновера, давшего им столько знаний о джазе через свои радиопрограммы.
СЛУШAEM: заставка радиопрограммы Уиллиса Коновера на волнах «Голоса Америки»
Версия пьесы Билли Стрэйхорна «Take the “A” Train» с альбома оркестра Дюка Эллингтона «Ellington Uptown», 1952, на слегка замедленной скорости воспроизведения с вырезанными вокальными эпизодами, поверх которой звучит неподражаемый баритон радиоведущего:
А в Америке он неизвестен, потому что по законам США единственное государственное средство массовой информации — радиостанция «Голос Америки» — не имело права вещать на свою страну: государство не может оказывать влияние на информацию, распространяемую внутри страны. Средства массовой информации в США, как и в других демократических странах, независимы от органов власти, и именно поэтому жители США ничего не знают о Уиллисе Коновере, который шесть раз в неделю, сначала с 22 до 24, а потом с 23:10 до 24 часов по московскому времени, с конца 40-х годов и до своей смерти в 1996 году, рассказывал радиослушателям в Европе и в СССР о джазе и показывал Старому Свету лучших музыкантов Америки. Как писал в своём эссе о фестивале джаза в Таллине 1967 года Василий Аксенов, от звуков его голоса «вздрагивали любители джаза во всем мире».
В здании «Голоса Америки», в Вашингтоне, в портретной галерее — нечто подобное нашим «Доскам почета» — есть и его портрет, как признание его заслуг в деятельности «Голоса Америки». Однако широкому кругу американцев его имя ни о чем не говорит. И мне очень жалко, что его соотечественники не знают, какой огромный вклад он сделал для распространения в Старом Свете информации о прекрасном и интересном жанре — джазе.
Вспомним: в не очень богатое на культурные развлечения годы в послевоенном СССР, после драконовского постановления ЦК КПСС об опере Вано Мурадели «Великая дружба» и других аналогичных решений в области искусства, чуть ли не единственным неконтролируемым знатоками искусства в штатском источником информации и была передача Уиллиса Коновера. Его англоязычная программа «Time for Jazz» не подвергалась глушению, и каждый вечер к радиоприёмникам приникали тысячи или миллионы любителей гонимого в СССР джаза, ловя запретные звуки, знакомясь с именами исполнителей, композиторов, аранжировщиков и познавая неведомый мир свободы и свободной импровизации. Вот как пишет об этом в своей книге «Джаз от Ленинграда до Петербурга» музыковед и критик Владимир Фейертаг:
Честно признаюсь, что первые английские слова и фразы я выучил благодаря Коноверу... Думаю, что Коновер был учителем английского языка для целого поколения любителей джаза.
А вот что пишет о Уиллисе Коновере газета New York Times от 25 августа 2002 года:
...Уиллис Коновер неизвестен в своей стране, но широко известен в остальном мире благодаря джазовым программам на «Голосе Америки», которые продолжались с сороковых годов до его смерти в 1996 году. Коновер делал свои программы шесть вечеров в неделю, демонстрируя безупречный музыкальный вкус и свой завораживающий слушателя голос. Вроде бы и он, и слушатели были аполитичны. Но было это в период холодной войны, радиопрограммы притягивали миллионы слушателей в Советском блоке, демонстрируя свободу джазового звучания. Коновер знал, что его программы имеют существенно большее значение, чем как чисто музыкальное явление Но потому, что «Голос Америки», в соответствии с законодательством о вещании, не мог транслировать свои программы внутри США, Коновер и его популярность в мир абсолютно неизвестны дома, в США.
Если я не ошибаюсь, Уиллис Коновер был в СССР трижды. Первый раз он был в СССР в 1967 году, во время фестиваля джаза в Таллине.
Он должен был после этого фестиваля приехать в Ленинград вместе со шведским оркестром, но шведы по какой-то причине уехали домой, а с Уиллисом Коновером приехал в наш город квартет американского саксофониста Чарльза Ллойда. Тут совершенно отдельная история о том, как американских музыкантов не хотели поселить в гостинице, сорвали их встречу с ленинградскими джазменами и как Чарльз Ллойд, в знак протеста, лёг на асфальт под уродливым памятником вождю мирового пролетариата перед Домом культуры пищевой промышленности, и лёжа играл на саксофоне свою музыку...
Но этим легендарным вечером Уиллиса Коновера пригласили во Дворец культуры имени Кирова, в джазовое кафе, организованное там джаз-клубом «Квадрат». Уиллис Коновер был приятно поражен уровнем музыкантов, которые играли там, и непринужденной атмосферой джазовой сессии, царившей в этом кафе и резко контрастирующей с обстановкой в стране в целом. И там кто-то предложил Уиллису Кановеру объявить следующий номер...
Это было организационной ошибкой, продемонстрировавшей, однако, Уиллису Коноверу степень его популярности в СССР. Посетители, услышав его так хорошо им знакомый магнетический голос, сошли, как говорится, с ума от того, что увидели живьём человека, благодаря которому они очень многое узнали о джазе и которого регулярно слушают по радио. В конечном счете Уиллиса Коновера с трудом удалось эвакуировать из зала, музыкантов заставить играть, а публику с трудом удалось заставить слушать джаз. Эта история долго передавалась из уст в уста, обрастая всевозможными подробностями, имевшими и не имевшими места в действительности. Мне, к сожалению, не довелось там присутствовать в тот вечер, и я пересказываю только одну из версий событий.
В 1969 году Уиллис Коновер привозил на Московский кинофестиваль короткометражный фильм о праздновании 70-летнего юбилея Дюка Эллингтона.
И еще один визит Уиллиса Коновера в Россию был в 1982 году — во время празднования дня независимости США. И где-то в районе 4 июля тогда в ленинградское генеральное консульство США приехал квартет Чика Кориа и Гэри Бёртона. Вместе с ними приехал и Уиллис Коновер. Мне довелось присутствовать на встрече с музыкантами в Генконсульстве и побеседовать с Коновером. Это было незабываемо — этот голос живьём в беседе со мной! На журнале «Америка», оказавшимся под рукой, Коновер оставил мне автограф. Но к истории, которая побудила меня рассказать что-то об этом человеке, имеет отношение его второй визит в СССР.
Сначала несколько слов о почти мистических случайностях в моих «отношениях» с Уиллисом.
В 1996 году я был в командировке в США, в Вашингтоне, и в том числе был на радиостанции «Голос Америки». Президент старейшего в России питерского джаз-клуба «Квадрат», членом которого и я являюсь долгие годы, Натан Лейтес попросил меня передать Уиллису Коноверу буклеты джаз-клуба и какие-то звукозаписи. Я несколько раз пытался поймать Уиллиса в его офисе на «Голосе Америке», но мне не везло — он либо вышел, либо не пришел, и так несколько раз. В конце концов я встретился с другим известным в России американским музыкантом, искусствоведом, историком и пр., пр., пр., — Фредом Старром, автором, кстати, книги о советском джазе «Red And Hot: Jazz in Russia from 1917 to 1990». Ему я посетовал на то, что никак не могу встретиться с Уиллисом Коновером. Фред сказал, что регулярно встречается с Уиллисом, и взялся передать ему привезенные мной материалы.
Вскоре я вернулся в Санкт-Петербург. Один мой спутник по поездке в США в первый день пребывания в Вашингтоне по моей просьбе сфотографировал меня около входа в здание «Голоса Америки», и через какое-то время после возвращения я получил от него несколько фотографий. Каково же было мое удивление и огорчение, когда на моей фотографии у здания «Голоса Америки», недалеко от меня, за моей спиной, я увидел стоящим и курящим... Уиллиса Коновера! Дело в том, что в здании «Голоса Америки» запрещено курить, и любители этого занятия постоянно толкутся и курят на улице, перед зданием. Коновер был заядлый курильщик. А ещё через некоторое время из Америки пришло печальное известие — Уиллиса Коновера не стало. Известно было, что у него уже давно был рак горла.
А в августе 2002 года, будучи в Сан-Франциско по делам, я рассказал своим американским друзьям о Уиллисе Коновере (о котором они ничего не слыхали), посетовал на то, что в Америке его не знают, тем более — как о человеке, вещавшим на весь мир, человеке, которым Америка может гордиться. А в бывшем СССР его слушали школьники и студенты, инженеры и музыканты, профессора и слесари, да масса людей всех слоёв нашего общества. Они узнавали имена американских музыкантов, музыку, которую они играли, слышали, что где-то за «железным занавесом», есть другой мир и другая жизнь, есть свобода, есть другие радости и боли, есть другие ценности, и главная из них, прилетавшая на волнах эфира — свобода музыкального творчества, неотделимая от свободы вообще.
Не могу не вспомнить, как, будучи шестиклассником (наверное, год 1950-й или 51-й), вместе со старшим приятелем из 9-го класса я записывал передачи Уиллиса Коновера на какую-то чудовищную магнитофонную приставку, лентопротяжный механизм которой приводился в движение от 78-оборотного проигрывателя, а звук мы брали через микрофон от динамика приемника. Потом мы многократно прослушивали запись, пытаясь понять имена музыкантов, названия тем...
Мои друзья с интересом это выслушали, но... мало ли что расскажет наш русский друг. Людям, живущим в стране с уровнем личной свободы и независимости, просто несоизмеримым с состоянием этих понятий в СССР, трудно было это и понять, и поверить в то, что музыка — музыка, доступная им в любое время, — могла оказать какое-то влияние на формирование самосознания людей в СССР...
Так случилось, что на следующий вечер я снова был у моих добрых и заботливых, довольно пожилых, друзей в Сан-Франциско. Я подчеркиваю возраст, потому что более молодое поколение в США тоже не очень хорошо знает джаз, хотя степень оглушения среднего американца современной поп- и рок-музыкой в США значительно меньше, чем в Европе и, тем более, в России. Все-таки серьёзный джазовый слушательский опыт как-то защитил среднего американца.
Итак, я пришёл к моим друзьям, а они встретили меня каким-то бурным рассказом. Интеллигентнейшие супруги, перебивая друг друга, что-то возбужденно мне рассказывали, забыв, что я плохо понимаю английскую речь. Для меня, учившего английский в советской школе и в техническом вузе, надо говорить медленно, тщательно произнося слова, с паузами для моего филологического тугоумия, порождённого системой обучения языку, ориентированной в лучшем случае на способность прочитать какую-то статью по своей профессии в иностранном журнале, а вовсе не на владение языком, представлявшим идеологическую опасность для существующего строя.
Наконец я понял, что на следующий день после моего рассказа в газете New York Times напечатана статья, где рассказано в том числе и об Уиллисе Коновере. А статья посвящена сенсационной для любителей джаза находке в архивах Белого дома. Но всё по порядку.
25 августа 2002 New York Times опубликовала статью «Новая находка в Белом доме времён Никсона». Статью написал Леонард Гармент, юрист, директор музея джаза в Гарлеме, автор мемуаров «Сумасшедший ритм». Он рассказал читателям, что в архивах Белого Дома обнаружена запись концерта 33-летней давности, посвященного семидесятилетнему юбилею великого маэстро джаза Дюка Эллигтона. Эта запись, после решения всех вопросов с авторскими правами и правами наследников, переведена фирмой Blue Note в CD диск, и что во вторник, 26 августа в Нью-Йорке состоится презентация этой пластинки. Далее приводится история этой находки.
Приблизительно во времена подготовки первой инаугурации Никсона в 1969 году Коновер вынашивал идею проведения празднования юбилея Дюка Эллингтона. Он обратился через помощника тогда еще вице-президента Никсона, Чарльза Макуортера, с предложением провести 70-летие Дюка Эллингтона в Белом Доме. Будущий президент США Никсон одобрил эту идею и дополнил ее, предложив вручить маэстро Медаль Свободы.
Как говорят в России, «процесс пошёл». Уиллис Коновер готовил этот вечер — подбирал музыкантов, договаривался с ними, подбирал и согласовывал репертуар, готовил списки приглашенных и т. д.
Не могу не перечислить музыкантов, принявших участие в этом праздничном концерте, перечень которых, безусловно, подогреет интерес к этой пластинке и доставит удовольствие знатокам джаза: Луи Беллсон, ударные; Кларк Терри и Билл Берри — труба и флюгельгорн; Пол Дезмонд — альт-саксофон; Джерри Маллиган — баритон-саксофон; Джей Джей Джонсон и Урби Грин — тромбоны; Джим Холл — гитара, Милт Хилтон — бас. Сам Эллингтон, Эрл Хайнс, Билли Тэйлор, Дэйв Брубек и Хэнк Джонс играли на фортепиано, Джо Уильямс и Мэри Майе пели. Кстати, в этот вечер, на праздничном концерте музицировал и вице-президент Спиро Эгню, и члены семьи Никсона, а с ними импровизировал и Эллингтон, и Маллиган, и еще некоторые музыканты, которые были в числе приглашенных, но не участвовали в основном концерте. Президент Никсон вручил Дюку Эллингтону Медаль Свободы.
Несколько месяцев спустя, в июле 1969 года, Уиллис Коновер вместе с Леонардом Гарментом в составе делегации США прибыли на кинофестиваль в Москву. Коновер привез с собой короткий документальный фильм о юбилейном концерте в честь Дюка Эллингтона. Но в суматохе фестиваля этот фильм собрал небольшую аудиторию фактически где-то в частном показе, где собралось и небольшое количество московских знатоков джаза, Эллингтона и Коновера...
По возвращении в США Коновер и Гармент пытались что-то сделать для выпуска записи юбилейного концерта, но дело как-то заглохло и постепенно забылось. Время от времени возникал вопрос и о распространении фильма об этом юбилее, но тоже в повседневной текучке как-то отпал.
ВИДЕО: документальный фильм о праздновании юбилея Дюка Эллингтона в Белом Доме, 1969
Закадровый текст читает Уиллис Коновер — в гораздо более быстром темпе, чем он обычно говорил по радио, где он специально замедлял темп речи, ориентируясь на международную аудиторию, которая в среднем не слишком хорошо владела английским.
А еще через день мои добрые друзья в Сан-Франциско сделали мне неожиданный подарок — эту самую пластинку «1969: All-Star White House Tribute to Duke Ellington». Я уж не знаю как — в Америке многое можно — но на второй день после презентации в Нью-Йорке эта пластинка была на другом конце США, куда самолетом добираться шесть часов. (Конечно, у оптовиков диск был за несколько дней до начала продажи, да и в розничные магазины поступил не в тот же день, что была открыта его официальная продажа, а загодя: в США релиз пластинки объявляется не ДО производства тиража, как у нас, а ПОСЛЕ. — Ред.).
Для меня важно, что выход этой пластинки — это не только дань великому Дюку Эллингтону и звездам, участвовавшим в этом концерте. Это еще и дань памяти Уиллису Коноверу... Самое удивительное, что Коновер сам никогда не думал о своей гражданской миссии. Ему никто не вручал Медали Свободы, но большинство из тех, кто стремился к свободе, черпали силы в приверженности к свободе из его программ — и в этой музыке, жизнерадостной и печальной, строгой и озорной, но всегда свободной, и существующей только тогда, когда творят её и слушают независимые и свободные люди, и когда слушатели своей свободной и независимой реакцией на то, что они слышат — помогают музыкантам творить и импровизировать.
Так импровизировать, как импровизируют в джазе, могут только свободные люди...
Понравилось? Ставьте лайк (значок с большим пальцем вверх) и подписывайтесь на канал, чтобы увидеть новые публикации!
