В обсуждении книги М. А. Бутина «Маркс и Мир» возникла дискуссия после её публикации в соответствующей группе Фейсбука. Как это часто бывает, всё началось с одной буквы. А вот закончилось болтом М16. Читайте. Это интересно и актуально, хоть и случилось почти два года назад.
Georgy Shelike. Позволю себе не согласиться с переводом слова verändern в 11-ом тезисе.
Приведу мнение специалиста:
http://www.wtschaelike.ru/?page_id=172
Философские науки. 2013. № 3. Сс. 37 — 48.
Изменить или изменять мир?
Взор Маркса был обращён не только в прошлое и не только в настоящее, но и в будущее человечества. И Марксу мало было знать, как философы различным образом объясняли мир, для него дело заключалось в том, чтобы мир изменить (или изменять? — В. Ш.).
Вот тут сразу и возникает проблема перевода. Немецкое zu veraendern в 11-м «Тезисе о Фейербахе» можно переводить и как изменить и как изменять. Но в одном случае, когда переводчик выбрал изменить, семантически предполагается быстрый акт изменения мира. А в другом переводе, если бы переводчик выбрал изменять, предполагался бы длительный, многоактный процесс изменения мира. А это уже другое дело. Изменить мир нетерпеливым революционерам с горячими головами и тогда, и сегодня, всегда хотелось и хочется; хочется сделать это быстро, одним махом, через Великую, одноактную революцию, которая, однако, как правило, заводит не туда, куда так хотелось «пламенному борцу». А вот революционеры с трезвыми головами хорошо понимали и понимают, что изменять мир предстоит долго, многоактно, в течение целой эпохи, таков закон истории. И Маркс это понимал уже накануне революции 1848 г. и боролся с теми горячими головами в «Союзе коммунистов», которые хотели немедленно начать коммунистическую революцию в Германии здесь и сейчас, уже в 1848 г. Так что в 11-м «Тезисе о Фейербахе» должно было бы стоять «изменять мир», а не «изменить мир», как звучит в переводе.
В. Ф. Шелике. Непознанный Маркс и некоторые проблемы современности. (В формате doc) 2013 | Вальтраут Шелике
В. Ф. Шелике. Непознанный Маркс и некоторые проблемы современности. (В формате doc) 2013 | Вальтраут Шелике
Максим Бутин.
1. Это известный спор об одной букве. И он учтён автором «Маркса и Мира». В Приложении VII дан перевод А. В. Кузнецова, в каковом переводе как раз буква другая, нежели в переводе моём (см. с. 744).
2. Вместе с тем, не стоит, на мой взгляд, соглашаться с обоснованием «изменять», данным В. Ф. Шелике: «Вот тут сразу и возникает проблема перевода. Немецкое zu veraendern 7 в 11-м «Тезисе о Фейербахе» можно переводить и как изменить и как изменять. Но в одном случае, когда переводчик выбрал изменить, семантически предполагается быстрый акт изменения мира. А в другом переводе, если бы переводчик выбрал изменять, предполагался бы длительный, многоактный процесс изменения мира. А это уже другое дело. Изменить мир нетерпеливым революционерам с горячими головами и тогда, и сегодня, всегда хотелось и хочется; хочется сделать это быстро, одним махом, через Великую, одноактную революцию, которая, однако, как правило, заводит не туда, куда так хотелось «пламенному борцу». А вот революционеры с трезвыми головами хорошо понимали и понимают, что изменять мир предстоит долго, многоактно, в течение целой эпохи, таков закон истории. И Маркс это понимал уже накануне революции 1848 г. и боролся с теми горячими головами в «Союзе коммунистов», которые хотели немедленно начать коммунистическую революцию в Германии здесь и сейчас, уже в 1848 г. Так что в 11-м «Тезисе о Фейербахе» должно было бы стоять «изменять мир», а не «изменить мир», как звучит в переводе».
3. В действительности не в исторических различиях революционных действий заключается суть дела. Да и при «одноактном», как пишет В. Ф. Шелике, понимании слова «изменить» никто ж не запрещает осуществить второй, третий и т. д. акты изменения, если действительность того потребует. Суть дела в другом. Поначалу К. Г. Маркс был столь радикален в своём новом видении мира, что ему мыслилось решать «теоретические задачи практическим путём», то есть вообще отказаться от теории, как недостаточного выражения мира, и действовать практически, решая практически возникающие теоретические трудности по мере их возникновения в составе практики. Иными словами, вместо философии мир надо изменить не однократно и кратковременно или многократно и длительно по времени, изменять мир надо всегда. Таким образом в 11 тезисе уже виден отказ от теоретической философии вообще и переход к радикальному и глобальному праксису, вмещающему в себя и теоретические смыслы. А в дальнейшем происходит и полный отказ от философии, как теории, в «Святом семействе» (1845 г.) и «Немецкой идеологии» (1846 г.), сочинениях по большей части скучно-полемических, но в теоретически выцеживаемых крохах отказ от философии совершенно несомненен. И больше К. Г. Маркс в своей жизни философией не занимается. Чуть более поздняя «Нищета философии» (1847 г.) — критика П.-Ж. Прудона, а не философия марксизма. Правда, с течением жизни первоначальный радикализм ему пришлось смягчить, ибо что же такое «Капитал», как не мелкобуржуазное теоретическое осмысление капитализма, данное мелким же буржуа? Именно теоретическое осмысление, а не практическое его преобразование на принципах коммунизма. Тогда что ж не вернуться и к теоретической философии? Тут наглядно видно противоречие мировоззрения и истории жизни К. Г. Маркса.
Лариса Калинина. «Капитал» — мелкобуржуазное теоретическое осмысление капитализма, данное мелким же буржуа?» Во сказанул философ... Как известно, мелкий буржуа хотел бы сохранить капитализм, но в его «очищенном» виде, чтоб его (мелкого буржуа) крупный капитал не трогал бы, а он, мелкий буржуа, беспрепятственно развивался бы и благоденствовал... Разве «Капитал» об этом?
Максим Бутин. Вы ж не читали «Капитал», Лариса. Так что ж пытаетесь научить меня его содержанию?
И видов мелких буржуа много. Например, встречаются мелкобуржуазные революционеры. Они вовсе не обязательно хотят сохранить капитализм.
Если вы не понимаете отличий теории от практики, то, поверьте мне на слово, а я вас уверю: «Капитал» — это не практика, «Капитал» — это теория. Человек, провозгласивший радикальный отказ от всякого теоретизирования, а потом посвятивший 40 лет теоретическому осмыслению какого-либо предмета, пусть даже и капитализма, очевидно, изменил своим принципам радикального отказа. А то, что по своему социальному статусу К. Г. Маркс был мелкий буржуй, в этом нет никакого сомнения ни у кого, кроме вас. Вот так и получается, что мелкий буржуа написал циклопически огромный теоретический труд о капитализме. И целевая группа читателей: учёные-экономисты, историки, философы, журналисты, политики и другая интеллигентная публика, но отнюдь не рабочие. То есть как раз мелкие буржуины, как и сам К. Г. Маркс.
Лариса Калинина. Согласна, что «Капитал» — это теория... Ну, разумеется, ваше право считать Маркса «мелкобуржуазным» теоретиком... Как и Прудона... Два мелкобуржуазных теоретика спорят между собой...
Максим Бутин. Да, спорят. Луи Блан, хоть и дворянин, а выступал в статусе мелкобуржуазного революционера.
И Пьер-Жозеф Прудон, хоть из рабочих, а по существу вёл мелкобуржуазный образ жизни и взгляды отстаивал мелкобуржуазные.
А К. Г. Марксу не пришлось деклассироваться, как Луи Блану. Не пришлось и подняться из низшего класса рабочих в мелкие буржуа, как П.-Ж. Прудону. К. Г. Маркс как был мелким буржуа, так им и оставался всю жизнь.
Лариса Калинина. Да хоть назовите его «мелкобуржуазным» революционером... А то ведь получается, что он только и радел о благополучии капитализма...
Максим Бутин. Всякая ли санитарка радеет о благополучии полов лечебного учреждения? Всякий ли рабочий отстаивает права пролетариата? А рабы отстаивают права рабов? Борются за непоколебимость устоев рабовладельческого строя? Так и с мелким буржуа. Это образ жизни и способ существования. А быть революционером при этом не обязательно. Но можно писать о революции. Как Ж. Верн о путешествиях по экзотическим дальним странам. Активно используя энциклопедии.
У К. Г. Маркса было краткое участие в революции 1848 г. в Германии. Но как он принимал в ней участие? Он возглавлял «Neue Rheinische Zeitung» в Кёльне. И писал статьи в эту газету. Никаких непосредственных революционных действий он не совершал. То есть действовал подобно П.-Ж. Прудону и Л. Блану, выступал в качестве журналиста и вообще публициста.
После того как революция была усмирена, К. Г. Маркс вернулся в Лондон и ходил в Британский музей читать книги в тамошней библиотеке. Правда, было организовано Международное Товарищество Рабочих в сентябре 1864 года. Но и в нём Маркс в качестве революционера не отличился. Организационная работа и яростные споры с М. А. Бакуниным — это не деятельность революционера. Вообще Интернационалу правящие классы и он сам себе придавали большее значение, чем позволял его смысл. Вся его работа была информационная и координирующая в попытках, порою бесплодных, выступить действительно классово-интернационально. А предложение К. Г. Маркса и Ф. Энгельса перенести руководящие органы из Европы за океан, предложение поддержанное делегатами, теперь можно рассматривать как способ избавить себя от этой пролетарской обузы. От обузы избавился, а Интернационал в США счастливо сдох.
При этом верность Британскому музею у К. Г. Маркса была гораздо выше верности пролетарскому делу. Типичное поведение мелкого буржуа и кабинетного учёного без профессорской кафедры. Как С. И. Сахатов из пьесы Л. Н. Толстого «Плоды просвещения»: «элегантный господин, широкого европейского образования, ничем не занят и всем интересуется». Вот К. Г. Маркс разве что только не элегантный, а в остальном всё верно. Ведь и Маркс читал современные романы и классическую литературу на греческом и латыни, читал на староиспанском Сервантеса, Кальдерона и Л. де Вегу, занимался математикой, штудировал никому неинтересные «Синие книги», исследовал вопрос применения электричества в сельском хозяйстве и предрекал большие перспективы «электрической искре», побывав на ВДНХ, изучал агрохимию, увлекался френологией и экзаменовал черепа своих родных, близких, друзей и знакомых и т. д., и т. д., и т. д. Чтобы революционер занимался всем этим по своему свободному почину и желанию? Так не революционер это, а незнамо что. Так, мелкий буржуа с гигантскими, впрочем, амбициями.
Лариса Калинина. Во как мы этого Маркса... Действительно, зачем эти «синие» книги... И этот «благополучный мелкий буржуа» ещё и пишет о себе: «Не думаю, что кто-то когда-либо писал о деньгах, пребывая в таком безденежье»...
Максим Бутин. Он ещё и о товарах писал, сам испытывая в них недостаток. И о революции, сам не будучи революционером. В общем, лузер, неудачник.
Лариса Калинина. Факт, пошёл бы преподавать на кафедру философии как Кант, Гегель и все нормальные немцы, тут ему и зарплата, и степеня всякие, и казённая квартира... Вы ведь сами горевали, что философию бросил...
Максим Бутин. Так ему на примере Б. Бауэра стало видно, что преподавательская карьера ему не светит. Ну, так это ж его проблема, которую он не стал решать, а попёрся в журналистику, чтобы загубить мелкобуржуазную газету, «Rheinische Zeitung». А в 1848 загубил ещё одну газету: «Neue Rheinische Zeitung». Потом стал выпускать «Neue Rheinische Zeitung. Politisch-Ökonomische Revue» и тоже недолго. В общем, и журналистская карьера — путь мелкобуржуазного неуспеха. А успех у пролетариев доктору философии претил, и пролетариев он свободно презирал или относился к ним, как к животным.
Это и есть неприкаянный лузер, полный неудачник, асоциализованный маргинал, деклассированный элемент, люмпен с докторским дипломом.
Мамаша Генриетта правильно о нём говорила, что лучше бы он приобрёл капитал, чем писал о нём книгу.
Лариса Калинина. И что вы клевещете на Маркса... Где это вы вычитали, что он относился к рабочим как животным...
Максим Бутин. В Парижских манускриптах и других местах.
«В результате получается такое положение, что человек (рабочий) чувствует себя свободно действующим только при выполнении своих животных функций — при еде, питье, в половом акте, в лучшем случае ещё расположась у себя в жилище, украшая себя и т. д., — а в своих человеческих функциях он чувствует себя только лишь животным. То, что присуще животному, становится уделом человека, а человеческое превращается в то, что присуще животному?
Правда, еда, питье, половой акт и т. д. тоже суть подлинно человеческие функции. Но в абстракции, отрывающей их от круга прочей человеческой деятельности и превращающей их в последние и единственные конечные цели, они носят животный характер».
Маркс, К. Экономическо-философские рукописи. — Маркс, К. Энгельс, Ф. Сочинения. Изд. 2. В 50 тт. Т. 42. М.: Государственное издательство политической литературы, 1974. С. 91.
Лариса Калинина. Он имел в виду, что рабочий при капитализме не свободен. Где тут «презрение»? Философский анализ материалиста...
Максим Бутин. И отношение к предмету анализа по результатам анализа. Если рабочий в результате исследования оказывается животным, к нему и относятся как к животному. Не так ли?
Вы можете сколько угодно трепетать перед словом «рабочий», но если перед вами существо вроде бы и человеческого облика, но которое только жрёт, пьёт и практикует половые акты, а «работу» свою ненавидит, как к нему ещё отнестись, если не как к животному? Оглянитесь в своём Могилёве, в нём должно быть полно таких «рабочих». Типа П. П. Шарикова. Его вы тоже сочтёте несвободным совслужащим в эпоху НЭПа? Дайте философско-материалистический анализ фигуры П. П. Шарикова. И проявите восторг перед предметом своего анализа.
Аркадий Голицын. Скажите, а что главное в итоге творческой деятельности Маркса? Может быть открытие им тайны капиталистической эксплуатации через безвозмездное присвоение капиталистом прибавочной стоимости, как об этом сказал Энгельс на гражданской панихиде при похоронах Маркса?
Максим Бутин. Я уже отвечал на этот вопрос. И стоило мне написать пару абзацев, как я получил в ответ пару простыней текста, что на самом деле главное у Маркса то-то и то-то. Если ты знаешь, как там на самом деле, чего спрашивать?
Главное у Маркса — диалектическое мировоззрение, более плотно прилегающее к коже мира, чем у Гегеля или Платона. У Платона и Гегеля всё было в порядке для своего времени, а для эпохи развитого капитализма более пригоден Маркс. Применение диалектики на современном этапе развития мира — вот достижение Маркса.
Если же взять учение о прибавочной стоимости, то это несомненное достижение Маркса сейчас попросту не работает. Мир не меняется согласно учению о прибавочной стоимости, вытекающей из него теории эксплуатации, теории революции, теории диктатуры пролетариата и т. п. А от как такового от него ни холодно, ни жарко, как от точного уяснения, того, что на болте резьба М16. Если не пользуешься болтом и даже гайки и шайб к нему у тебя нет, что тебе в этом знании, оно ж сугубо техническое.
А вот безжалостная диалектика, с которой ранний Маркс подходил к миру, работает и сейчас. Всяк может строить своё мировоззрение диалектически и ныне, и присно, и во веки веков, время от времени сверяясь с Марксом.
Аркадий Голицын. Да, Максим, я знаю, как там на самом деле. А вопрос мой был провокационным. Прибавочная стоимость – это придуманный Марксом атрибут для его теоретической модели правильного капитализма с обменом товаров по закону стоимости, им же и открытым при анализе простого товарного производства. В реальной капиталистической экономике никогда прибавочной стоимости не было и никогда не будет. А главным у Маркса является открытие им уже упомянутого мной объективно действующего закона стоимости. Нарушение его при строительстве социализма в СССР стало причиной краха СССР. Но и в нынешней экономике либеральной России этот закон продолжает нарушаться. Поэтому столь плохи у нас дела в экономике. Впрочем, такое же положение имеет место и в других странах Мира. Мир погибнет, если не кончит нарушать закон стоимости. Объективно действующие законы природы и общества нарушать без негативных последствий нельзя. Это обязательно кончается летальным исходом.
Максим Бутин. Мы это уже обсуждали.
Аркадий Голицын. Какую резолюцию приняли?
Максим Бутин. См. выше. Наличие болта М16 ничего в жизни не меняет. Знаем мы о нём или не знаем. Ошибка Маркса в сосредоточенности на деталях экономической теории вместо работы с субъектом исторических изменений.
2019.01.22.