Наверное, всем нам, выросшим на русских народных сказках, ведьма представлялась именно такой, в образе Бабы-Яги, в ступе и с метлой.
Но в моем случае детские представления ушли вслед за детством. Советская школа и действительность последовательно изгоняли из нашего сознания все таинственно-чародейное и мистически-необъяснимое. Наше поколение отличалось сугубо материалистическим и строго реалистичным взглядом на вещи и саму жизнь. Заданная установка дала сбой в конце восьмидесятых— начале девяностых годов, когда как-будто поддавшись массовому гипнозу, народ завороженно застыл перед экранами телевизоров, внимая Кашпировскому, беззаветно веря Горбачёву и безоглядно вешая на уши обещания Павловых-Шаталовых-Гайдаров (и Ко) о скорейшем и безоговорочном пополнении рядов капиталистов-миллионеров. Заявляю честно и откровенно, на меня этот гипноз не действовал, поэтому поводила вечера в скандалах с родителями и знакомыми, пытаясь их как-то образумить.
Сейчас по прошествии десятилетий понимаю, причина моего столь нигилистического отношения к происходившему крылась в знании того, что сверхъестественное никогда не бывает массовым, а мистические события происходят тет-а-тет.
Кувырок, вернее акробатический кульбит в моем сознании, перевернувшим мое материалистическое представление, произошёл в самом начале восьмидесятых.
Замуж я вышла достаточно поздно, в 25, многие подружки уже успели детей завести. А у нас с мужем ребёнка не получалось. Нас обследовали, нашли проблемы у меня и делали совсем неутешительный прогноз. Я стояла на учете у областного врача-эндокринолога, каждые три месяца ездила в Москву, где в институте Матери и ребёнка (был такой) получала назначения и проходила курсы лечения. Все бесполезно.
Не желаю никому испытать то отчаяние, то одуряющее состояние «тупика», когда понимаешь бесперспективность своей жизни. Обычная женщина, не наделённая талантами и какими-то супер способностями, только в материнстве обретает полноту жизни. Мне никогда не забыть те бессонные ночи без слез, которых уже не осталось. А муж,... он не разделял моего отчаяния, повторял, что мы и так хорошо живём, типа «что ещё тебе надо?».
В один из майских вечеров я возвращалась из Москвы после выматывающего бесполезного обследования. В купе со мной оказалось пожилая женщина, серьезная и немногословная. Летний отпускной сезон ещё не начался и мы ехали вдвоём. В поездах и посторонним вообще легко рассказывается о себе. А тут и женщина мне понравилась и накопилось, знала, что дома меня никто не поймёт и не поддержит. Рассказала о своей проблеме. Она выслушала молча, покивала сочувственно, а я большего и не ждала.
Когда я стала подъезжать к своему городу, она вдруг сказала, что готова мне помочь, знает, к кому можно обратиться. Протянула мне листок с адресом и на этом мы распрощались.
Дома все было «студёно», муж молчал, претензий не высказывал, но я чувствовала, что он недоволен моими отлучками и подавленным состоянием. Для меня вырисовывалась перспектива остаться и без мужа, и без детей. Зато с комплексом своей женской неполноценности.
Уже через неделю я отправилась по данному мне адресу. Моя знакомая жила в соседнем областном центре и встретила меня приветливо. Оказалось её брат отправляется в нужное место и сможет меня довести на машине. Она предупредила, что старушка помогает далеко не всем, примет только если захочет. На все мои расспросы, что конкретно она будет со мной делать, знакомая отвечала одно: «Там сама все увидишь».
Мы ехали долго, несколько часов. Брат знакомой оказался пожилым угрюмым и совсем неразговорчивым мужчиной средних лет, который за всю поездку и десяти слов не произнес. Мы заехали в какое-то глухое место, кругом лес, по еле видной проселочной дороге, и наконец показалась деревушка с покосившимися домишками, крытыми соломой. В те времена это была уже большая редкость. Ещё большее удивление вызвало отсутствие жителей. Хоть и небольшая была деревенька, с десяток домов, но чтобы в мае ни души не увидеть на улице — мне это было непонятно. Водитель подвез меня к крайней хате (только так могу назвать тот домишко), высадил и пообещал забрать через три часа, сам уехал в соседнее село по делам.
Я подошла к низенькой калитке из старых обветшавших досочек и робко постучала. Никто не появился. Постучала погромче, заглянула в небольшой дворик, по которому лениво бродили куры. Опять никого. Уж не знаю, сколько я промаялась возле этой калитки, не решаясь войти, вспоминая наставления знакомой, что не всех принимает бабуля. Я присела у забора, рассматривая зеленую травку и порхающую вокруг меня живность в виде стрекоз и бабочек. С ужасом подумала, — так и придётся три часа тут маяться.
Вдруг из-за угла вышла моложавая, живенькая такая старушка. Ничего у меня не спрашивая, повела за собой. В думала пойдём в дом, но она завела меня в сарай, весь завешенный пучками сушеных трав. «Травница» — подумала я, но ошиблась. И эта мысль была последней, пришедшей в мою голову осознано и логично. Все последующее вспоминается мне какими-то отдельными картинками. С мыслями и словами тоже была путаница — то ли я их произношу, то ли думаю словами. Вообщем, я поняла, что бабуля взялась как-то решать мою проблему. Передо мной на старой табуретке появился глубокий таз серебристого цвета.Я ещё удивилась, что он такой новый и яркий в убогой обстановке. Когда его наполнили водой, на дне и по бокам забегали солнечные зайчики. Я подняла голову, посмотреть откуда солнечные лучи в темном покрытом соломой сарае, не увидела. И с большим изумлением уставилась в таз с играющими солнечными зайчикам. Тут и старушка велела смотреть, не отрываясь, в воду. Вот тут я впала в транс. Где-то на краю сознания понимала, что стою возле таза, опустив руки в воду, слушаю как бубнит старушка, — но ничего из услышанного разобрать не могу. Вдруг до сознания доносится её вопрос: «Ребенка родишь, но мужа потеряешь. Дитё взамен мужа. Ты на такое согласна». Машу головой «да», слова продираются в горле, но произнести не могу ни звука. Следующая картинка — меня умывают этой наговорённой водой. Начинаю приходить в себя, но ещё как в тумане и нет речи. Новая картинка — стою возле машины и водитель усаживает меня на пассажирское сиденье. Я спохватываюсь и достаю деньги из кармана, в голове бьется мысль — обязательно надо заплатить, чтобы не быть должной. Водитель берет из моих рук купюру в десять рублей и втыкает в калитку со стороны двора. Обратной дороги абсолютно не помню, как и разговора с той моей знакомой. В себя пришла уже дома, в объятиях мужа.
О том, что беременна узнала через две недели во время очередного планового осмотра. Весь срок, 8,5 месяцев, пролежала в стационаре на сохранении. У меня родился прелестный сын, моя любовь, надежда и опора.
От мужа уехала к родителям с полуторамесячным сыном. Мы не ругались, но как-то все рассыпалось и появилась отчужденность. Ни он, ни я семьи больше даже не пытались создать.
Никогда и никому не рассказывала о случившемся, что-то внутри меня заставляло молчать. А теперь, разменяв седьмой десяток, поняла что могу это сделать.
P.S. На заглавии известная картина И.Я. Билибина Баба-Яга. 1900 г.