Эту реальную историю прислал мне писатель Алексей Голубев. Я её практически не редактировала, поэтому предлагаю вашему вниманию историю напрямую от рассказчика.
История, которая со мной произошла, случилась давно, еще в 1991 году. Мне тогда 12 лет было.
Мы с мамой и бабушкой еще жили в СССР, который доживал свои дни. В городе Киев, в котором я родился и провел все свое детство.
В тот год, летом, было сложно поехать на отдых по финансовым причинам. Раньше мы ездили и на Северный Кавказ, и в Крым. А в тот год подвернулась ситуация, когда в маленьком поселке Лазурное, которое находилось недалеко от Херсона, понадобился обслуживающий персонал в местный пионерский лагерь под названием "Спутник". В лагерь требовались уборщицы, прачки, повара и другие рабочие. Платили копейки, зато абсолютно бесплатно давали комнату в летнем домике, трехразовое питание и право брать на весь период работы одного ребенка.
Так вот, месяц работала моя мама, а еще месяц бабушка. Я, кстати, помогал за местную валюту – спутинги. Металлические кружки, которые выдавались за дела, помогающие лагерю. Деревья полить, палаты помыть, и так далее. Мы, как дети сотрудников, считались блатными. Жили в отдельных комнатах. Все "спутинги", которые оставались после уехавших отдыхающих, были наши. На них мы могли покупать многое: от сладостей до времени игры на компьютере "Спектрум". Можно сказать, отчасти, этот год, повлиял на мой дальнейший выбор профессии.
Я отдыхал два месяца. Один с мамой, а, затем, с бабушкой.
Когда произошла та самая история, я был с бабушкой.
Поселок Лазурное был интересным местом. По нему проходила граница между Черным морем и лиманом. Сейчас этот лиман называют Джарылгачским заливом. Я буду, по привычке, называть его лиманом.
Что же представлял собой этот лиман? Обычное мелководье, глубиной по колено, иногда по пояс мне, на то время, подростку. Правда, там была яма, глубиной около пятнадцати метров, вроде, как, выкопанная специально, чтобы разводить дельфинов. Но, как всегда, все сделали через одно привычное место). Дельфинов развели, однако не запретили там кататься на катамаранах. Я первый раз в жизни прикоснулся к дельфину, когда тот был уже давно мертв, и с него слазила кожа. Голова была разрублена. Любопытные, любящие людей, млекопитающие, подплывали к катамаранам и, не понимая опасности, лезли под гребные лопасти.
Но мы отвлеклись. Так вот, остальная часть лимана, гораздо бОльшая, была по колено и прилегала к местному заводу. Не знаю всего ассортимента завода, но знаю точно, что он изготавливал сварочные электроды. Мы, с ребятами, на них постоянно наступали ногами. Но, нас интересовали трубы. Трубы, длинной от двадцати сантиметров до метра, диаметром, от десяти до двадцати сантиметров.
Трубы раскидали не просто так. Туда заплывали морские бычки, наша основная цель. Ловить их было проще простого. Труба поднималась со дна, зажимались ладонями края, сливалась вода, а трепыхающихся рыб, мы скидывали в пакет.
Бычков мы солили и сушили. Про пиво, к сожалению, мы тогда не знали. Просто поглощали, запивая халявным лимонадом, как и положено блатным, имеющим связи на кухне. Но в один прекрасный день мне на глаза попался очень странный бычок. Отличался от бычка он только ровным рядом шипов на спине.
Мистики здесь нет от слова совсем. Бычок, как оказалось, был вовсе не тем, за кого я его принял. Позже я понял, что это, ни кто иной, как, морской дракончик. Одна из самых опасных рыб черного моря. Ядовитая рыба, впрыскивающая яд через шипы.
Меня это не особо встревожило. Оторвав голову и выпотрошив рыбу, я ее съел. Да, меня не успел уколоть своими шипами морской дракончик. Я его просто съел.
Понятно дело, что если бы я съел его целиком, то не писал бы эти строки. Часть кишок я выкинул, но то, что прилипло к мясу, было очень горьким и приводило к эффекту онемения языка. Такое впечатление, что тебе у зубного врача вкололи дозу мощного обезболивающего.
Отплевавшись, насколько можно, я закончил вечер в дружной компании, а затем отправился спать. Дальше было самое интересное.
Половину ночи из меня непрерывно лилось. Расстройство живота было настолько сильным, что каждый мой поход в туалет начала контролировать бабушка, которая проснулась в соседней комнате.
Выходя их туалета в очередной раз, наверное, пятнадцатый, я почувствовал, что в глазах темнеет, и конечности начинают холодеть. Пытаясь объяснить бабушке, что со мной все хорошо, я потерял сознание. Дальше я попробую рассказать, что видела бабушка, а что видел я.
Что видела бабушка.
Я прижался к стене, бормоча, что все хорошо, и я в порядке. Потом упал на спину, изогнувшись в конвульсии. Подергавшись, под дикий визг бабушки, секунд пять, я обмяк и перестал подавать признаки жизни. Глаза были открыты, пульс пропал, как на руке, так и на шее. Сердце остановилось. Бабушка звала на помощь и тащила меня по полу за ноги. Не знаю, почему, но, она хотела дотащить меня до комнаты.
Теперь я расскажу, что видел я.
После того, как я слез с толчка и меня еще раз вывернуло, я помню, как бабушка предлагает вызвать скорую. Я отмахиваюсь. Потом, холод по всему телу. Темнеет в глазах, видишь себя со стороны, но недалеко, словно снимает камера, которую прикрепили ко лбу, но криво. Видишь свой живот, ноги, но, немного сбоку. Видишь лицо бабушки. Наступает странное чувство вины. Начинаешь сожалеть, что доставил окружающим столько неудобств. Эдакая смесь тревоги и дискомфорта. Но страха нет, нисколько. Подчеркиваю, страха нет.
Бабушка визжит. Над тобой ее безумные, истеричные глаза. Потом она медленно уходит в пустоту, визг затихает. Наступает очень интересное ощущение.
Полная темнота, но не страшная, а словно обволакивающая. Словно вы сидели в приятной компании и вдруг выключили свет. Как будто ты находишься рядом с друзьями. Тепло и очень влажно в воздухе. И запах сырой земли, приятный запах.
Вокруг меня голоса. Смешки, разговоры, оживленные беседы, смысл которых мне не понятен. Я протягиваю руки и упираюсь в землю. Земля теплая, сырая. Гляжу вверх, там темнота, как и везде. Потом замечаю слабый источник света.
Я в зале, квадратов на сто. Везде люди, собравшись небольшими группками. Все одеты одинаково, и мужчины, и женщины. Грязные больничные халаты, иногда, со следами крови и желтыми пятнами. Атмосфера приподнятая, воодушевленная. В основном, люди пожилого возраста. Они толкутся возле стены, от которой идет свет. Свет не яркий, словно проникающий сквозь тонкий слой земли. Свет в виде арки. Именно там, тусуется большинство народа.
Атмосфера даже близко не торжественная. Скорее, напоминает вокзал. Каждый строго блюдет очередь. Я подхожу ближе, стараюсь растолкать фигуры в халатах. Это вызывает искреннее возмущение. Кто-то кричит, чтобы меня забрали, поскольку произошла ошибка, и я вообще не должен был быть здесь. На меня орут, чуть не матерят, просят убрать меня из очереди.
Особенно я запомнил мужчину лет сорока. Невысокий мужик, волосы по бокам головы, растут кустарником, а посредине крупная плешь. Обычный мужик, не претендующий ни на что, кроме места в очереди. Он старается защитить меня от остальных, кто обступил меня и ругает. Пытается сказать, что я не виноват, и все происходящее всего лишь ошибка.
Внезапно тьма исчезает, вместе с земляными стенами. Я вижу только яркий свет, и в этом свете огромное лицо. Лицо смотрит на меня, улыбается. Чувствую, что меня держит на ладони, огромное доброе существо. И чувствую, что мной словно любуются, как беспомощным котенком или щенком. Рассматривают. А я нахожусь в позе эмбриона, прижав к себе руки и ноги.
Потом помню, что меня швырнули. Не так, как швыряют нечто ненужное, а как птицу в небо отпускают. Существо размахнулось и швырнуло меня от себя. Помню огромную скорость, сильный поток теплого воздуха.
Когда я пришел в себя, возле меня стояла бабушка, женщина врач, и еще один рабочий лагеря. Оказывается, я был без сознания всего около пяти минут. Более того, по всем визуальным признакам, я был мертв, а потом внезапно, ожил.
Прошло время. Мнение врачей, кто, в дальнейшем, слышал о моей истории, разделилось. Большинство считают, что я находился под действием сильнейшего нейротоксина, входящего в состав яда морского дракончика. И это мнение имеет под собой веское основание. Яд вызывает омертвление нервных клеток и, как следствие, галлюцинации.
Но есть и противники этой версии. Дело в том, что я, очнувшись, чувствовал себя великолепно. Уже через час я плотно поел и отправился на пляж. После такого тяжелого отравления, это не представлялось возможным. Как, впрочем, и после клинической смерти.
Я не знаю, что это было. Может, потеря сознания и галлюцинации, может, просто коматозные видения. Может, мне дали еще один шанс. Что я точно знаю, что по приезду из лагеря, мне приснился тот самый мужик, который меня выгораживал в моих видениях. Сказал, чтобы я не боялся. Сказал, что смерти нет. Предложил за него порадоваться. Сказал, что теперь он счастлив. И у меня есть все шансы быть счастливым. Нужно только заслужить это.
Я рассказал правду. Пусть каждый для себя решает, что именно я видел.