Побег. Торонто, 1974 год. Закончился последний спектакль, гастролировавшей в Канаде труппы Большого театра СССР. Умолкли аплодисменты, опустился занавес. Один из ведущих солистов балета Михаил Барышников сообщил, что на улице его ждут желающие получить автографы. Он вышел из театра, пообщался с поклонниками, а потом сел в стоящую рядом машину. Машина тронулась и скрылась из виду. Так список невозвращенцев пополнился еще одной фамилией.
Чем грозило невозвращение?
Невозвращенцы. Так в разговорной речи называли граждан СССР и других социалистических стран, которые отказывались вернуться в родную страну из легальных поездок за рубеж. Официально же это называлось «Бегство во время пребывания за границей». Уголовный Кодекс СССР от 1960 г. квалифицировал это деяние как измену Родине (ст. 64). За это предусматривалось наказывать «лишением свободы на срок от десяти до пятнадцати лет с конфискацией имущества и со ссылкой на срок от двух до пяти лет или без ссылки».
Число невозвращенцев очень мало. Как считает исследователь этого вопроса Ю. Гиммельфарб, за всю историю Советского Союза их было не более 1000 человек. (В отличие от волн эмиграции и невозвращений в послевоенные годы). Это объясняется ничтожно малым числом людей, выезжавших в заграничные командировки, жесточайшей регламентацией и контролем каждого шага командированных и туристов за границей и, главное, системой отбора возможных кандидатов на выезд.
Везде, где только возможно, старались не допускать к заграничным поездкам молодых, образованных, знающих иностранные языки людей. У выезжающих должны были оставаться в СССР семья и родные, иначе говоря, заложники. Человек знал, что в случае его невозвращения он не сможет ни узнать о близких, ни подать весточки о себе, и что жизнь оставшихся в СССР значительно осложнится.
Тем не менее находились люди, готовые рискнуть многим, чтобы сменить страну проживания. Не возвращались туристы, моряки, дипломаты и ученые. Но особенно громкими были дела известных спортсменов и артистов. Широко разнеслись по «вражеским голосам» и клеймились в советской прессе имена танцовщиков Нуриева и Макаровой, фигуристов Белоусовой и Протопопова, хоккеиста Могильного, шахматиста Корчного…
Судьбы невозвращенцев сложились по-разному. Одни не смогли вписаться в западное общество и быстро ушли из жизни, но большинство стали вполне успешными и респектабельными людьми.
В Америке его приняли с распростертыми объятиями
Михаил Барышников вытащил счастливый билет. Из Канады он перебрался в США и попросил политического убежища. А уже через месяц после своего побега он стал ведущим танцором «Американского театрального балета».
Барышникова приняли, что называется, с распростертыми объятиями. Его карьера быстро шла вверх. Да и в личной жизни все складывалось, как нельзя лучше. Талантливый, красивый, харизматичный, он легко привлекал внимание женщин. Среди его возлюбленных — настоящие звезды Голливуда.
Роман с Джессикой Ланж, (позже очень известной в СССР по фильму «Тутси») моментально привлек внимание прессы. Но Михаил был очень скуп на комментарии по поводу своих пассий. В отличии от других знаменитостей, он не любил делиться личным, за что получил газетное прозвище: «человек в футляре». Но журналисты не унимались, придумывая детали совместного быта Барышникова и звезды Кинг-Конга.
«В любое время, даже ночью, — сообщала одна нью-йоркская газета, — в их дом могут без предупреждения ввалиться русские друзья, и бедная Лэнг вынуждена их принимать, поить, кормить и до рассвета слушать возбужденные крики на чужом языке».
Джессика была настоящей американкой, и как позже признался Михаил, он не мог понять этих женщин: «Я не могу жить с американками! Сколько я ни пытался убедить себя, что это возможно, — но нет. Я не в состоянии понять их, они не в состоянии понять меня». Роман был заранее обречен. Хотя некоторые влюбленности Барышникова все таки зажигали его на некоторый период.
Именно таким искристым и пьянящим был роман с Лайзой Минелли. Готовясь к участию в мюзикле «Барышников на Бродвее» в 1979 году, танцор встретил эту яркую бродвейскую звездочку. Мюзикл был для Барышникова новым жанром, и Лайза помогала ему овладеть тонкостями стиля.
Актриса и певица, Лайза страстно окунулась в эти сумасшедшие отношения. Ей нравилась русская загадочность, непредсказуемость, энтузиазм Михаила. Поклонник читал ей стихи, ставил Высоцкого и Окуджаву, переводил Бродского, с которым подружился. Это был неизвестный мир для чувственной Минелли, но вскоре и она начала уставать от странной «русской души», не знающей покоя.
И все же главным для Барышникова оставалось работа и его искусство. Михаил стал руководителем труппы, создавал проекты, в которых экспериментировал с современным танцем, внес существенный вклад в американскую и мировую хореографию. Все его начинания становились успешными, а любовные романы отошли на второй план после женитьбы на Лиз Рейнхардт.
Барышников снимался в кино, в том числе в известном сериале «Секс в большом городе». Он совладелец нью-йоркского ресторана «Русский самовар» и художественный руководитель центра искусств (Baryshnikov Arts Center). Словом его можно назвать воплощением американской мечты.
В 2015 году Барышников посетил Латвию, страну, где он родился и провел детские годы, а в 2017 он получил латвийское гражданство. Но в Советский Союз и Россию Михаил Барышников после открытия границ не приезжал ни разу.
Как-то у Бродского спросили: «Что бы стало с Барышниковым, если бы тот не сбежал из СССР?» Поэт, с которым у танцора была давняя дружба, ответил: «Он бы спился!»