Евгений Зубков — один из самых популярных и востребованных художников-иллюстраторов в современной России. Посты с его работами набирают миллионы просмотров в соцсетях и цитируются известными изданиями, а крупные бренды выстраиваются в очередь за коллаборациями с ним. Он рассказал нам о том, как опыт жизни в провинции помогает выдумывать образы, почему люди часто не узнают авторство его работ, зачем Первый канал украл его леттеринг и за что преподаватель рисования называл его «самым тупым учеником».
Интервью взяли:
Владимир Еремин и Мира Захватова
О «северном пауке» и вирусности
Твой последний проект рассказывает об альтернативном человеке-пауке в реалиях сибирской провинции. Ты говорил, что идея пришла к тебе еще в детстве. А какие еще идеи твоих работ были связаны с личным опытом?
Довольно многие работы из проекта «Карбонград 1999» метафорически отражают мои собственные переживания. А вообще, я часто использую образы и локации провинциальной России, которая плотно впечаталась в мое подсознание и вдохновляет по сей день.
Пост с «Северным пауком» за пару дней набрал больше 800 тысяч просмотров. Еще до этого ты говорил, что другой твой пост Born to Deliver набрал миллион просмотров за сутки. При этом ты пишешь, что «жаль, что у пикч нельзя узнать примерное количество просмотров» и что ты не знаешь, как расширять аудиторию. Но ведь у тебя и так огромные показатели просмотров, к какому количеству ты стремишься?
Здесь речь не о стремлении к какому-то количеству просмотров, а о невозможности узнать истинную статистику. Ведь 99% людей увидят эти работы не в моих соцсетях, а в различных агрегаторах и СМИ. В итоге выходит, что арты знают буквально все, а их автора — единицы.
В сравнение я привел видеоконтент, с которым ситуация обстоит иначе, так как чаще всего для постов берут оригинал, а не перезаливают его. Но эта ситуация не так сильно меня беспокоит, как могло показаться. Это были просто рассуждения об абстрактных числах.
По твоим словам, «мемные пикчи», сделанные за пять минут, часто становятся вирусными и расходятся лучше сложных и концептуальных работ. Почему так происходит и как ты к этому относишься?
Отношусь к этому нейтрально. Даже по себе замечаю, что в конце тяжелого дня гораздо лучше воспринимаю примитивный контент, а нечто более сложное откладываю «на потом». Но на следующий день я снова тону в работе, и цикл деградации повторяется.
Отказывался ли ты от проектов, если понимал, что они не понравятся аудитории?
Да, это происходит довольно часто. Более того, мне неоднократно предлагали работать над провластными проектами за хорошие деньги, но, разумеется, я отказывался.
А ориентируешься ли ты на вирусность при придумывании концептов?
Иногда я специально собираю сцену так, чтобы арт завирусился. Добавляю интересные узнаваемые объекты, детали и пасхалки. Но это все просто декорации и дополнительный антураж, который не будет работать в полную силу без легко читаемой и запоминающейся общей концепции.
О навыках художника
А как ты учился рисовать и нужно ли, по-твоему, современному художнику учиться в специальных заведениях?
Рисовать я начал еще в раннем детстве, но в художественную школу никогда не ходил, убеждая себя в ее бессмысленности. Мне казалось, что учителя развивают шаблонное мышление и убивают свободу творчества. Я рисовал граффити, монстров, роботов, всякую дичь, а натюрморты всегда казались мне самым скучным занятием на свете.
Потом примерно к 17-18 годам мое окружение внушило мне мысль «без вышки никуда» и я решил поступать в университет на «графический дизайн». Мне пришлось в крайне сжатые сроки осваивать основы академического рисунка и живописи для подготовки ко вступительным экзаменам. Самому это сделать практически нереально, и я решил пойти учиться в мастерскую к местному пожилому художнику, который к тому моменту уже почти оглох, но был единственным в моем городе.
Там я рисовал часами напролет, пытался общаться с ним жестами, а он смотрел на мои рисунки и говорил «ты мой самый тупой ученик, не твое это». Наверное, в этом была доля истины, так как у меня долгое время совершенно отсутствовало пространственное мышление, я не мог выстраивать форму и перспективу. Но его слова стали мощнейшей мотивацией, хоть меня и переполнял гнев. Я поставил себе цель любой ценой научиться рисовать осознанно и сдать эти проклятые экзамены. В итоге все удалось ценой дичайшего стресса, но приобретенные в этих условиях знания и навыки помогают мне до сих пор.
Раньше ты публиковал на странице работы карандашом — используешь ли ты его сейчас? В чем основная разница между рисованием на компьютере/планшете по сравнению с классическим холстом и кистью?
Уже 2-3 года практически не рисовал карандашом, нет необходимости и времени на это. Но иногда я все же скучаю по традиционной графике, как и по каллиграфии. Есть в этом своя особая атмосфера, нечто вроде медитации. Но в последнее время я стараюсь максимально упростить и ускорить любую механическую работу, уделяя больше времени концепциям и сюжетам. Изначально я рисовал все вручную, потом стал использовать текстуры и фрагменты фотографий. В итоге пришел к синтезу рисования, 3Д и фото, как к самому оптимальному варианту для создания «кинематографичного» кадра. В общем, для меня основная разница этих подходов заключается в потраченном времени.
Кто из художников оказал на тебя самое большое влияние? На кого ты ориентировался, когда начинал путь, и может быть, даже сейчас ориентируешься?
Самое большое влияние на меня оказал шведский художник Саймон Сталенхаг. До такой степени, что иногда я даже неосознанно подражал ему, но сейчас стараюсь от этого постепенно избавляться. Этот чувак просто гений.
О киберпанке и России
В своем творчестве ты обращаешься к эстетике ретрофутуризма, вхс, старых компьютерных игр, индастриала. Чем это все тебя привлекает? Не боишься ли, что твои работы устареют вместе с этой эстетикой?
В этой тематике я работаю буквально пару лет. До этого были эксперименты с русским фольклором, абстрактной мистикой, сюром. В общем, я не останавливаюсь и не ограничиваю себя, нахожусь в постоянном поиске. Есть еще довольно много идей для будущих проектах в самых разных жанрах.
Киберпанк в последние годы по-настоящему возродился или это просто ностальгия по «Акире», «Бегущему по лезвию» и «Нейроманту» — без чего-то нового и серьезного?
Все циклично. Я это вижу так: киберпанк впервые расцвел в 80-е годы, и его эстетика основывалась на представлении тех людей о нашем времени — 2020-х. Теперь «будущее» наступило и этот жанр переродился. Он уже не заглядывает вперед, а скорее показывает параллельную реальность, которая эстетически и концептуально ближе к ретрофутуризму, но при этом наполнена более современными представлениями о новых технологиях.
В 2019 году в Сибири горели леса, и чиновники отказались их тушить, поскольку это было «нецелесообразно» — в честь этого ты сделал работу «Приоритеты». Даже по твоим киберпанк-проектам видно, что тебя заботит судьба нашей страны. Как ты думаешь, спустя много лет реальность действительно будет похожа на твои работы, или ты все же веришь в «прекрасную Россию будущего» без такого сильного разрыва между развитием технологий и социальной жизнью?
Мои работы не о будущем, а о параллельном настоящем. В «прекрасную Россию будущего» очень хочется верить, но нынешний курс развития вызывает у меня тревожные мысли и чувство безысходности.
Некоторые серии твоих работ маркируются датами, к примеру CARBONGRAD 1999, RUSSIA 2046 и RUSSIA 2077. Почему именно эти цифры?
Начну издалека. Когда я осваивал фотошоп, то начинал с обычных коллажей, совмещая поп-культурные образы с серой российской обыденностью. Банальный пример — космический корабль из «Звездных войн», зависший среди советских панелек. Эти работы неплохо вирусились из‑за интересного визуального диссонанса.
Примерно тогда у меня родилась идея пойти дальше и создавать нечто более оригинальное, учиться работать над собственными концептами. Так появились первые арты в стиле «русского киберпанка» (Russia 2046/2077 это одно и то же), буквально породившие в дальнейшем целый жанр. Этот экспериментальный проект внезапно собрал дикие миллионы просмотров и внимание мировых СМИ. Но по факту это были просто мемные картинки, построенные на контрасте гипертрофированных технологий с декорациями провинциальной России.
Позже мне захотелось взять эту стилистику и построить на ее основе осмысленное произведение, полноценную вселенную со своим сюжетом — «Carbongrad 1999». В данный момент идет масштабная работа над проектом, и я надеюсь, что скоро буду иметь возможность о нем рассказать.
Об авторском праве и коллаборациях
В начале этого года ты заявил, что Первый канал без разрешения использовал твой авторский леттеринг [тип шрифтовой композиции, рисование букв — прим.] для логотипа сериала «Ученица Мессинга». Чем закончилась эта история и как ты относишься к авторскому праву в целом?
Досудебную претензию Первый Канал проигнорировал, что в целом было ожидаемо. Юристы начали готовить документы для иска, но я решил отложить это дело из-за своей загруженности и наступившего на тот момент карантина. Я уже много раз замечал копирование своих работ, но чаще всего просто не обращал на это внимания, либо беседовал с конкретным автором лично. Все мы учимся и вдохновляемся чем-то, это часть творческого развития любого человека.
Но здесь ситуация совсем иная. Первый канал ежегодно получает миллиарды рублей из государственного бюджета на разработку контента. И мне кажется, что при таком подходе наплевательское отношение к авторскому праву просто недопустимо.
Расскажи про свои коммерческие работы. Например, о сотрудничестве с Mail.ru, «Ситимобил» и Delivery Сlub. Насколько жесткие ТЗ тебе ставили и сколько оставляли пространства для креатива?
ТЗ обычно нет, меня просто просят сделать что-то интересное. Я предлагаю несколько идей в текстовом виде, бренд выбирает наиболее оптимальный вариант, вносит необходимые правки. Потом я все это визуализирую и показываю финальный арт. Далее идут небольшие правки касаемо айдентики. И все, по сути.
Получается ли зарабатывать творчеством и жить только за счет искусства? Какую максимальную сумму ты получал за работу и пробовал ли ты продаваться на онлайн-аукционах?
Да, вполне. Но я очень устал от бесконечных заказов и недавно наконец запустил авторский магазин, который теперь намерен развивать. Основной идеей открытия магазина послужило стремление свести к минимуму коммерческие заказы и выделять больше времени на авторские проекты. За последние годы накопилось огромное количество идей, которые хотелось бы реализовать.
Был опыт аукционов, но мне это пока не интересно. Максимальный гонорар сейчас на стадии юридических согласований и под NDA, я боюсь его спугнуть.
Какие специфические проблемы есть у современных российских художников?
Всегда есть вероятность, что своей работой ты можешь задеть чувства кого угодно — от верующих до силовиков. А дальнейшие последствия уже совершенно непредсказуемы.
Какой бы полезный совет ты бы дал начинающему художнику или самому себе, если бы была возможность вернуться во время, когда только начинал?
Экспериментируйте с новыми техниками, софтом и нейросетями. Старайтесь максимально упростить и ускорить механическую работу, уделяя больше времени концепциям и сюжетам.
Кнопка «сделать красиво» перестает быть мемом. Например, новые функции фотошопа скоро полностью обесценят профессию «ретушер» и все в таком духе. Аналогичная ситуация в будущем возможна и с художниками-исполнителями, работающими строго по тз. Стоит всегда помнить, что хорошая идея зачастую дороже любого скилла.
Ищите способы пассивного дохода: постеры, мерч. По собственному опыту знаю, что бесконечные заказы могут забирать все время, почти не оставляя возможности параллельно заниматься своим творчеством. А развитие всегда происходит только в процессе работы над собственными большими проектами.
Не забывайте изучать основы каллиграфии и леттеринга, это даст вам массу преимуществ. От оригинального оформления проектов и увеличения стоимости своей работы — до вирусной истории с воровством «Первого канала».