«Рассказывают, что в Эфесе они встретились ещё раз, и когда они вместе прогуливались, Ганнибал шёл впереди, хотя почётное место более приличествовало Сципиону, как победителю, но Сципион смолчал и шёл, как ни в чём не бывало. А потом он заговорил о полководцах, и Ганнибал объявил, что лучшим из полководцев был Александр, за ним Пирр, а третьим назвал себя. И тут Сципион, тихо улыбнувшись, спросил:
- А что бы ты сказал, если бы я не победил тебя?
На что Ганнибал ответил:
- Тогда бы не третьим, а первым считал я себя среди полководцев».
Так Плутарх описывает встречу двух великих полководцев Древнего Мира – Ганнибала Барки и Сципиона Африканского, двух великих воинов, которые неоднократно били друг друга в яростных сражениях, двух непримиримых врагов, тем не менее, умевших уважать друг друга.
18 декабря 218 года до н.э. произошла битва при Треббии – одно из великих сражений Второй Пунической войны (218- 201 год до н.э.) , в котором армия Ганнибала разбила войско Тиберия Семпрония Лонга.
Вкратце, события развивались так: осенью 218 года до н.э. карфагенская армия под командованием Ганнибала, перейдя через Альпы, вторглась в римскую Цизальпинскую Галлию. Консул Публий Корнелий Сципион (старший) попытался задержать Ганнибала в битве при Тицине (точная дата сражения неизвестна, примерно, конец ноября – начало декабря), но потерпел поражение. Римляне отступили к реке Треббия, куда вскоре подошла армия другого консула, Тиберия Семпрония Лонга.
Ганнибалу донесли, что Семпроний Лонг отличается нетерпеливостью и тщеславием, и он решил использовать это. Действительно, Сципион считал, что нужно уклоняться от боя, но честолюбивый Тиберий Семпроний Лонг стремился к схватке, к тому же общественное мнение Рима было на его стороне.
Соотношение сил получилось примерно равным: у римлян - 32 тысячи пехоты и 4 тысячи кавалеристов, у карфагенян — 10 тысяч кавалеристов и 30 тысяч пехоты.
Перед битвой разведчики Ганнибала тщательно изучили местность. На военном совете он рассказал военачальникам свой план битвы. Между лагерем карфагенян и рекой местность была ровной, но справа по дну оврага протекал ручей, берега которого поросли густым кустарником. Ганнибал нашёл это место идеально подходящим для засады - там можно было разместить даже конницу. Он назначил командовать засадным отрядом своего брата Магона, человека энергичного, искусного воина. Ганнибал сам отобрал по сотне лучших всадников и пехотинцев и поручил каждому из них выбрать себе по девять надежных товарищей. Так Магон получил под своё командование тысячу пеших воинов и тысячу кавалеристов. В армии Ганнибала это был единственный не наёмный отряд собственно карфагенян — отборные кавалеристы «Священной дружины», куда входили юноши, набранные из лучших семей Карфагена. Остальные солдаты нанимались за деньги в Африке, Испании и других частях Средиземноморья.
Сама битва протекала примерно так (о ней, как и обо всех Пунических войнах, подробно написано у римских историков, так что события восстановить довольно легко): нумидийская конница перешла Треббию и двинулась к лагерю римлян. Лонг вывел навстречу свою конницу и лёгкую пехоту и отогнал карфагенян, причем разбил небольшой отряд лёгкой пехоты, присланный Ганнибалом в подкрепление. Это заставило Лонга срочно вывести из лагеря всю римскую армию, причем, многие воины не успели позавтракать и даже надеть доспехи.
Завязался бой, в котором Семпроний Лонг командовал единолично, так как Сципион был ранен в недавней битве при Тицине . Римские войска перешли Треббию вброд (при этом очень сильно замёрзли и ослабли) и построились на равнине. В центре находились легионеры, на правом фланге располагалась союзная кавалерия, на левом — римская конница. Весь фронт прикрывала лёгкая пехота.
Ганнибал поставил в центре пехоту, на флангах — тяжелую конницу. Пехоту прикрывали боевые слоны. При этом накануне битвы Ганнибал приказал всем воинам подкрепиться пищей, натереться маслом и потом уже возле костров одеться и вооружиться, чтобы не замёрзнуть.
Битва началась со столкновения лёгкой пехоты с обеих сторон. Сразу обнаружилось, что римские воины уступают карфагенским, так как они замёрзли и устали от стычек, в которых участвовали с самого утра, а римские метатели дротиков уже использовали большую часть запасов. Поэтому пехотинцы быстро отступили за вторую линию своих войск. В бой вступили тяжеловооруженные воины, но боевые слоны задержали наступление римлян на флангах. В центре же римляне стремительно врезались в боевые порядки галльской пехоты, оторвавшись при этом от своих флангов. Тогда нумидийская конница опрокинула конницу римлян и обрушилась на фланги римской пехоты.
Римляне упорно защищались. Но в тыл им ударил карфагенский отряд из засады. Возникла парадоксальная ситуация: задние ряды римлян были смяты, а передние в это время прорвали строй карфагенян.
Как писал Полибий, «задние ряды римлян, сражавшихся в центре, сильно пострадали от нападения воинов из засады; а те, что были впереди, воодушевляемые трудностью положения, одержали верх над кельтами и частью ливийцев и прорвали боевую линию карфагенян». Это позволило 10 тысячам римлян отступить к Плаценции в боевом порядке и спастись.
Ганнибал отпустил пленных из числа союзников без выкупа. Это произвело сильное впечатление на союзников римлян: ведь обычно пленных беспощадно истребляли или продавали в рабство. Карфагенянин старался показать, что воюет не против италиков, а против Рима.
Итогом этой битвы стало восстание против Рима большей части Цизальпинской Галлии. Ганнибал стал хозяином Северной Италии. За зиму 218-217 года до. н.э. он сформировал из кельтов новую армию: свыше 60 тысяч пехоты и 4 тысячи конницы влились в карфагенское войско, которое насчитывало теперь столько же солдат, сколько было в начале похода в Испанию. Но в целом добиться распада римско-италийского союза Ганнибалу не удалось.
Победа на реке Треббия открыла карфагенянам дорогу на Рим, но они не воспользовались этим и остались зимовать в Галлии.
Тиберий после сражения на Треббии сообщил в Рим неопределенное известие о том, что сражение было, но победе помешала плохая погода. Но вскоре римляне узнали правду о поражении и, ужаснувшись потерям, начали приготовления к новым битвам.
Эта и другие блестящие победы Ганнибала не спасли Карфаген от поражения во Второй Пунической воне. Но в этом отнюдь не вина великого полководца. Если бы у него были развязаны руки, если бы он не подчинялся решениям карфагенского сената, кто знает, как повернулась бы история. Может, в великом противостоянии двух держав фортуна оказалась бы не на стороне Рима.
Но в той многоходовой жестокой игре один человек, даже необычайно талантливый и удачливый, не мог решать судьбу двух великих держав.
Тит Ливий, которого трудно «заподозрить» в симпатиях к карфагенскому полководцу, ведь именно ему мы обязаны «программным», не слишком привлекательным портретом Ганнибала, вкладывает в его уста такие слова, произнесенные при получении приказа сената возвращаться в Африку, прервав успешную войну против Рима в Европе:
«Уже без хитростей, уже открыто отзывают меня те, кто давно уже силился меня отсюда убрать, отказывая в деньгах и солдатах. Победил Ганнибала не римский народ, столько раз мною битый и обращённый в бегство, а карфагенский сенат своей злобной завистью. Сципион не так будет превозносить себя и радоваться моему бесславному уходу, как Ганнон, который не смог ничего со мной сделать, кроме как погубив Карфаген, только бы погрести под его развалинами мой дом».
Может быть, эта речь – фантазия историка.
Но то, что Ганнибал еще до битвы при Заме прекрасно понимал: война проиграна, практически не вызывает сомнений.
После заключения мира с Римом (звучит как оксюморон) полководец не сразу оставил пост. Есть свидетельства, что армией Карфагена он руководил до 199 года до н.э.. Несмотря на поражение, его продолжали считать национальным героем. Кроме того, богатый и древний род Баркидов, к которому принадлежал Ганнибал, был очень влиятельным. Так что его решение заняться политикой удивления не вызывает.
Весьма преуспел он и на этом поприще. Избранный в 196 году до н.э. суффетом – высшим должностным лицом Карфагена – сначала добился ежегодной выборности судей и запрета судье избираться два срока подряд (до этой реформы должность судьи была пожизненной, что приводило к чудовищным злоупотреблениям).
Затем, когда встал вопрос о нехватке денег для выплаты контрибуции Риму, и сенат заговорил об увеличении налогов и введении новых, Ганнибал начал проверять финансовые отчетности и нашел множество злоупотреблений, махинаций и коррупционных схем. Тогда он выступил перед народным собранием с заявлением, что заставит олигархические кланы вернуть украденное. Какую-то часть присвоенных денег олигархам, судя по всему, пришлось возвратить. Во всяком случае, с контрибуцией разобрались без новых налогов.
Этими действиями Ганнибал нажил себе множество новых врагов среди самых богатых и влиятельных семейств Карфагена. Его обвинили в тайных сношениях с сирийским царем Антиохом III с целью развязывания новой войны с Римом. Возникла реальная опасность того, что Ганнибала выдадут Городу Волчицы. Полководец был готов к этому и предпочел оставить Карфаген. Он уплыл в Тир, в ту пору входивший в державу Селевкидов, где намеревался продолжить борьбу с Римом, но уже с помощью Антиоха III, чья империя находилась в состоянии «холодной войны» с республикой.
В 192 году до н.э. началась Антиохова война, в которой Ганнибал старался принять самое деятельное участие. Однако для Селевкидов она оказалась крайне неудачной. Потерпев поражения на суше и на море (причем, на море близь устья реки Эвримедонт родосский флот разбил флот карфагенян, который возглавлял Ганнибал), Антиох в 189 году до н.э. запросил мира. Римляне согласились, однако одним из условий была выдача полководца.
Ганнибал предвидел это и уплыл на Крит, затем перебрался в Армению, провозгласившую в то время независимость от державы Селевкидов.
Царь Армении Арташес I, кстати, основал по совету карфагенянина город Арташат, который существует до сих пор и является крупным административным центром. Причем, Ганнибал сам руководил строительными работами.
Примерно в 186 году до н.э. утомленный скитаниями полководец перебрался в Вифнию, которая воевала в то время с Пергамом, союзником Рима. Несмотря на возраст (ему было уже больше 65), Ганнибал не растерял свою воинственность и не забыл клятву, данную отцу в десятилетнем возрасте. Он принял активное участие в боевых действиях.
Например, вот как рассказывает Корнелий Непот в биографии Ганнибала о его уловках в бою с пергамским флотом:
«Когда обе эскадры построились, но не был дан ещё сигнал к бою, Ганнибал выслал вперед гонца с жезлом, дабы открыть своим людям местонахождение Эвмена. Подплыв к судам противника, посол предъявил письмо и заявил, что должен вручить его царю. Поскольку никто не усомнился, что в послании содержатся какие-то мирные предложения, его тотчас доставили к царю, а он, обнаружив для своих корабль командующего, возвратился туда, откуда прибыл. Эвмен же, вскрыв письмо, не нашёл в нём ничего, кроме оскорблений. Изумляясь и недоумевая о цели такого посольства, он всё же не замедлил тотчас начать бой. При столкновении противников вифинцы, следуя наказу Ганнибала, дружно атаковали судно Эвмена. Оказавшись не в состоянии выдержать их натиск, тот стал искать спасения в бегстве, и не нашёл бы его, если бы не укрылся в одной из своих укреплённых гаваней, которые были расположены на ближайшем берегу. Остальные пергамские корабли всё ожесточённее теснили противника, как вдруг на них посыпались глиняные горшки, о которых я упомянул выше. Эти метательные снаряды сначала вызвали у бойцов смех, поскольку невозможно было понять, что всё это означает. Когда же они увидели, что суда их кишат змеями, то пришли в ужас от нового оружия и, не зная от чего спасаться в первую очередь, пустились в бегство и возвратились на свои стоянки. Так Ганнибал хитроумно одолел пергамскую рать. И не только в этом бою, но и во многих других уже сухопутных сражениях побеждал он неприятеля с помощью таких же уловок».
Кстати, в Вифнии Ганнибал приложил руку (буквально) к основанию еще одного города. Царь Прусий пожелал построить новую столицу и назвать ее своим именем. Предание утверждает, что первый камень в основание крепости города Бурса (город существует по сей день на территории турецкой Анатолии) заложил карфагенянин.
Именно Прусий стал виновником гибели Ганнибала. Чувствуя, что у него не хватает сил для борьбы с Римом и союзниками, а на помощь надежды мало, и желая выслужиться перед римлянами, царь открыл им убежище полководца в Либисе (ныне территория Турции) и приказал своей гвардии блокировать его. Ганнибал, когда понял, что выхода нет, принял яд из перстня, который всегда носил на руке. Он знал, что в Риме его ждут унижение и насмешки и не дал извечному врагу возможности победить себя окончательно.
Это случилось в 183 году до н.э. Карфагенянину было 70 лет.
Так закончил свою жизнь Ганнибал Барка, великий полководец Древнего Мира, один из самых опасных врагов Рима.
Если вспомнить Тойнби, его теорию точек бифуркации, то Вторая Пуническая война как раз и была такой точкой, именно она решала дальнейшую судьбу цивилизации. Ведь доведи Ганнибал до победы свою войну, исполни до конца свою клятву, мир никогда не стал бы таким, каким мы его знаем.
Не скрою, мне всегда было очень жаль Ганнибала Барку, обидно за его поражение и за то, как несправедливо обошлась с ним судьба.
Не за Карфаген. Тут мой профессиональный исторический цинизм берет верх над эмоциями и, при всем том, что я отнюдь не поклонница Римской империи, дает возможность понять, что если бы Город Волчицы не стал хозяином Средиземноморья и Западной Европы, наш мир, наша цивилизация в нынешнем виде никогда бы не возникли. Хорошо это или плохо – не нам судить. Мы живем в этой реальности и имеем возможность сравнить ее с другой лишь теоретически, на страницах сочинений фантастов и авторов альтернативной истории.
Но Ганнибала действительно жаль. Этот гордый, сильный, многогранно одаренный человек прожил красивую жизнь настоящего борца, не изменявшего ни взглядам, ни принципам, поднял полководческое искусство на новый уровень (это признавали, в том числе, и римские военачальники, немало почерпнувшие из стратегии и тактики карфагенского полководца) и даже в несчастии, в изгнании не изменил себе, пользовался заслуженным уважением врагов и принял достойную смерть, предпочтя ее унижению и плену.
Ганнибала уважали даже римляне.
Правда, тот же Корнелий Непот в своем сочинении называет его «самым хитрым человеком на свете» и повествует о многочисленных хитростях и уловках, к которым Ганнибал прибегал в различных сложных ситуациях. Большая часть этих рассказов – явный вымысел, хотя в некоторых наверняка есть реальная подоплека. Во всяком случае, о применении разного рода военных хитростей и уловок свидетельствует не только этот историк.
Портрет Ганнибала, созданный Титом Ливием, наиболее известен из всех описаний личности знаменитого полководца.
«Никогда ещё душа одного и того же человека не была так равномерно приспособлена к обеим, столь разнородным, обязанностям — повелеванию и повиновению; трудно было поэтому различить, кто им более дорожил, главнокомандующий ли, или войско. Никого Гасдрубал не назначал охотнее начальником отряда, которому поручалось дело, требующее отваги и стойкости; но и воины ни под чьим начальством не были более уверенны и более храбры. Насколько он был смел, бросаясь в опасность, настолько же был он осмотрителен в самой опасности. Не было такого труда, при котором он уставал бы телом или падал духом. И зной, и холод он переносил с равным терпением; ел и пил столько, сколько требовала природа, а не для удовольствия; распределяя время для бодрствования и сна, не обращая внимания на день и ночь, — он уделял покою те часы, которые у него оставались свободными от работы; притом он не пользовался мягкой постелью и не требовал тишины, чтобы легче заснуть; часто видели его, как он, завернувшись в военный плащ, спал среди воинов, стоявших на карауле или в пикете. Одеждой он ничуть не отличался от ровесников; только по вооружению да по коню его можно было узнать. Как в коннице, так и в пехоте он далеко оставил за собой всех прочих: первым устремлялся в бой, последним после сражения оставлял поле. Но в одинаковой мере с этими высокими достоинствами обладал он и ужасными пороками. Его жестокость доходила до бесчеловечности, его вероломство превосходило даже пресловутое „пуническое“ вероломство. Он не знал ни правды, ни добродетели, не боялся богов, не соблюдал клятвы, не уважал святыни».
Как видим, историк не смог избежать предвзятости и даже много лет спустя после гибели Ганнибала (сочинение Ливия написано в период правления Октавиана Августа) продолжал «бичевать» самого известного и грозного врага Рима.
Однако многие античные авторы не соглашались с такой оценкой карфагенского полководца.
Полибий, например, прямо обвинял римских авторов предвзятости, искажении истины и в своем сочинении опровергал их обвинения. Например, в ответ на заявления о жестокости Ганнибала он написал, что об этом применительно к полководцу нельзя судить без учета конкретных обстоятельств, в которых военачальник проявил безжалостность. Кроме того, Полибий указывал на жестокость самих римлян.
В любом случае Ганнибал - личность яркая и притягательная, настоящий эпический герой, по праву занимающий место в ряду достойнейших людей Древнего Мира. Недаром, Средневековье и Ренессанс так любили его образ, даже несмотря на преклонение перед Римом, недаром из всех врагов Города Волчицы только карфагенянин удостоился почитания наряду с самыми знаменитыми римскими полководцами.
Кстати, этот великий полководец и неплохой политик был еще и весьма ученым человеком (сколько языков точно он знал, сказать трудно, но явно греческий - дипломатический язык античности, наверняка, латынь и, возможно, один из арамейских), талантливым писателем. Правда, часть сочинений, приписываемых ему, явно поддельные и написаны «под Ганнибала», но Послание к родосцам, в авторстве которого нет сомнений, свидетельствует о литературном даре. Во всяком случае, так пишут римские и греческие историки. Нам приходится им верить, поскольку тексты сочинений Ганнибала до нас не дошли, разве что, в разрозненных цитатах.
История сохранила несколько цитат, афоризмов, приписываемых полководцу. Если авторство верно, то по ним можно составить интересную характеристику этой личности:
Мы найдем дорогу, но, если нам это не удастся, мы построим ее сами.
Слова — это живые существа. У них есть личность, точка зрения, повестка дня.
Нельзя сбрасывать со счетов человека, которому хватает безумия говорить правду.
Я не заинтересован в понимании овец, а просто ем их.
Боги не дали человеку более сильного и победоносного оружия, чем презрение к смерти
Я пришел не для того, чтобы воевать с итальянцами, а для помощи итальянцам против Рима.
Собаки держат обещание, чего человек не может.
Кто знает… Если бы не было у Города Волчицы таких врагов, может, он никогда и не стал бы великой империей… Кто знает?