Дело было 15 лет назад. В один прекрасный (нет, ужасный) день я решила писать диссертацию (и сделала это). Эпоха была интересна только мне — 1920-30 годы, советская драматургия. Только ленивый тогда не спросил, почему меня не тошнит от раннего совка. А мне и по сей день интересны 20-30 годы, трагические и странные, великий перелом, рождение новой страны, «кровь и огнь, и курение дыма». От пёстрого балагана и веры в рай на земле к чудовищным жертвоприношениям новому богу на Бутовском полигоне. Вообще диссер стал эдаким рудиментом, нечто вроде копчика — потенциального хвоста или моганиевых желудочков гортани. Нужен примерно как собаке пятая нога. Вроде он есть, а смысла нет. Однако бесполезных знаний и бесполезных навыков не бывает, как известно. Кто однажды вкусил от плода научных изысканий, тот наверняка подсел на это дело. Пятнадцать лет назад интернет был дремуч и скрипуч, в Ленинке стояли бесконечные стеллажи с ящичками, в которых можно было часами медитативно перебирать старые карточки в поисках необходимого, а отдел газет и диссеров в Химках казался жерлом ада (особенно очереди на ксерокс). Самым уютным местом на земле тогда казалась театральная библиотека, которая вскоре стала библиотекой по искусству. В это святая святых пускали почему-то только избранных, по справкам из универа — «докажи свою причастность к богеме». Тусили в театралке преимущественно театральные и киношные художники, модельеры, искусствоведы и киноведы и особо замороченные режиссёры. Студенты и аспиранты.
Короче, прошли годы, и желание рыться в бумажной пыли внезапно воскресло. К Ленинке присовокупилась Историчка, архивы и всё такое. Мир, уютно почивавший в недрах Ленинки, вдруг стал тесен. И начал расширяться, расширяться... вылез, гад, за пределы Российской Федерации и добрался ажно до Федеративной Республики Германии. Но о федеративной республике и её библиотеках будет отдельный пост. Всё можно найти в тырнете, думаете? Нет, это утопия. Даже половины необходимой информации не найти. Зато тырнеты умеют здорово путать следы, не хуже зайцев.
Так, я отвлеклась от темы. Куда меня занесло? Вот так всегда: начал про одно, отвлёкся — и нате вам лишние пять тысяч знаков. Я собиралась написать о том, что меня внезапно снова занесло в двадцатые годы. Дела столетней давности... Понадобилось небольшое ностальгическое отступление для романа. 1924-й год, Ленинград, по городу идут красные кавалеристы, командиры полков, только что поступившие на командирские курсы, названные жуткой аббревиатурой ККУКС. И сразу повеяло диссером и бесцельно прожитой молодостью. Красным кавалеристам 28 лет. Я сейчас на десять лет старше по паспорту и на десять младше по уму-разуму и жизненному опыту, яркий представитель инфантильного и сытого поколения. Внезапно повеяло Аксёновым, первыми главами «Московской саги», и да: Аксёнова фига с два переплюнешь, пусть даже он называет разговоры (полоски) на шинели бранденбурами. В конце концов, так видят шинели иностранцы, гости столицы, из окна автомобиля.
«У входа в импозантное здание аптеки стояли два молодых красных офицера. Стройные и румяные, перетянутые ремнями, они разговаривали друг с другом, не обращая ни на кого внимания. Их форма отличалась той же декадентской дикостью, что и вся эта революция, вся эта власть: престраннейшие шапки с острыми шишаками и нашитой на лбу красной звездой, длиннейшие шинели с красными полосами-бранденбурами поперек груди, отсутствие погон, но присутствие каких-то загадочных геометрических фигур на рукавах и воротнике – армия хаоса, Гог и Магог…»
«Вдруг над Верхними торговыми рядами и над запруженными улицами старого Китай-города полетели «белые мухи», первый, пока еще легкий и бодрящий, снегопад осени 1925 года. Между тем молодые командиры все еще продолжали беседовать у подъезда аптеки Феррейна. Комбриг Никита Градов и комполка Вадим Вуйнович были ровесниками и к моменту начала повествования достигли двадцати пяти лет, имея за плечами несметное число диких побоищ Гражданской войны, то есть они были по тогдашним меркам вполне зрелыми мужчинами».
Ну ведь романтика, чёрт подери! Привет, никому уже не интересная «Первая конная» Вишневского, тщательно разобранная на запчасти какой-то Юлей в начале ХХI века.
«Мы — красная кавалери́я, и про нас
Былинники речистые ведут рассказ:
О том, как в ночи ясные, о том, как в дни ненастные
Мы гордо, мы смело в бой идем».
В девяностых и нулевых принято было романтизировать белогвардейцев, а романтизированные красноармейцы считались дурным тоном. Думаю, -дцать лет спустя можно и то, и другое. Тем более, что выросло новое поколение, которое наверняка уже равнодушно к теме Гражданской войны.
Как известно, Гражданская война в нашей стране не стихает целый век. И по сей день одни симпатизируют красным, другие — белым (взрослые, не подростки, хотя как знать). Я в этой теме словила дзен и предпочитаю оставаться бесстрастным автором, который ни за тех, ни за других. В детском саду во времена песочные-совочные (начало 80-х) принято было спрашивать: «Ты за белых или за красных?» и по традиции полагалось отвечать: «За красных — за девочек прекрасных», «За белых — за мальчишек смелых».
Зачем я вообще потащилась в очередной архив? Один архив — хорошо, а два архива — ещё лучше. Народная мудрость. Поэтому Юля снова взяла из издательства справку многоцветную и отправилась на сей раз в РГВИА. К счастью, это не Подольск, а центр Москвы, Бауманская. Если в ЦАМО хранятся документы с 1941 года, то в РГВИА — всё, что до 1941 года. Правда, Юля обломалась, и до Нового года архив ничего уже не выдаёт. Итак, зачем нужен второй архив... В надежде узнать, кто победил на конно-спортивных соревнованиях ККУКС в 1924/25 учебном году. Делаем ставки, дамы и господа. Варианты: Жуков, Рокоссовский, Ерёменко, Баграмян (они все однокурсники), ещё кто-то. Конечно, есть ещё один вариант: в архиве ничего не сохранилось. Но я не теряю оптимизма!
