Пантеоцид
Стюарт Слейд
(Перевод: В. Тимофеев. Дисклеймер)
1 || 2 || 3 || 4 || 5 || 6 || 7 || 8 || 9 || 10 || 11 || 12 || 13 || 14 || 15 || 16 || 17 || 18 || 19 || 20 || 21 || 22 || 23 II 24 || 25 || 26 || 27 || 28 || 29 || 30 || 31 || 32 || 33 || 34 || 35 || 36 || 37 || 38 || 39 || 40 || 41 || 42 || 43 || 44 || 45 || 46 || 47 || 48 || 49 || 50 || 51 || 52 || 53 || 54 || 55 || 56 ||
Комната допросов, полевой комплекс (П.) О. В. А. Р, Форт-Брэгг, Северная Каролина.
— Мне нечего сказать.
Кэтрин Брэнч осталось мало за что цепляться. Члены семьи арестованы или мертвы, вера подорвана покорением Ада и войной с Раем. Долгий срок в женской тюрьме раcтоптал ее ценности и самоуважение. Лишилась Кэтрин даже своей привычной «скромной» одежды. Теперь она носила стандартный наряд женской тюрьмы — дешевую оранжевую робу. Оставался лишь категорический отказ отвечать на вопросы, и за него она держалась отчаянно.
— Как жаль, — старший агент «Камикадзе» Смит старался не сказать лишнего, но полученные здесь свидетельства в суде представлены не будут, так что обычные правила не действуют. — Несколько наций изъявили желание допросить вас, и мы можем вас экстрадировать.
— Вы не имеете права мне угрожать. Судья сказал, что...
— Это распространяется лишь на судебные слушания. Как бы то ни было, после выдачи другой стране ваша судьба зависит исключительно от их правосудия. Может, вы слышали о «чрезвычайной выдаче»[1]. Кстати, не надейтесь соскочить с крючка после смерти. Мы просто будем ждать вас на той стороне и продолжим с места остановки. Так или иначе, Кэтрин, но мы узнаем все до мелочей. Конечно, если только вы не попадете в Рай, как верите. Туда мы еще не прорвались. Пока что. Но насчет этого не волнуйтесь, вы на дороге в Ад.
— Нет! Ад для отринувших Истинную Веру. Праведные спасутся, — гневно воскликнула Брэнч. Такая демонстрация веры больше всего отражала отчаяние девушки.
— Серьезно? Яхве говорил не так. Он сказал «все люди» и имел в виду именно это. С момента оккупации Ада мы сравнивали числа умерших здесь и прибывших туда. Они целиком и без исключений совпадают. Вы отправитесь в Ад, Кэтрин, единственный вопрос — когда и как. И что произойдет до того. Как я понимаю, Индонезия среди требующих вашей выдачи. Тюрьмы там, знаете ли, паршивые. Вы правда хотите провести остаток жизни в мольбах охране добавить вам рыбьих голов к чашке риса?
— Вы не можете мне этим угрожать.
— Если вы еще не заметили, я уже. Но, возможно, вы и правы, Михаил-Лан ведь обещал вам место в Раю?
Кэтрин Брэнч всхлипнула. Пережитое в тюрьме насилие и унижения навалились на нее и наполнили отчаянием. И еще ужаснее был страх грядущего, страх, что станет хуже. Ей казалось, кошмарнее этого заключения нет ничего, но разумом женщина понимала — оно не предел. И, похоже, так и будет.
Эти чувства смешивались с упорно гонимой мыслью, чем-то идущим вразрез со всеми вбитыми с детства установками. Те, кому она поклонялась, предали.
— Михаил-Лан ничего мне не обещал. Он просто сказал, что мой долг стоять в Истинной Вере. Мой долг.
— Что ж, это указывает на вашу судьбу в Аду, — Смит поглубже уселся в кресло. — Вы слышали о человеке по имени Роберт Э. Ли?
Плачущая Брэнч помотала головой, но остановилась. До нее дошло.
— Великий генерал Войны Северной Агрессии?
— Я бы сказал иначе, но да. Итак, он спасен и уже вполне оправился от своей кары. И знаете, Кэтрин, какой она была? Годы между смертью и спасением он провел, катая гигантский валун. Который едва мог сдвинуть. Он не видел дороги и часто натыкался на другие валуны. Лежал полураздавленный катящимся камнем. Мы спросили Абигора — за что? Почему ему досталось это, а большинство солдат отправляли в реку огня или ядовитые болота. Он ответил, что катать валуны обречены поставившие верность долгу выше чувства справедливости. Думаю, валун отражает тяжесть их чувства долга, а столкновения — что происходит при конфликте долга одного человека с другим. Конечно, это лишь моя догадка. Полагаю, вам уготовано именно это. И если вы серьезно верите в непогрешимую волю небес, еще вполне можете туда попасть. Тот круг явно будет среди самых быстро очищенных, но пока существует. Как и породившая его идея.
Брэнч замотала головой и снова разрыдалась. Одно дело обсуждать Рай и Ад в теории, как бы ни живописали их священники. А вот точное описание рока и понимание неизбежности такового — совсем другое. Оно подавляло реальностью и железобетонной абсолютностью. Кэтрин могла живо представить ощущения толкающего камень Роберта Э. Ли.
— Михаил ничего мне не обещал. Когда пришло Послание, мы легли в постели и ждали смерти. Папа, мама, все. Как нам приказали. Отец говорил не волноваться, что мы праведные верующие и что предание Аду нас не коснется. Что мы среди Избранных, среди спасенных. Я помню, как лежала, как выл пес на улице. Потом у моей кровати явился сам архангел Михаил. Он сказал, что я выбрана для особой миссии — следить за Оставленными людьми. Сказал, я среди группы избранных на эту работу. Мы должны были докладывать ему обо всем происходящем. А когда меня направили в (П.) О. В. А. Р, я передавала Михаилу все доступные мне сведения об исследованиях. В конце концов он спросил меня о точном положении комплекса на базе, чтобы напасть.
— Значит, вы предали нас всех ни за что? — полюбопытствовал Смит.
— Я не предательница. Это вы, не отвернись вы от Господа, ничего бы не случилось.
— Что ж, тогда нам очень повезло, правда? Уведите ее, — два последних слова прозвучали для ждущей охраны. Смит заметил их обмен ухмылками и как жестоко они выдернули Брэнч из кресла и утащили. В тюрьме ей явно несладко.
Несколько минут спустя он передал беседу ждавшему в кабинете директора полковнику Пашалю.
— В общем, она вполне ясно показала, что наград за предательство ей не обещали.
— И вы ей верите?
— Определенно да. Она почти сломалась. Вряд ли другие женщины в исправительном заведении ей сочувствуют. Выглядит она помятой, лицо и руки в синяках, при ходьбе горбится как от боли в груди.
— Ицхак заявил, что ему предложили весь мир. Статус архангела и кучу другого добра.
— Разница не только в этом. У Брэнч мы видим истовую верность своему архангелу. Она вынесла насилие в тюрьме и угрозу индонезийской каталажки, не с поднятой головой, конечно, но вынесла. А когда говорит — это чтобы подбодрить себя, а не для нас. Ицхак же поет соловьем и почти болезненно заинтересован в сделке. Никакой верности, ему бы просто продаться.
— Значит, он умнее.
— Нет, тут совершенно различные стили работы. Принципиально иные отношения. Михаил-Лан, похоже, формирует в своих людях преданность. В определенном смысле он похож на хорошего мафиозного босса — проявляет к подчиненным уважение и получает верность взамен.
— Так работают не только боссы мафии, но и любой хороший менеджер.
— Возможно, но я большую часть карьеры ловил главарей банд. Здесь у нас два разных стиля, и я не удивлюсь, если Ицхаку передавали приказы от кого-то еще. Стиль архангела из его рассказа ведь выглядит знакомо? Куча обещаний счастливой вечной жизни, исполнение всех желаний за абсолютную верность?
— Звучит как брехня, которой нас столько кормил Яхве.
— Точно. Совершенно отличается от подхода предположительно ведущего эту войну Михаила. Вам не кажется, что между этими двумя есть разногласия? И если так, ситуацию можно использовать.
Клуб «Монмартр», Вечный Город, Рай.
— Нравится, Мейон?
Вопрос был риторическим. Мейон в полутанце порхала по апартаментам, нежась в мягкой шелковистости новых одежд. Она в жизни не носила ничего лучше, и даже просто надеть их стало наслаждением. Вполне очевидным для стоящего в дверях и наблюдающего за нею Лемуила. На самом деле девушка понимала, что станет «восхищаться» любым подаркам Лемуила, равно как считать «царской» любую выбранную им сумму ее содержания. Но столь прекрасные подарки и щедрая плата делали игру гораздо легче.
— Я так счастлива, Лемуил-Лан! — она ни капли не врала. Контраст между жизнью раньше и теперь стал для нее как день и ночь. Касалось это и времени до приглашения в клуб. Когда-то перед Мейон стояла лишь перспектива тяжелой работы, церемониальных танцев для Яхве и ухода за домом какого-нибудь мелкого ангела. А теперь у нее роскошные комнаты, дорогие вещи и соответствующая жизнь. — Спасибо тебе за все. — И Михаилу-Лан с Чармейн-Лан, подумала она, без них меня бы тут не было. Я обязана им всем, без их наставлений и уроков я бы не получила этот прекрасный дом и замечательного господина. Но Лемуил этого от меня никогда не узнает.
— Мейон, я должен тебе кое-что сказать. Я изгнал из нашего дома бывшую жену Онниэль. Она ушла, думаю, скрывает позор в другом районе Вечного Города.
— Я слышала, — Мейон быстро думала, вспоминая уроки Чармейн-Лан. Не злорадствуй, не кажись жадной или готовой воспользоваться горем. Всегда сочувствуй и поддерживай. Не отзывайся ни о ком плохо, и твои любовники сочтут тебя не способной сказать плохо о них.— Об этом много говорили. Наверное, для тебя это было тяжело, Лемуил-Лан, и ее мне тоже жаль. Надеюсь, она найдет свое счастье.
И снова Мейон поняла, как легко говорить при совпадении слов с чувствами.
Лемуила-Лан тронула ее забота.
— Такая доброта украшает тебя, Мейон-Лан-Лемуил, и я тебе благодарен. А теперь я должен идти заниматься делами. Увидимся через несколько часов.
Мейон опустилась на колени и накрыла голову крыльями, ожидая ухода Лемуила. Когда двери закрылись, она встала и принялась готовить апартаменты к его возвращению — чтобы все было идеально. Требовалось убрать еду, приготовить его любимые блюда и вычистить комнаты до блеска. Она так погрузилась в работу, что чуть не пропустила стук в дверь. Открыв, Мейон немедленно пала на колени: на пороге стоял Михаил-Лан.
— Как дела, Мейон? Тебе здесь нравится? Кстати, милая квартирка, Лемуил явно добр к тебе.
— Воистину, о Благородный. О лучшем я не смею и просить.
— Хватит уже «благородных», Мейон. Ты теперь часть моего клана, а формальности меня раздражают. Мне их и с Ях-Ях хватает, — внешне добродушный Михаил-Лан пристально наблюдал за Мейон, ожидая реакцию на мелкое богохульство. К его удовольствию она смущенно покраснела, но все же слегка улыбнулась. — Кстати, ты получаешь все как положено?
— Да, Благо... да, Михаил-Лан. Но я не понимаю. Мне не нужно платить?
Ведь эта нужда, в общем, и довела ее до такой жизни.
— С момента входа в мой клан — нет. Плата лишь для чужаков. Пока Лемуил твой господин, равно как и я — господин Лемуила, снабжение есть часть привилегий твоего имени, Мейон-Лан-Лемуил-Лан-Михаил.
И оно крепко привязывает тебя к нам обоим, мысленно добавил он.
— Лемуил изгнал из дома бывшую жену Онниэль и пригласил меня туда. Не насовсем, конечно. Мне можно?
— Разумеется, — великодушно и сердечно ответил Михаил. — Ты не в тюрьме и вправе идти куда угодно, — а загоняемая между пальцев дурь удержит тебя здесь крепче стен и решеток. — Но прошу, Мейон, будь осторожна. В Вечном Городе действуют злобные силы, и твои отношения с Лемуилом способны поставить под угрозу вас обоих. А у Онниэль на тебя великая обида. Она пошла ко Всевышнему требовать наказать тебя за развод с Лемуилом. Так что будь осторожна.
Мейон прикрыла рот ладошкой.
— Воистину Всевышний ведь не станет утруждать себя заботами о столь ничтожной, как я?
Конечно, не станет, глупенькая ты гусыня. Вряд ли он вообще в курсе твоего существования. А Онниэль тихо упаковали, и теперь она сидит в голой комнате без общения с кем бы то ни было и может лишь размышлять о своих грехах. А их немало. Давно пора было избавить Лемуила от нее.
— Не знаю, Мейон. Всевышний — сам себе закон. Думаю, он посмеется над Онниэль. Еще раз прошу — будь осторожнее, малышка. Мой друг Лемуил счастлив с тобой и заслужил это.
— Благодарю вас, Михаил-Лан. Я последую вашим словам.
— Вот и хорошо. Теперь послушай и запомни еще кое-что. Мейон, ты часть моего клана. Что бы ни случилось, не забывай. Если ты попадешь в беду или окажешься в опасности, держись и помни — я приду на помощь. Ты одна из нас, Мейон-Лан-Лемуил, одна из моих, а значит, я всегда помогу. Если тебе нужна помощь, это мой долг. Лидеры служат сторонникам, Мейон, равно как и сторонники служат вождям. Ради твоей безопасности дай знать мне или Чармейн-Лан, когда соберешься к Лемуилу, и мы о тебе позаботимся.
Мейон снова пала на колени с протянутыми вперед крыльями. В голове эхом отражались слова Михаила. Девушка ощущала — это правда, и от нее тело наполнялось теплом. Теперь она часть его клана, а не сама по себе.
Третий легион, Новая Римская Республика, Ад.
— Сальве, трибун Мэдьюс. Как процветает Третий Легион на службе Сенату и Республике?
— Хорошо, Первый Консул. Вскоре, с вашего позволения, мы покажем наши навыки.
Трибуну Мэдьюсу пришлось продумать подходящие стандартам Нового Рима формальные ответы и стиль изложения. Гай Юлий Цезарь ясно дал понять, что армия служит Сенату и Республике, но никогда правящим консулам. Он изучил историю и судьбу Рима после своей смерти и определил преторианскую гвардию одной из основных причин падения[2]. Разумеется, среди многих. Но Цезарь решительно вознамерился искоренить все возможные угрозы.
На полигон перед ним выехали несколько бронетранспортеров, двигаясь от укрытия к укрытию. Мэдьюс их тут же узнал: построенные специально для демонов польские производные БМП-2. Три дополнительных оси для переноса большей массы, выше клиренс, удлиненный для защиты экипажа корпус и открытый пассажирский отсек. Вооружение составляли три 23-мм пушки — одна в передней части пассажирского и две по бортам. Все три орудия могли стрелять вперед, а вместе обеспечивали прострел на 360 градусов. Другие версии той же машины несли 120-мм автоматические минометы. В отличие от бронемашин пехоты, экипажи минометных и прочих специальных средств поддержки составляли Второживущие люди.
Мэдьюс услышал над головой вой снарядов. Взрывы накрыли «оборонительные позиции ангелов», заливая их пламенем и сталью.
— Сэр, мы нормируем огонь. Одно орудие представляет батарею из четырех. Снижает расход.
— Превосходно, трибун. Расчеты?
— Смешанные из Второживущих людей, в основном рекрутированных артиллеристов, и демонов. Демоны носят тяжести и заряжают пушки. Их сила означает возможность поддерживать несколько большую моментальную скорострельность и существенно выше постоянную, в сравнении с людской артбатареей. Хотя я бы не рискнул ставить нас против батареи РСЗО.
Бронемашины поливали позиции «условного противника» волнами орудийного огня, хлестали трассерами. Затем артиллерия умолкла, и внезапно волну огня извергли минометы. В тот же миг демоны-пехотинцы поднялись и пошли в наступление, сверкая штыками в тусклом красном свете. Выглядело, словно они уже запятнаны кровью врагов. Хотя лишь в восприятии людей: ученых по-прежнему обескураживали безумные цвета демонической крови.
Под прикрытием минометов, пулеметов и автопушек частей поддержки наступление достигло цели. Демоны улыбались: «битва» выиграна.
Через несколько минут солдаты-участники демонстрационного боя построились на смотр. Гай Юлий Цезарь шел вдоль шеренг пехоты, создавая у каждого человека и демона впечатление, будто на миг встает и оценивает их лично. Цезарь остановился перед демоном-стрелком и внимательно того оглядел.
— Отличная выправка. Твое имя?
Демон грохнул кулаком в грудь и выпрямил руку в почти идеальном римском салюте.
— Тессерарий[3]Третьего легиона Дрипанкеоторофенекс, Первый Консул.
Цезарь серьезно вернул салют.
— Почему ты сражаешься в Третьем легионе, Дрипанкеоторофенекс?
— За Сенат и народ Рима, Первый Консул.
Цезарь улыбнулся явно выученному демоном ответу. Затем понизил голос, обращаясь только к воину:
— А почему на самом деле?
Дрипанкеоторофенекс ответно ухмыльнулся.
— Потому что это весело, Первый Консул. Драться по-людски куда веселее, чем в шеренге с трезубцем.
— Молодец, — Цезарь снова поднял голос, чтобы слышали все. — Превосходная выправка, высокий настрой и боевой дух. Трибун Мэдьюс, произведите этого демона в дупликарии[4]. Солдаты Третьего легиона! С радостью говорю, что вскоре вы присоединитесь к Экспедиционной Армии Человечества в штурме Рая. Да познает спесивое Ангельское Воинство, какова судьба вставших против легионов Новой Римской Республики!
_______________
[1] Практика обхода установленных в некотором государстве правил содержания заключенных, проведения допросов, а также запретов на пытки, путем спонсируемого самим государством похищения и внесудебной передачи человека другой стране с менее строгим законодательством.
[2] Императорская гвардия, Преторианцы (лат. praetoriani) — личные телохранители императоров Римской империи. Многие государственные перевороты в Риме прошли при непосредственном участии преторианцев или были ими инициированы. А префект преторианцев Макрин организовал заговор против императора Каракаллы и в итоге сам сел на трон империи.
[3] Тессерарий (от лат. tessera — глиняная дощечка) — воинское звание командира стражи в римском легионе. Тессерарий принадлежал к принципалам — младшим офицерам. Подчинялся центуриону. Тессерарий отвечал за сообщения и отчёты стражи своего подразделения, которые передавались старшим офицерам. Он был ответственен за организацию дежурства, а также за передачу и сохранность паролей, которые записывались на глиняных дощечках. Получал в полтора раза большую плату, чем простой легионер.
[4] Выслужившийся рядовой легионер, получавший двойное жалование.
Если Вам нравится перевод, прошу ставить "палец вверх", репостить и подписываться! Этим вы очень поможете каналу и его автору :)