Олег шел очень медленно, будучи полностью погруженным, в свой внутренний мир. Это давало мне возможность не просто формально выполнять поручение, но и, заодно, получать удовольствие от вечерней прогулки.
Выйдя из парка, он повернул налево и двинулся вдоль проезжей части, к одному ему известной, цели своего пути. Несмотря на внутреннее спокойствие и отсутствие тревоги за то, что Олег может меня заметить, я чувствовал себя настоящим детективом, следящим за человеком на каком-то спецзадании.
Я в очередной раз пытался придумать способ, который поможет помочь Олегу, а теперь и Лизе. И не мог. Мне оставалось просто выполнять наставление, которое Он мне передал: «Просто будь с ними. Ты уже помогаешь. И жизнь подскажет тебе дальнейший путь».
Между тем, я наблюдал, как мысли, словно вражеские истребители, врывались в мою голову, в попытке внести туда хаос и беспокойство.
«Каким образом я помогу?», «Что мне необходимо сделать?», «Как я увижу подсказки жизни?», «Каким образом я могу быть с ними одновременно?», «Как мне узнать, что смог чем-то помочь?», - и еще десяток подобных фраз и мыслей, одна за одной, пытались внести смуту в мое спокойное состояние. Я заметил, что после каждого общения с Ним, я, как-то естественно, становился наблюдателем всего, что видел и ощущал внутри себя. Вот и на этот раз, мой внутренний наблюдатель уверенно стоял на страже, не давая мне зацепиться и поверить в любую из этих беспокойных мыслей. Полностью расслабившись, я решил положиться на жизнь, вставил наушники в уши, включил радио на своей волне и, полный внутреннего удовлетворения, продолжил прогулку, держа Олега в поле своего внимания.
Олег давно перестал что-то желать и к чему-то стремиться. Его тело автоматически вставало по утрам, пару часов ходило по квартире, из одной комнаты в другую. Потом, обычно, останавливалось напротив кухонного окна и, наблюдало, как люди спешат по своим делам. Затем тело накидывало на себя пальто и выходило в парк, посидеть на лавочке, на который раньше они проводили время с женой. Сам Олег, в этом процессе, практически не участвовал, и почти ни о чем не думал. Ни о чем, кроме тех последних минут. Всему остальному, просто, в его голове не оставалось места.
Свои желания и цели он уже давно оставил. До того, как его жизнь в один момент, поменялась, они с женой немного накопили денег, которых сейчас ему хватало, чтобы поддерживать свое существование. Благо, одному ему много и не требовалось: было, где поспать, возможность скромно питаться. Это все, что ему требовалось в этом непритязательном, ежедневном существовании. Если бы Олег, вдруг, решил анализировать свою жизнь, он бы понял, что раньше он жил только для других: для работодателя, для семьи, для детей. И вот, когда случилось так, что те, кому он служил, неожиданно, все исчезли из его жизни, у него-то и жизнь исчезла вместе с ними. И для того, чтобы ему снова родиться, ему пришлось бы начать раскрывать собственные потребности и устремления. Но, в тот момент, Олег не задумывался об этом. Пока он, раз за разом, переживал ту аварию. И часто, засыпая и просыпаясь, перед его глазами вставали лица его жены и ребенка, испачканные в пятнах крови.
Жуткая боль и отчаяние, временами, разъедали Олега изнутри. Бывало, что его захватывали воспоминания и эмоции, которые он снова и снова переживал, и он ничего не мог с этим поделать. Хотя, и желания что-либо делать у него не было. Вот, и в тот вечер, его страдания стали настолько сильными, что он двигался из парка в сторону дома, как по раскаленным камням преисподней, с каждым шагом опускаясь в свой собственный ад. В какой-то момент, когда он больше не смог противостоять этим внутренним переживаниям, он решился на то, о чем, в тайне от внешнего мира, уже неоднократно думал.
Остановившись на какое-то время на перекрестке, Олег резко повернул и направился в сторону недостроенной высотки.
Я заметил внезапное изменение в траектории и скорости движения, Олега. В этот момент, Дельфин в наушниках исполнял песню «Она»:
«Наверное, жизнь свою надо в кого-нибудь вкладывать,
Хотя для чего, все равно не понятно,
Но может быть тогда она станет радовать,
В отдельные моменты, становясь приятной.».
Я немного добавил шага, чтобы не отстать от ускорившегося Олега. По его внешнему виду, можно было сказать, что этот мужчина куда-то опаздывает. Вот только куда?
Мы вышли на пустырь, напротив недостроя, стоявшего здесь уже несколько лет. Застройщик уже давно обанкротился, нового строителя власти, так и не нашли. Вот и красовалось это здание, недалеко от центра города, пока чиновники пытались формально решить этот вопрос. Прямо по пустырю, уверенным шагом, мужчина двигался в сторону ближайшего к нему, подъезда.
Я стал догадываться, куда и для чего может идти Олег. В голове тут же стал перебирать варианты, как смогу его остановить, если мои опасения начнут реализовываться. Понимая, что, возможно, мне придется нарушить свой запрет на общение с Олегом, я думал о том, как мне придется его останавливать.
Олег зашел в дом и стал подниматься. Спеша за ним, я схватил лежащую у подъезда палку. Чем она мне могла помочь в остановке человека, я не представлял. Но эта палка стала для меня каким-то спасательным кругом, за который хватается утопающий. Мне казалось, что я тоже с каждой секундой иду ко дну.
Быстро поднявшись на крышу, моему взору открылась великолепная картина. На фоне алого заходящего солнца, недалеко от края крыши, стоял человек в пальто, развивающемся на ветру. В этот момент я не видел перед собой депрессивного мужчину, жизнь которого ничего не стоила. В этот момент его жизнь была полна смысла и ценна, как никогда ранее.
Я не видел его боли и отчаяния. Передо мной была манифестация жизни. Жизнь сконцентрировалась для нас обоих. Свет заходящего солнца придавал решительному виду Олега еще больше красоты и величественности. Словно великий режиссер снимал сцену своего выдающегося фильма. Вот только финал этого эпизода, представляемый мною, мне определенно не нравился.
Я стоял в нескольких метрах от мужчины, понимая, что необходимо действовать, но не знал как. Олег подошел к самому краю крыши. Почему-то, закинув голову куда-то вверх, я вслух, негромко сказал:
- Прошу, помоги ему.
И сразу после этого обратился к Олегу:
- Олег.
Не последовало никакой реакции. Отсутствие реакции уже, само по себе, меня немного обрадовало. Хуже было бы, если бы его реакцией было движение вперед.
Диск солнца стал прятаться за горизонт, и это придало всей ситуации еще большую эпичность.
- Олег. Я не должен с тобой говорить. Формально, меня тут не может быть. Чёрт, я бы многое отдал, чтобы меня тут реально сейчас с тобой не было – в этот момент меня сильно трясло то ли от моего публичного выступления, то ли от пронизывающего ветра, то ли от адреналина, гуляющего в крови. Олег продолжал стоять в той же позе, в которой я его застал, поднявшись на крышу. Понимая, что нельзя было оставлять его в тишине, наедине со своими мыслями, я продолжал:
- Я понимаю, что сейчас безумно красивый момент, стоять вот так на фоне заходящего солнца на крыше высокого дома, но, может быть, спустимся? Пойдем, посидим на твою любимую лавочку в парке?
Небольшое его движение в сторону края заставило меня еще больше заволноваться и повысить голос. Я почти перешел на крик.
- Стой. Чёрт! Твою мать! Блин! Я, правда, не знаю, что я должен сейчас говорить! Я не учился этому! – кажется, еще немного, и я сам захочу спрыгнуть с крыши, лишь бы не испытывать всего, что со мной тогда происходило.
В этот момент я отчетливо услышал в своей голове Его голос: «Просто Будь с ним… твою мать». Этой фразы (особенно ее последней части) хватило, чтобы я почти вернулся в свое нормальное состояние.
Солнце почти зашло. Я продолжал свои переговоры:
- Лиза. Ты нужен ей.
***
Лизина Тётя открыла дверь племяннице, с радостью, обняв ее.
- Как же я соскучилась! Пора нам оформить все документы и забрать тебя из твоего Центра, Лиза! Почему ты не хочешь, переезжать к нам? - немного печально спросила Лизу её Тётя.
- Милая моя, Тётя. Мы это уже обсуждали. Я тоже очень тебя люблю, и ты это знаешь. И я с радостью к тебе перееду. Просто… - немного тяжело выдохнула девочка. – Просто я рассказывала тебе, что пока в Центре есть те, кому требуется моя любовь больше, чем мне и тебе. Прошу тебя, давай немного подождем? Скоро девочек заберет приемная семья, и тогда я спокойно перееду к тебе.
В Центре жили две сестры-близняшки, которым было по семь лет. И как-то так получилось, что Лиза стала их неформальным наставником и старшей сестрой. Это произошло однажды совершенно случайно, просто для нее эти две девочки стали чем-то большим, чем другие дети. И так получилось, что в момент, когда ее Тётя стала оформлять опекунские документы, Лиза поняла, что не может в этот момент съехать, в то время, пока эти две девочки остаются.
***
- Лиза? – вдруг, переспросил меня Олег.
В тот момент, когда я услышал его вопрос, как будто, все напряжение внутри меня было смыто сильной волной облегчения. У меня закружилась голова, и я полетел на бетонную поверхность крыши.
В полете, я успел заметить свой мыслительный монолог:
«Как несказанно красиво это заходящее солнце. Какой бесконечной Красотой наполнен воздух этим вечером. Как прекрасен этот чудаковатый Олег, который стал причиной моего приключения. Как же я люблю жизнь со всеми ее причудами! Хороший вечер. Хорошая жизнь».
Прежде, чем упасть, я успел ощутить, как Свет пронизывает все мое Существование. Я любил и принимал все, что произошло сегодня и, что происходило всю предыдущую жизнь. Это падение было самым волшебным в моей жизни. С такими воодушевляющими чувствами и вдохновляющими мыслями я коснулся своей головой о поверхность крыши. Свет и Красота заполнили все мое пространство.