Как мы знаем, с наступлением перестройки исчезли разные табу и запреты, гласные и негласные. Естественно, что это повлияло не только на серьезное искусство, но и на развлекательные жанры. Мы помним, к чему привела эта неожиданно хлынувшая свобода самовыражения в кино, и какие двойственные ощущения так называемое перестроечное кино вызывало. И это, само собой, не могло не затронуть юмор.
Исчезновение какой-либо цензуры стало одновременно и благом, и бедой. Благом, потому что открылись новые возможности для творчества, можно было смело говорить о происходящем в стране и обществе. А бедой – потому что стало сложнее зацепить аудиторию. Прежние приемы перестали работать. Юмористы советской закалки, привыкшие к эзопову языку, к полунамекам и аллегориям, в которых были, безусловно, сильны, оказались в растерянности. Еще вчера тонкая социально-политическая сатира шла на ура, а сегодня шутки о Ельцине и Чубайсе публику не раскачивали, за исключением разве что признанных мэтров жанра вроде Задорнова или Жванецкого.
По-настоящему заинтересовать народ можно было чем-то другим. В общем, создавшаяся конъюнктура толкнула развитие юмористического жанра туда, куда ему в этих условиях логичнее всего было развиваться (или деградировать, это уж какая формулировка кому ближе). По-настоящему взбудоражить публику могло лишь что-то провокационное и пошлое, нравится это кому-то или нет.
Первый артист, которого можно вспомнить в этой связи и который задал общий тренд – это Николай Фоменко. Кто-то возможно, удивится, что я его включил в категорию трешевого юмора. Скажу так: это лайт-вариант трешевого юмора и он один из первых, кто произносил в эфире скабрезные шутки.
Николай сделал себе имя в бит-квартете «Секрет» еще в 80-е. Но к началу 90-х после ухода из группы Максима Леонидова популярность квартета, ставшим трио, пошла на убыль и Фоменко двинул в радио- и телеведущие, благо у него было актерское образование, причем весьма престижное – Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии, и, судя по всему, в актерской ипостаси он себя чувствовал органичнее, чем в роли рок-музыканта.
Как юморист он проявил себя в теле-шоу Игоря Угольникова «Оба-на». Юмор, который был в шоу, для своего времен был весьма революционным, на советском ТВ так шутить не было принято. Был, конечно, в начале 80-х проект «Веселые ребята», но там еще все было в рамках, а вот у Угольникова время от времени проскальзывали весьма циничные шутки, а в целом там делался акцент на юмор в духе Даниила Хармса.
Но наиболее ярко Фоменко раскрылся, влившись в коллектив только появившегося Русского Радио. Сразу скажу, я это радио терпеть не мог из-за формата и в 90-е предпочитал более рОковое Радио 101. Но поскольку Русское Радио было популярным, и включали его не только лишь все, не обратить внимание на голос Фоменко я не мог.
Я думаю, все помнят эту их фирменную фишку, когда Фоменко перед рекламным блоком и после, произносил какой-либо шуточный афоризм, зачастую весьма пошлый (да, слова «пошлый», «похабный» и т.д. в данном посте не являются негативными эпитетами, а просто констатируют факт). Что-то было действительно остроумным, что-то туповатым, но фразочки из разряда «Секс без дивчины – признак дурачины», «Сделал дело – вымой тело» и «Не учи отца и баста!» моментально уходили в народ. Правда, до использования нецензурной лексики на то момент дело не дошло. Но все равно, представить такое в эфире советского радио нереально, верно?
Но самый яркий радио-проект Фоменко, на мой субъективный взгляд – это передача «Русские гвозди». Каюсь, что ради этой передачи я в условное время ловил волну Русского радио, ибо это было действительно смешно.
Смысл передачи был в том, что каждую неделю Фоменко составлял хит-парад из десяти попсовых русскоязычных песен и высмеивал их тексты. Благо, многие песни словно напрашивались на то, чтобы над ними поиздевались. Доставалось всем: от Иванушек и Рук Вверх до Маши Распутиной с Олегом Газмановым.
Львиная доля шуток Николая над песнями была связана, пардон, с интимными отношениями (в том числе и нетрадиционными) и справлением естественных физиологических нужд. Что-то было действительно эффектно и искрометно, что-то притянуто за уши. Ну, как в шлягере Иванушек «Тучи», где Фоменко долго рассуждал, от чего у лирической героини песни промокло платье, при этом версия с атмосферными осадками циничным ведущим, разумеется, не рассматривалась. Ну а, скажем, песня экс-вокалиста группы Технология Романа Рябцева «Начало конца» для Фоменко вообще подарок судьбы!
Но как бы то ни было, передачу многие любили и в вузовских и школьных коридорах на переменах между парами и уроками нередко можно было услышать подобный диалог: «А ты слышал, как вчера Фома Пугачеву пригвоздил?»
В настоящий момент Фоменко от подобного формата уже отошел, но по его деятельности на Русском Радио в 90-е его будут помнить те, кто это безобразие в свое время застал.
Следующий человек, о котором хотелось бы в рамках этого материала вспомнить, вывел зарождающийся трешевой юмор на новый юмор, и собственно, он-то его и сделал по-настоящему трешевым. Это, как я думаю, многие догадались, земляк Николая – Роман Горбунов, прославившийся под псевдонимом Трахтенберг.
Между прочим, человек образованный, получивший ученую степень по культурологии, занимался исследованием низового народного фольклора. Собственно, это стало для него хорошим подспорьем в творчестве (и не надо морщиться, что я деятельность Романа называю творчеством, творчество, оно разное).
Если на телевидение и радио хоть какая-то цензура еще сохранялась даже в 90-е, то в многочисленных в изобилии появившихся в те годы заведениях, где можно было выпить-закусить под развлекательную программу, никаких ограничений уже не было. Чем многие и воспользовались. Но запомнился именно Трахтенберг.
Во второй половине 90-х он стал конферансье в кабаре «Хали-Гали» и моментально привлек к себе внимание. Люди стали ходить в это заведение именно послушать Трахтенберга. Конферанс, конечно, был весьма специфическим. Но, тем не менее, матерные монологи по принципу акына «что вижу, о том пою», перемежающиеся похабными шутками-прибаутками и анекдотами, попали в цель. Это было то, что цепляло аудиторию. Что характерно, именно в том же период, и в том же городе начинал Шнур. Интересно, пересекались ли они с Романом на одной сцене? Если принять за аксиому, что Питер – культурная столица (да не обидятся на меня жители этого замечательного города, который я очень люблю) – то, значит, таковы были в культуре на тот момент тренды. Так что вспомним еще одного жителя Питера, пусть и некоренного – Николая Васильевича Гоголя – неча на зеркало пенять… В общем, в стране, которая годами сдерживалась цензурой во всех сферах, порой абсурдной и нелепой, начался праздник непослушания.
Впрочем, считать, что Трахтенберг поднялся за счет отборного мата со сцены – это неправильно и несправедливо по отношению к Роману. Ибо делал он свои шоу талантливо. В ютубе есть записи его выступлений того времени, любопытствующие могут легко найти и оценить. Аудиторию держать он умел. А какая была аудитория в те годы в подобных заведениях, я думаю, вы догадываетесь.
В Романе был артистизм, и даже десятки раз слышанные бородатые анекдоты в его исполнении звучал так, что ты забывал об их избитости. Роман тонко чувствовал, где надо матюгнуться, где без мата лучше обойтись, все жесты, мимика, интонации – все подавалось именно так, как этого требовал сценический момент. Многие шутки, произнесенные им со сцены, потом многократно цитировались и перепечатывались.
К сожалению, судьба Роману отмерила всего лишь 41 год. Говорят, сказался не очень здоровый образ жизни. Что ж, увы, не у всех такой железный организм, как у Лемми Килмистера. Но реализоваться Роман успел. Были у него и теле-шоу, были и роли в кино. И, несмотря на неоднозначный юмор, это был человек-праздник, источавший хорошее веселое настроение и дружелюбие, то чего нет и в помине у современных ютуб-комиков, упивающихся своим цинизмом и мизантропией. Нет, вы как хотите, а лично мне ближе обаятельный добродушный пошляк Рома Трахтенберг.
Ну и, разумеется, список героев трешевого юмора 90-х был бы неполным без персонажа, известного как Шура Каретный.
Если вы не слышали его канонический матерный пересказ сказки «Аленький цветочек», то не знаю, чем вы занимались в 90-е. Да, на радио и ТВ он не появлялся (точнее, сам артист, изображавший Шуру, появлялся, но не в своем скандальном образе). Но это не было помехой тому, что кассеты с его записями расходились с лотков как горячие пирожки. Сарафанное радио работало!
На самом деле Шура Каретный никакой не уголовник, а артист московского театра «Эрмитаж» Александр Пожаров, выпускник, между прочим, Щепкинского училища и народный артист России. Звание народного он получил, конечно, не за Шуру Каретного, а за свою работу в театре. Но этот тот случай, когда официальное звание отражает фактическое положение дел. Повторюсь, по телевидению и радио он не выступал, но его знали и слушали кассеты и диски с записями его выступлений.
Образ Каретного возник из юношеских воспоминаний артиста. Отдыхая после армии в Крыму, он там случайно познакомился с одним местным жителем, любившим травить всякие байки, обильно сдабривая их яркой разговорной речью.
Спустя годы как-то на актерских посиделках он вспомнил про своего крымского знакомого и изобразил его перед друзьями. Окружающие по полу катались от смеха, и кто-то ему посоветовал, что если этот образ как следует продумать, то можно будет выступать с этими байками по разным столичным развлекательным заведениям. Так и возник образ бывалого сидельца, который пересказывает корешам-сокамерникам виденные им фильмы и прочитанные им книги. Повествование ведется с использованием привычной для персонажа лексики и сквозь призму его специфического жизненного опыта.
При это Каретный умудряется еще и пофилософствовать и сделать некие нравоучительные выводы, что из уст подобного персонажа звучит крайне потешно. На кассете, которую я впервые услышал на чьем-то дне рождения году этак в 1998-м, были легендарный «Аленький цветочек», «Гамлет» и «Преступление и наказание». Это было свежо, смело и нестандартно. Метафоры и аналогии просто били наповал. Когда изначально задумывавшиеся пошлыми анекдоты звучат подобным образом, как у Ромы, это одно. А когда в подобной обертке подается классика – это совсем другое впечатление. Кто-то сочтет это кощунством, но в тот время это звучало круто!
Ну а сам Александр Пожаров, слава богу, жив, и продолжает заниматься творчеством. От имени Шуры Каретного он ведет ютуб-канал. Конечно, былой популярности у него уже нет, ибо у нового поколения свой юмор и свои герои в этой области, но так и Шура Каретный для Александра – это скорее хобби, развлечение, пусть и позволяющее что-то дополнительно заработать. А главным для него, как он сам признавался в интервью, всегда была театральная сцена. А еще он озвучивает мультфильмы, снимается в эпизодических ролях в телесериалах и выступает как певец, исполняя романсы и советскую песенную классику.
В заключении хочется поделиться такими мыслями. Я вот думаю, а если бы не случилась перестройка и последовавшая за ней отмена цензуры, смогли бы реализоваться герои этого материала в юмористическом жанре? Вряд ли. Тогда для успеха в юморе от артиста требовались иные качества. Эти люди оказались сильны в грубом прямолинейном юморе, в котором, к слову, выделиться среди коллег-конкурентов тоже не так то просто. Шутить на темы «ниже пояса» тоже надо уметь. Наши герои оказались в таком юморе виртуозами, а сам юмор оказался востребован в то непростое для нашей страны время. Такой юмор можно любить, можно презирать, но он отразил в себе дух того времени, став его своеобразным артефактом, и стал частью нашего культурного пространства. И вспомним еще раз классика русской литературы: «Неча на зеркало пенять!»
А на сегодня все, и спасибо за внимание!