Ленка сидела во дворе своего дома на уже облезлой скамейке, смотрела на заросший бурьяном небольшой огород и вспоминала те времена, когда он обильно снабжал её овощами и фруктами.
До сих пор ей не даёт покоя вопрос: ну почему она тогда позволила свекрови спилить все плодовые деревья?
Она до сих пор помнит, какая яблоня и где росла. Больше всего Ленка любила, конечно же "красную шапочку". Яблоки на ней даже ещё зелёными и недозревшими были сладкими и сочными. Если бабуля видела её сидящей на крыше сарая, рядом с которым росли любимые фрукты, то тотчас поднимался крик. Вся улица оповещалась о том, что внучка не дает дозреть урожаю или доедает последние запретные плоды в одно лицо, ни с кем не делясь.
А ещё она вспомнила "белый налив". Это дерево было, как на рисунке из сказки про "гуси-лебеди". Путь в малинник лежал именно через него. Проходишь, бывало мимо яблоньки, а она задевала тебя своими листочками при малейшем дуновении ветерка. Тяжёлые ветки, усеянные плодами, подпирали кольями, чтобы яблоки не доставали земли. Один такой кол одиннадцатилетняя Ленка со старшей на три года двоюродной сестрой Иркой выдернули из-под яблони для важного дела...
Тогда дед, получил свою ветеранскую пенсию в 108 рублей и уже по сложившейся традиции перешёл в статус отдельной ячейки общества со всеми вытекающими... Дедушка пришёл из магазина с двумя авоськами. Одна позвякивала бутылками пшеничной водки и портвейном "Аист". А другая кружила головы его внукам ароматно пахнущей докторской колбасой и свежим, только что из пекарни рожком.
Не обращая внимания на наши: " Дедуля, дай булочку!", - он унёс всю снедь в свою комнату и возвратился оттуда с поллитра "Пшеничной" и граненным стаканом. Сел за стол, налил себе полный стакан "малиновского" и залпом его выпил. После этого голова его тяжело упала на грудь, и минут пять дед как-будто спал. Потом он резко вскинул голову, посмотрел вокруг осоловевшим взглядом, громко ударил кулаком по столу и произнёс:" Краснощековщина! Вщих!" На последнем слове при произношении шипящей у деда выскочила вставная челюсть и полетела прямо под диван.
После этого начался семейный "концерт". Мы с сестрой побежали за веником и шваброй, чтобы достать дедову челюсть. А бабушка начала ругаться на пьяного мужа за то, что он дошёл до такого состояния.
Мы с Иркой, напевая себе под нос переделанную песню в исполнении Анны Герман:" Всего один лишь только раз скандала не было у нас", - вышли во двор.
Стоял жаркий августовский день. Мы сели на скамейку и скучающе смотрели по сторонам. Вдруг наш взгляд остановился на валяющемся на траве журнале "Огонёк ". Ветер перелистывал его лёгкие страницы, но не смог справиться с плотным глянцевым портретом Председателя Президиума Верховного Совета СССР.
Почему-то одновременно нам в головы пришла одна и та же мысль совершить акт вандализма.
Мы вырвали портрет генсека из журнала и с хохотом побежали его топить в памятнике советского зодчества, в деревянном клозете. Удовлетворенные совершенным поступком снова сели на скамейку, подставили солнцу лица и закрыли глаза. Почти заснули.
И тут раздался нечеловеческий крик нашей бабушки: "Дуры! Бестолочи малолетние! Нас посадят! Нас всех посадят!"
Резко открыли глаза. Перед нами стояла бабуля и вопила на всю улицу. Оказывается, она пошла в туалет, посмотрела вниз и увидела, как несколько опарышей осваивают новую среду обитания и нагло ползают по густым бровям Самого Главного в нашей стране.
"Быстро достали портрет, помыли, высушили и вклеили обратно!"- обильно брызгая слюной, уже шипела бабушка.
И вот тогда нам пришёл на помощь тот самый кол, который подпирал ветви "белого налива". Долго искать что-либо подходящее нам не хотелось: вырвали ближайшую торчащую из земли палку и побежали исправлять то, что натворили.
Толкаясь в тесной кабинке туалета, мы кое-как достали портрет. Несколько раз с колонки носили по полведра воды и поливали им Генерального Секретаря. Потом повесили глянцевый лист на верёвку. Чтобы ветер его не унес, закрепили деревянными прищепками. И снова сели на скамейку. Вечером мы вклеили портрет конторским клеем в журнал. И довольные проделанной работой листали журнал с таким видом, как будто мы сами его напечатали.
Дед ещё неделю бил кулаком по столу и на "вщих" терял вставную челюсть, а я с сестрой исправно доставала её из-под дивана. Бабушка проверяла все печатные издания из почтового ящика на предмет наличия в них портретов политических деятелей.
И у меня до сих пор в глазах стоит картина: раскачивающийся на фоне голубого безоблачного неба портрет Председателя Президиума Верховного Совета СССР как символ счастливого советского детства.