Урокам труда в нашей школе был посвящен целый учебный день. В понедельник было четыре урока труда подряд. Трудовому воспитанию уделялось повышенное внимание потому, что в школе находилась большая швейная мастерская, оставшаяся еще с доперестроечных времен. Мощности ведь надо было как-то задействовать!
Руководство школы договаривалось с разными мелкими предприятиями и брало заказы на пошив наволочек, простыней, рукавиц. Школе за это капали какие-то, видимо, совсем не лишние деньги. И руководство школы не собиралось вносить в уроки труда какие-то изменения. В других школах девочки учились варить, вязать, вышивать. Нам же эти навыки предлагали освоить самостоятельно.
Однажды нашей школе перепал заказ в особо крупном размере. Нужно было пошить несколько тысяч пар мужских семейных трусов для какого-то армейского подразделения. Учитель по трудам – молодая выпускница педагогического колледжа, которая была старше десятиклассниц буквально на три-четыре года, смущалась, волновалась, краснела и бледнела, когда объясняла девушкам на занятиях, как кроить и шить сие банальное, но такое необходимое для нужд армии изделие.
Старшеклассницы же к ситцевым труселям относились брезгливо и периодически пытались поскандалить на уроке, чтобы от монотонного шитья откосить. Мне с моим подвешенным языком в этом саботаже уделялась совершенно конкретная роль. Нужно было мотивированно заставить учителя избавить школьниц от малоприятной работы. Поэтому в начале первого урока я тянула руку. Учительница меня упорно игнорировала, тогда я начинала выступать с места.
Я говорила о том, что шить мужское белье девушкам в период полового созревания безнравственно, что у нас могут появиться психологические травмы из-за завышенных представлений о масштабах некоторых частей тела служащих армии – труселя-то были до 64 размера. Также я вещала о том, что из-за алчности школьного руководства мы вырастем абсолютно невостребованными невестами, потому что всё представление о домоводстве у нас сводится к пошиву труселей. Ни готовить, ни вязать, ни вышивать мы не умеем! И ответственность за нашу несложившуюся личную жизнь будет лежать на школе, армии и учительнице труда.
Мое эмоциональное выступление всегда поддерживали две подруги, которые хоть и не умели так красноречиво выражаться, но поддакивали всегда вовремя, подчеркивая тем самым всю глубину возмущения. Учительница краснела, бледнела, дрожащим голосом пыталась всех успокоить. С нее-то ведь был конкретный спрос: определенная партия труселей каждый день должна была выйти из швейной мастерской, и никакой форс-мажор не должен был лишить защитников страны возможности прикрыть свои тылы и передовую.
Однажды учительница не выдержала и выгнала меня и моих подружек с урока с требованием привести в школу родителей. В противном случае, у нас не будет аттестации по ее предмету. Мы с девками вышли во двор школы и немного приуныли. Оценили шансы: чьих родителей можно привести с наименьшими проблемами для себя? Вариантов у нас не было. У всех папы и мамы были строгие, сознательные и, скорее всего, отзывчивые к нуждам армии. Наш протест они бы не поняли и наказать нас не преминули.
Мы гуляли по парку около школы и соображали, что делать. Как вдруг в кустах увидели спящего мужчину среднего возраста. Мужик явно был нетрезвый, потому что запах самопальных горячительных напитков распространялся на много метров вокруг. Одет он был в какие-то грязные обноски, из чего мы сделали вывод, что он бомж. Быстро посовещавшись, мы приняли решение. Растолкали мужика, подняли на ноги, отряхнули от земли и листвы. Амплитуда колебания его тела не позволяла надеяться, что до школы он дойдет сам. Поэтому, преодолевая брезгливость, мы взяли его под руки и повели.
Мужик мычал и что-то пытался сказать. В конце концов он сформулировал, с трудом пережевывая каждый слог заплетавшимся языком:
- Вы че-то имеете против меня? – и тут же упал на асфальт.
Мы затараторили, что ему надо просто зайти в школу и молча постоять перед учительницей. Он не врубался категорически и просил положить его на место. Но нас было трое. Мы были сильнее, поэтому настойчиво вели мужика в школу. Мы пообещали скинуться ему на поправку здоровья и мужик быстро воспрянул духом.
Мы зашли в здание, повели мужика по коридору, и шлейф его запаха мигом распространился по всему первому этажу. В кабинет труда мы не зашли, чтобы не шокировать одноклассниц. А учительницу вызвали в коридор.
– Олеся Ивановна, вот только мой папа был дома, у остальных родители на работе и в командировках, – сказала я.
И без того большие глаза Олеси Ивановны округлились ровно в два раза и наполнились ужасом.
– Это твой папа???
В этом момент мужик несколько приободрился, покачнулся и чуть не упал на моих подружек, зафиксировался и снова задал свой провокационный вопрос, только теперь уже учительнице:
– Ты че-то имеешь против меня?
Учительница была молодой и наивной. Она поверила, что это мой родитель. В ее глазах появились слезы, а в голосе сострадание:
– Хорошо, девочки, давайте отпустим папу, и вы вернетесь на урок. Не хотите шить, давайте я вам дам нитки, будете заправлять челноки.
Компромисс всех устроил. Мы направились было к кабинету, как вдруг мужик возмущенно завопил:
– Дочка! А деньги на бутылку?
Вконец шокированная учительница еле стояла на ногах, держась за дверь кабинета. Мы с девками пошарились по карманам, насобирали мелочи. Мужик был рад, он попытался расцеловать нас на прощанье. И очень обиделся от того, что мы резко сбежали, не оценив внезапно проснувшихся в нем отцовских чувств.
________________________________
Уважаемые читатели! Будет интересно узнать ваше мнение о моем творчестве. Пишите комментарии, буду благодарна за лайки и подписку на мой канал. С удовольствием опубликую для вас и другие интересные истории!
_______________________________
Вам будет интересно почитать и другие смешные рассказы:
Как соседи поспорили в чате в три часа ночи
Как Ленка в университете каждый год факультеты меняла
Как Ленка сдала экзамен по философии на пятерку