Исходя из всеобщего правила, нужно понимать, что ни человек сам ничего делать не может без Бога, так и Бог ничего не хочет делать Сам без человека. И та и другая крайность нежизненна и бессмысленна, потому что отделённая и отдельная жизнь никому не нужна, даже если б могла существовать и деятельничать самостоятельно. От человека Бог ждёт благородных стремлений, живого отклика, усилий осознания, жертв послушания, сознательной покорности, высокого терпения и ответственности. От Бога человек ждёт поддержки своих благородных стремлений, замечаний, наказаний, руководства на спокойном повседневном пути, а также спасения в безнадежных обстоятельствах.
Если я пытаюсь познать себя сам— то делать это, если вообще допустить возможность и достижимость этого, я могу лишь под влиянием окружающего мира для своих ограниченных и, в конце концов, придуманных, тщеславных, ребяческих или дьявольских целей, которые не соответствуют моим истинным обязанностям и моему истинному долгу на Земле.
Если меня познаёт Бог, а я помогаю Ему в деле познания себя, то Он делает это для целей Общего Блага, основам которого Он учит меня, в котором руководит меня, на пути которого очерчивает мне круг моих истинных обязанностей, поддерживая в моём разуме сознание истинного смысла и долга моей земной жизни.
Кáк бы я ни пытался сам познать самоё себя, сделать это практически невозможно, потому что для действительного познания себя мне нужно поместить себя самого в такие условия и обстоятельства, которые сам я создать никак не могу и в которые поместить себя не сумею. Во-1-х, я не могу это сделать материально-физически, потому что для этого нужно множество всевозможных материально-физически событий, которые искусственно создать невозможно, но которые испытают и проверят именно меня, — я не могу подготовить эти события, войти в них, поддерживать их вместе с другими людьми и предусмотреть все необходимые и вытекающие из них подробности и нюансы. Об этом не стóит даже говорить.
Во-2-х, это невозможно нервно-психически и невозможно так же, как невозможно самому физически заглянуть в свой желудок, лёгкие, сердце, печень, горло и проч. А здесь нужно заглянуть именно в главную точку своего существа — в неизменяемую направленность своего нрава, ведь познать-то нужно свой основной нрав, свою нравственную сущность, глубоко спрятанный корневой тайник, который настолько скрыт, что знать его может только Тот, Кто Сам находится в нём. Но если Он находится в нём, то получается, что Он и так знает, куда я поверну в страшную минуту, в ту минуту, когда буду сдавлен, с одной стороны, страхом за свою жизнь, а с другой стороны — страхом перед Совестью ? Да. Он знает. Но Он хочет, чтобы и я это знал, и не с чьих-то слов, не с Его слов даже, а из череды и закономерности собственных поступков: одного, другого, третьего, и так до тех пор, пока точно буду видеть и без сомнений знать, представителем какого мира я являюсь: мира плюющих на Совесть или мира трепещущих перед Нею.
На это само-исследование и на это само-проникновение не способен никто, ибо, даже если представить, что кто-то сможет идти в высшей степени последовательно и неуклонно по этой стезе, то на определённом этапе само-исследования и само-проникновения его ждёт такая нравственная боль и такой невообразимый ужас, при котором он уже просто ничего не сможет соображать, а значит и не сможет двигаться по тому пути, на котором нужно ни на секунду не терять соображения, чтобы дойти до конца. Обрушить на человека эту крайнюю боль и этот ужас, без которых невозможно окончательное познание себя, может только кто-то другой, и только тот, кто его поистине знает, любит и способен обращаться с ним крайне внимательно, правильно и осторожно, потому что кровно заинтересован в нём как в своей неотделимой части и рассчитывает на него как на своего будущего помощника. А поистине каждого человека знает и любит только его Истинный Отец, Руководитель и Наставник. Поэтому, какая степень боли и ужаса нужна именно для испытания меня, гдé её нужно начать, увеличить, уменьшить, прекратить и снова начать, может знать только Бог Всевидящий, а не человек слепорождённый и слеподвижущийся.
Таким образом, само-познание, — сам этот термин, это выражение, это словосочетание, — есть сущий бред, потому что в строгом смысле и на самом деле никакого само-познания не существует, существует только Бого-меня-познание, то есть познавать меня может только Тот, Кто имеет на это полное право, потому что имеет для этого истинно благую причину, благую цель и благую возможность. Само-же-познание — это бессмысленное битьё головой о стену, и нужно оно только для того, чтобы, истерзавшись и измучившись, а порой и искалечившись, убедиться в его абсолютной неосуществимости и склониться перед необходимостью Бого-меня-познания.
Вы спрашиваете: если изречение «Познай самого себя» является заповедью, то есть нравственным велением, или, как говорит Сократ: «Не первый же встречный его написал», — то должна ли эта заповедь находиться в ряду других заповедей нравственно-этического характера как обязательная ? Другими словами, является ли познание себя обязанностью человека ?
И я отвечаю вам: заповедь эта в том виде, в каком она преподнесена, не может являться обязанностью человека, потому что обязанностью человека никогда не может являться исполнение невозможной для него задачи, а мы уже выяснили, что человек не может познать себя сам. Но эта заповедь (или повеление, или совет) всё равно важна, всё равно нужна, ибо она в той или иной степени заставляет безоглядно и опасно самоуверенного человека остановиться, задуматься, опомниться, утихомириться, очнуться и посмотреть на себя глазами, если не Бога, то хотя бы людей. Поэтому, если эту заповедь выразить проще и точнее, то она так и будет звучать: «Посмотри на самого себя». Ведь невозможно приступать к познанию любого предмета прежде, чем посмотришь на него. А посмотри на самого себя мы всегда говорим тому человеку, который вообще не думает о разнице между своими желаниями и своими возможностями, между своими мечтами и своими способностями, между своими лозунгами и своим поведением, между своими поступками и их последствиями, когда он рвётся делать то, чтó не может, а значит и не должен делать. Мы и себе это говорим, когда опоминаемся от дури, нашедшей на нас.
Если и не первый встречный написал эту заповедь, то и не первый мудрец. Потому что познать самого себя без помощи других существ невозможно. Это подтверждается тем, что именно Сократ помогает Алкивиаду и увидеть и познать себя. Ведь без помощи Сократа тому и в голову не пришло бы заниматься таким вопросом, а тем более решать его.
Если же эта заповедь подразумевала действительно само-стоятельное познание себя, то её могли сочинить только безбожники, захватившие власть над своей жизнью в свои руки, и понимавшие, что для утверждения отделённой от Бога жизни необходимо знать не только предметы окружающего мира и Природы, но и себя как предмет мира и Природы, то есть знать пределы своих возможностей, способностей, прочности и даже своё нравственное устройство; то есть они чувствовали, что без этого им не обойтись, здесь что-то скрыто, и пошли осуществлять это, но по-своему, по-безбожному. И стали это делать, и советовать другим. Но если человек мыслит честно и последовательно, и делает то, чтó мыслит, то прийти он может только к тому, что исполнить эту заповедь невозможно без помощи или старшего наставника, который управляется Богом, как, например, Сократ, или без помощи Самого Бога, если человеку дана способность чувствовать Бога без посредников, как, например, Сократу, Моисею и другим Отцам и Пророкам. Человек же, со своей стороны, понимая, что не может познать себя сам, а без познания себя не может себя исправлять, очищать, совершенствовать и становиться помощником Бога, должен уже обращаться к Богу, и говорить так, как некогда говорила душа, осознавшая своё истинное положение, то есть свои возможности и невозможности:
«Испытай меня, Боже, и узнай сердце моё; испытай меня и узнай помышления мои; и зри, не на опасном ли я пути, и направь меня на Путь Вечный».
Вóт единственная возможная последовательность и единственный истинный способ познания себя: просить Бога об испытании ради познания, о познании ради охранения от опасных и вредоносных путей и охранения ради руководительства на Пути Вечном, понимая собственное бессилие и невозможность самому устроить это познание, испытание, охранение и руководительство.
А испытание — это пытание. Испытай меня, Боже — значит подвергни меня пыткам, ибо подвергнуть пыткам самого себя я не могу, по крайней мере, тем пыткам, какие нужны для познания именно меня. Узнать же себя вообще без каких-либо пыток ещё никому не удавалось.
Поэтому вóт так и должна звучать эта заповедь, если её раскрыть во всей её полноте и подробностях. А в том виде, в каком её преподали греки — эти любомудрые безбожники — это чистейшая бессмыслица, которая, в лучшем случае, может послужить лишь толчком к поискам пути истинного познания себя, но не путём к его осуществлению.
Таким образом, строгое и последовательное само-познание есть такое же безбожие и отторжение от Бога, как и любое другое само. Для того, кто хочет вернуть свою жизнь в Руки Хозяина жизни, любое сáмо должно исчезнуть из всех мыслей, чувств, слов, понятий, намерений, деяний и действий. Лишь Бого-меня-познание есть Путь, Истина, Жизнь и Благо. Познавать меня может и должен только Тот, Кто привёл меня в этот мир, Кто знает, для чего я нужен и чтó со мной делать ради Жизни, Пути, Истины и Блага. Всем остальным, в том числе и мне самому, незачем ко мне прикасаться ни с целью познания, ни с какой-либо иной целью.
Каждый человек является ветвью своего многовекового родового древа, и эта ветвь не может познать себя сама с помощью своего ограниченного, слабого, испорченного, засорённого, искорёженного, запутанного да к тому же ещё и надменного ума, а может быть только познана Тем, Кто больше и её самой и больше того дерева, на котором она растёт. Ограниченный, слабый, трусливый да ещё и трусливо скрывающий свою трусость и неумение под маской надменности и всезнайства ум способен делать лишь ложные, тщеславные, ошибочные и пагубные заключения относительно хоть себя, хоть кого и чего угодно.
Итак, само-познание себя есть такое же безбожие, как и любое другое сáмо.
Но даже на пути возвращения к Богу невозможно обойтись без безбожных средств и потому начинать познание себя приходится с этого достославного само-познания. И это естественно: по какой дороге люди уходили от Бога, по такой же дороге приходится и возвращаться к Нему. Но одно дело — возвращение, движение, уход от безбожных средств и путей, замена их на средства благородные, чистые, честные и святые, а другое дело — коснение, то есть упорное и осознанное оставление себя в отдалённом от Бога положении и состоянии.
Вы же понимаете, что ”работать над собой” намного легче, приятней, любопытней, интересней и славнее, чем дать Богу возможность работать над нами, подвергая нас бесславным трудностям, боли, страху, непониманию людей и одиночеству.
Кстати сказать, ни одна даже земная власть, которой вы захотите служить, не удовлетворится вашим собственным свидетельством о вас, её устроит только её собственное свидетельство о вас. Вы не можете, придя, сказать правителю и начальнику: «Я испытал себя и знаю себя, примите меня на службу», — нет, это он вам скажет: «Я испытаю тебя и тогда увижу, годишься ли ты на службу мне или нет».
Так что это изречение: «Познай самого себя» есть не что иное, как благозвучная древняя болтовня.