Третье и, возможно, крайнее, что вижу возможным предложить какому угодно читателю, это главы из моей книги «История советской электрогитары», доступной к чтению и скачиванию в виде pdf файла тут.
Если книга про Гагарина о жизни на острие технического прогресса, а книга про Царь-проекты про крайние формы прогресса, то эта, в общем, о том, как прогресс выглядит со стороны более-менее обычных людей тогда, когда крайние его формы имеют относительно обычных преимущество.
История электрогитары
Изначально музыка делилась на классическую и народную, точно так же, как общество делилось на людей с образованием и людей без оного.
Для царей играли целые оркестры, на дорогих инструментах и в специальных помещениях. Для народа играли скоморохи, на том, что под рукой, и где придётся. Так происходило повсеместно.
С демократизацией, в первую очередь в прогрессивных США, где царь вообще отсутствовал, высокий жанр и низкий жанр начали смешиваться. Перед музыкой возникли ранее отсутствовавшие вопросы.
Во-первых, царь сам по себе обеспечивает то, что музыку особо подчёркивает — тишину. Если он слушает, то все остальные вынуждены заткнуться и слушать, под угрозой лишения ртов вместе с головой.
С народом дело обстоит совсем иным образом. Народ обычно шумит, и его надо перекрикивать.
Скоморох мог позволить себе и крик, и свист, и матюгнуться запросто мог, но новая полупросвещённая публика уже начинала воротить от подобного нос.
Демократический музыкант — то же самое, что народный, но покультурнее, «демократия» это «народовластие» дословно с греческого. То есть подразумевается, что греческий кто-то там знает; в общем, он должен найти иные способы заставить себя слушать, желательно именно музыкальные. Самый простой из них — это играть громко.
Кроме того, лучше, по опыту, если он играет что-то отвечающее биологически обусловленным чаяниям, то есть ритмично-танцевальное. Когда от первых тактов ноги сами пускаются в пляс, вопросы типа «чё так громко» отпадают сами собой.
И ещё, хорошо если публику постоянно, удерживая её внимание, бодрят какие-то новые коленца. Которые музыканты могут и на ходу придумывать.
Так от оркестра, изначально царского, отпала скрипичная группа, как слишком тихая, протяжная, требующая для коленцев абсолютного слуха; зато особую роль приобрели задающие ритм контрабас и ударные. Так возник джаз.
Гитара же, до того везде бывшая кстати попеть под винишко, мимо доходного дела — музыкантов-то уменьшилось в два раза, а деньги остались теми же — пролетала как слишком тихая.
Понятно, что многих это мало устраивало, и какие-то ходы они находили. Сначала сделали металлические струны. Потом инструменты с металлическими раструбами-резонаторами.
Потом гитары с полностью металлическими корпусами, довольно громкие.
Но требовалось ещё громче, и тогда на помощь пришло электричество.
Обычная усиленная микрофоном гитара уже вполне пристойно вписывалась в джаз-бенд, где её функции сводились к тому же бренчанию, что раньше, только чуть более громкому; но прогресс пошёл далее.
Ещё лучше подходила именно электрогитара, в которой металлические струны, колеблясь, создавали ток в намотанной вокруг магнита катушке — потому, что микрофон, в котором вместо струн ток создаёт металлическая мембрана, даже засунутый внутрь инструмента, слышит и воспроизводит разные посторонние внешние звуки, и лучше обойтись без него.
С электричеством гитара уже могла выкаблучиваться на равных с саксофоном и трубой, и долгие годы этого хватало. Однако потом сами духовые воспользовались усилением, посредством микрофонов, ставших более дешёвыми, мощными и качественными. Понятно, покупали их духовики для того, чтобы окучивать в то же число лиц залы побольше.
А гитаристы обнаружили, что есть предел попыток угнаться за ними, обусловленный эффектом обратной связи. Электрогитара играет через усилитель и колонку динамиков, звук с них мог возвращаться на неё. С какой-то их громкости она всё-таки этот звук «слышала», колебалась им. При попытке усилить её дальше, она начинала играть, а точнее выть, сама.
Фактически, перед инструментом встала задача, прямо противоположная той, что стояла перед ним раньше. До того ему нужно было резонировать как можно больше, а теперь стало нужно резонировать как можно меньше.
Думая, как исключить вой, конструктора вспомнили ранние образцы электрогитар, которые имели металлические корпуса. Намного более жёсткие, а потому «заводившиеся» меньше.
Вместо тяжёлого металла просто взяли цельный кусок дерева, и этого оказалось достаточно.
Ещё усиленная, гитара стала перекрикивать кого угодно, а поскольку она могла и аккордами играть, и интервалами, почти как рояль, заменяя собой сразу до шести человек, возникла соблазнительная перспектива — вообще выкинуть за борт всех дудошников, а заодно и пианиста с его шкафом.
Оставить только ударные, контрабас, гитару, и вокалиста, вполне умещающихся со всем скарбом в один маленький грузовичок.
Для танцулек-то этого вполне достаточно, по крайней мере если все музыканты толковые. Просто сравните — местный коллектив из двадцати четырёх человек превратить в мобильный коллектив из четырёх, который по всей стране может окучивать, притом за те же деньги. Где угодно — где электричество есть.
Так возник рок-н-ролл.
Однако, кроме упрочнения корпуса, требовалось ещё кое-что. В новом жанре вместо целого оркестра играл один гитарист, и ему, выкаблучиваясь одному за всех, следовало быть виртуозом. А виртуоз обычно имеет хороший слух, и, вкалывая за десятерых, вообще капризен.
В инструменте он нуждался соответствующем, на котором с одной стороны играть легко, а с другой каждая нота чиста и хорошо слышима.
Так гриф цельнокорпусной рок-н-ролльной электрогитары, поначалу относительно дешёвой и дубовой, получил, вслед за джазовой электрогитарой, внутренний металлический стержень, стал в разы тоньше и удобнее.
Вообще, действующие на гитару силы потребовали укрепления грифа, вставки в него стержня, натягиваемого в противоположную струнам сторону подстроечной гайкой, ещё при установке металлических струн. Прикрывающая гайку декоративная крышечка легко заметна и на фотографии резонаторной гитары.
Между тем, это решение оставалось до электрогитары скорее исключением в силу дороговизны, а на ней стало практикой потому, что игравшие в профессиональных коллективах музыканты могли себе позволить и его, вместе с новейшим электрическим инструментом.
С переходом на цельный корпус гитара вроде как сделала шаг к народу, но, как только из него выделились профессионалы, которых сгибание грифа бананом устраивало мало, сразу же сделала шаг обратно.
Далее, корпус сбалансировался по весу, перестал оттягивать одно плечо из двух в большей степени, и в нём появились удобные вырезы под руку и пузо.
Механика приобрела возможность выставить длину каждой струны по отдельности, обеспечивая чистоту нот по всем ладам, и опустить её к ним, уменьшая требуемую силу нажатия. Сами лады стали прочнее, истирались меньше, и располагались точно.
Выросли громкость и чувствительность звукоснимателей, а подключение их изменилось на такое, что две противонаправленные катушки взаимно подавляли шумы электрических наводок. Лучше начали держать строй колки.
И добавилась машинка для эффектного вибрато.
В общем, всего лишь за пять лет качество резко изменилось к лучшему по всем возможным пунктам. Естественно с соответствующим повышением стоимости, но и гитарист стал богатым буратиной, имел чем платить.
На этом эволюция электрогитары практически закончилась. Большая часть современных гитаристов играет на инструментах точно таких же, как те, на которых музыканты играли в пятидесятые.
Только в пятидесятые это были сравнимые по цене с подержанными хорошим мотоциклом или пристойным студийным фортепиано агрегаты для профессионалов, а уже к концу шестидесятых, в результате технического прогресса и бума рок-музыки, их смог себе позволить кто угодно, включая студентов и даже школьников.
В конце семидесятых произошёл ещё один виток, когда популяризовали машинку вибрато, которую легко можно наклонять в обе стороны — как опускать тон струн, так и поднимать его — и изобрели зажим за верхним порожком к ней, на винтах, намертво держащий строй при каком угодно издевательстве.
Гитарист совсем уподобился пианисту, нажимая на струны обеими руками, потому, что с новой активной электроникой — особо чуткими звукоснимателями, предварительно усиливаемыми прямо внутри гитары, и имеющими для подавления шумов две катушки сразу, дополнительно прибавлявших и к чувствительности — одного касания хватало для звукоизвлечения.
Во-первых, это всё.
Из играющих на отличном от классики пятидесятых, 99% играют на инструментах этого витка, последнего, потому, что с продолжавшимся развитием электроники развитие музыки перепрыгнуло электрогитару, и она перестала властвовать умами.
Сначала возникла возможность появления человека-оркестра на электронных клавишных и ритмбоксах — собственно, новое вибрато и двуручная техника появились поскольку требовалось конкурировать с электронными завываниями и автоматическими быстрыми арпеджио.
Гитара этот этап выдержала, но затем оказалось, что на зацикленных кусочках давно записанной другими людьми музыки один так называемый диджей способен держать танцпол, и максимум нуждается только в вокалисте. Запросто обходясь и без гитары, и без инструменталистов вообще.
А прогресс так устроен, что если он в чем-то начинается, то в чём-то другом заканчивается.
Технически, куда совершенствовать инструмент есть. Можно, к примеру, сделать его из дюраля и композитов, с оптическими звукоснимателями, то есть и звучащим чище, и более прочным. Но у музыканта с ним всё равно нет возможности обскакать диджея, в распоряжении которого есть покусочно всё, что человечество сделало в музыке за прошедшие сто лет, включая и гитарные записи.
Так что большей популярностью, чем технически лучший новодел, среди гитаристов пользуются раритеты, точнее более доступные по цене современные копии раритетов один к одному, напоминающие о временах, когда умами властвовал именно гитарист.
Точно так же как классические скрипачи продолжают играть на скрипках из дерева, вместо карбоновых или каких-то ещё.
Итак.
Во-первых, эволюция электрогитары — для простоты здесь осталось за рамками рассмотрения множество тонкостей, типа умеренно «заводившихся» полуакустических инструментов, на которых удобно, в отличие от цельнокорпусных, репетировалось в шумных отелях когда ещё отсутствовали персональные маленькие колоночки — уже прошла свой последний виток.
Во-вторых, советские гитары затруднились на этот последний виток выйти.
Следующая часть.
