В ноябре 1994 года, на платформе станции Старый Петергоф, двое, Степан Поберовский и Артемий Владимиров, отправляясь на работы одним совершенно обыкновенным утром, разговорились вдруг о Джеке-Потрошителе. Степан предложил написать книгу. Он имел в виду авантюрный роман, но так, чтобы это была книга скорее об эпохе и о быте. Артемий сомневался. Так началась «Бейкер-стрит и окрестности». Почти двадцать лет соавторы изучали викторианский быт и до того доизучались, что фактически поселились в викторианском Лондоне. Даже скептик Владимиров так очаровался туманом, воздухом Лондона, что уже обонял макинтош кэбмена под дождём, воочию видел эмалированные кружки с чаем в полицейском участке и не мог сдержать раздражения при мысли о том, что вечером хозяйка квартиры опять прикрутит в доме газ и придётся читать при керосиновой лампе.
Как они будут злиться, когда почти случайно выбранный псевдоним — Светозар Чернов — станет известным, станет визитной карточкой автора «Бейкер-стрит»!
Но что может быть правдивее? Благородный дисциплинированный Фаберовский и неудержимый Владимиров (он же Гурин) — ни что иное как альтер-эго авторов, самые настоящие. Потом выяснится, что противоречие в псевдониме, это целое из двух противоположностей — то, что нужно.
Авторы и герои действовали одинаково до изумления. Поберовский писал, а Владимиров, лёжа на диване, раздавал ценные указания. Увлёкшись, соавторы начинали играть всё, как в театре. Они называли это — пресуществление. Светозар Чернов, един в двух лицах, творил свой роман.
Воображение соавторов рисовало, как Фаберовский прибывает в Нью-Йорк за столь необходимым ему динамитом, как дирижабль, по ошибке гружёный вместо патронов для буров, воюющих с англичанами, итальянскими гуттаперчевыми клизмами терпит бедствие посредине экваториальной Африки после того, как на него погрузились агенты, чудом сбежавшие от особого отдела Скотланд-Ярда через каминную трубу в доме Фаберовского.
Планы были грандиозны. В них входило едва ли не вручение Нобелевской премии – последней в силу того, что превзойти подвиг тайных агентов невозможно, всеобщее счастье человечества и всё остальное.
В последний раз Светозар Чернов распался во вторник вечером, 30 марта 2010 года, в зимнем голом лесу, между Рюэем и Марли – в окрестностях Парижа, с бедекером в руках и Figaro от 11 января 1887 года, выясняя, где проще подсесть на паровик. Распался, как предполагалось, до следующего дня…
Степана Поберовского не стало в пасхальную ночь — с 3 на 4 апреля 2010 года. «Ты родился на Рождество и умер на Пасху», — горько пошутит половина автора. Всё, что останется от их феерии — обширные архивы викторианских газет и иллюстраций, ставшая настольной книгой шерлокианцев «Бейкер-стрит», да рукописи, из которых для романа годилась только одна — последняя. «Три короба правды…» — на этом названии настоял Степан, хотя рабочее название книги было куда более искромётным и правдивым — «Дурные святки».
После смерти Степана было решено выпустить все четыре задуманных романа — от конца к началу истории. В том виде, в каком успели дописать. В 2010 г. в «Эдвенчер Пресс» выходит «Три короба правды, или Дочь уксусника».
В 2013 — «Операция Наследник, или К месту службы в кандалах».
Следующая часть (считая от конца) «Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе» потребовала большой работы. Рукопись существовала в трёх вариантах! В приступе неостановимого перфекционизма соавторы едва не уничтожили роман, оставив от него только фрагменты, которые казались им удачными. «История о Потрошителе » вышла только в 2016.
Первая, она же и последняя книга цикла — «Новый цирк, или Динамит из Нью-Йорка» — решительно отрицалась Владимировым.
Любимая часть соавторов с рабочим названием «1887» попросту обрывалась на середине. Мешала грандиозность планов. «А как здорово она писалась! Мы, наконец, обрели полную свободу. Мы могли писать, как хотели и знали, как писать!» — сокрушалась живая половина автора.
И тем не менее. Стивен Фейберовски, бывший лондонский сыщик – который пока не стал бывшим, и Артемий Иванович Владимиров (он же Гурин) – уже бывший агент III отделения, автор бессмертных рукописей, как, например, «О всеобщем счастье человечества», не дали Владимирову покоя. В его голове жил и не хотел умирать Светозар Чернов.
В конечном счёте, почему бы не выдумать новый способ чтения? Ведь всё прекрасно додумывается, несмотря на пропущенные главы! Нам известно, что каждый раз тайные агенты оказываются в Сибири, и что Рачковский не сможет без них обойтись, как бы ни мечтал об этом! Безумная парочка поразительно удачно воплощает всё лучшее — и всё самое противоречивое! — в России. Дисплинированный полуиностранец Фаберовский, пытающийся удержать рвущийся на волю хаос в лице Владимирова, попросту погиб бы со своим общим аршином. И наоборот. «Чем же я лучше французов? Наверное, душевной красотою», — мечтательно размышляет Владимиров, не подозревая, что находится на краю могилы. Да если существует на свете разгадка «загадочной русской души» — вот она!
Финал истории с динамитом предрешён — читатель знает об этом с самого начала. Так что подробности кое-каких дел, может, и не зря остались нам неизвестными. Что, если таким и был замысел сил, управлять которыми не в нашей власти? Чего же и придумать лучше, как не поиск читателем ответа на вопрос, что ОПЯТЬ привело к слишком хорошо — и отнюдь не только по романам Светозара Чернова — очевидному финалу истории о тайных агентах? Разве это не гениально?
Из гл. 3. Митфорд-хауз
…Высокий худой поляк лет тридцати, в пальто-честерфилде и цилиндре, вышел из заветной двери и остановился, словно давая рассмотреть себя. Он сильно сутулился, поношенный честерфилд и вытертый воротник из черного бархата свидетельствовали о трудных обстоятельствах, в которых в данный момент находился хозяин пальто. Сползающие на нос очки в золотой оправе с разогнутыми дужками подтверждали это впечатление.
Поляк натянул перчатки и решительно направился к ресторану.
— Это вы просили меня спуститься? — спросил он, входя в зал.
— Да, это я просил вас, герр Фаберовский. — Немец сделал приглашающий жест и указал место напротив себя за столиком. — Присаживайтесь.
Не раздеваясь, Фаберовский проследовал к столу. Он снял цилиндр с полями, засаленными над оттопыренными ушами, и отдал его лакею.— Вы ведь частный детектив, герр Фаберовский? – сказал немец и его дикий русский язык, которым он изъяснялся в Женеве, куда-то исчез. – Я хотел бы воспользоваться вашими услугами.
— С кем имею честь?
— Брицке, если вам угодно так меня называть.
— Угодно. Мне все равно как вас называть, если вы добросовестно оплатите мои услуги.
— Я так и подумал, — сказал Брицке. — Я хорошо вам заплачу, вы останетесь довольны. Мне нужно отыскать одного человека. У вас ведь есть опыт в такого рода делах. Он ваш соотечественник, приехал в Лондон из Варшавы двенадцать лет назад. В том же году его взял в свое детективное агентство Игнатиус Поллаки и поручил оградить русского царя в день его посещения Хрустального дворца от нелояльных проявлений русской и французской публики. Я до сих пор в восторге от остроумной выдумки этого человека. Придумать посадить всех подозрительных лиц в отдельный поезд и отвезти их в Чатам вместо Сиднема, объяснив потом все неразберихой на железной дороге из-за визита царя — просто колоссально! В сентябре 1880 года по заданию Третьего отделения, чтобы склонить британскую публику в пользу выдачи Льва Гартмана в Россию, он организовал железнодорожное покушение на гроссфюрст Константина Николаевича, который ездил в Глазго осматривать строящуюся там императорскую яхту. Но непосредственные исполнители перепутали рельсы, забыв, что в Англии левопутное движение, к тому же динамитные шашки так и не взорвались, а сам гроссфюрст вернулся из Глазго за день до того и находился уже на пути в Париж. Когда два года назад Поллаки ушел от дел, нужный мне человек открыл собственную сыскную контору и начал работать на мистера Дженкинсона.
— Ну, это всё-таки было давно, семь лет назад, – скромно заметил Фаберовский.
— Я упомянул только о таком вашем опыте, который побудил меня обратиться именно к вам. Я буду платить щедро, но и работа ваша будет весьма опасной. Вы не боитесь?
— Я, конечно, ничего не боюсь, если только вы не предложите мне совершить покушение на королеву или иную царствующую особу, взорвать какое-нибудь общественное здание или доставить ирландским динамитчикам контрабандой динамит из Нью-Йорка.
Брицке поперхнулся.
— Да вы хитрее, чем я думал!
Официант принес корзинку с теплым итальянским хлебом, пахнущим оливковым маслом и тмином.
— Так вы и вправду мне предлагаете все это сделать? И динамит, и королеву?
— Я целый месяц общался с вашими соотечественниками в Женеве и привык, что они очень тупы и медленно думают. Вы согласны рискнуть?
Цикл о тайных агентах воплотился до конца. Мы сделали это. В конце концов, разве Светозар Чернов не заслуживает посмертного архива? И разве может быть лучший памятник Степану Поберовскому?
Издательство Эдвенчер Пресс. Добро пожаловать в мир авантюристов! Ставьте лайки и подписывайтесь на наш канал!
