Краткость — сестра советского словопроизводства
В советский период истории в культуру страны ворвались новые реалии. Соответственно, появились новые понятия, которые должны были эти реалии как-то объяснять — комсомолы и пионеры, партбилеты и рабфаки…
Все это врывалось в жизнь людей того времени, смешивалось с привычной «домашней» речью, с диалектами, приобретая иногда причудливые формы. Появлялось много бытовых слов, даже жаргонных, в которых можно было увидеть весь жизненный уклад простого советского человека — авоська (сумка-сетка), денатурат (денатурированный спирт с добавками неприятного запаха и вкуса), жлоб (скряга), макулатура (бумажный хлам или низкопробная литература), невозвращенец (человек, уехавший за границу и оставшийся там), уклонист (человек, взгляды которого отличались от «генеральной линии» партии), хула-хуп (большой легкий обруч), чифирь (очень крепко заваренный чай), шлягер (модная эстрадная песенка).
Главная же и такая любимая школьниками «фишка» советского времени — сокращение всего, что только можно сокращать. Аббревиатуры и сокращенные словосочетания прочно укрепились в языке того времени и переплыли в наш XXI век. Например, такие слова, как ЦУ (ценное указание), вуз, стенгазета, ГЭС, ТЭС и АЭС у нас уже не ассоциируются с конкретным историческим периодом — мы используем их в нашей речи как самостоятельные и «полноценные» слова.
Анекдот
Кошка Карла Лагерфельда, унаследовавшая 200 миллионов долларов, пожертвовала крупную сумму на борьбу с собаками.