Не нужно тревожить покой мёртвых

Эта история приключилась со мной после третьего курса. Сессия тогда была тяжёлая, предметы, как на подбор, один сложнее другого, в общем, вымотались мы тогда изрядно. После окончания экзаменов можно было ехать домой, впереди было целое лето, у каждого свои планы, но на пике экзаменационной солидарности мы вдруг решили прежде чем ехать по домам, втроём сходить в поход по "дикому" маршруту, другими словами, вовсе без маршрута. Сборы у нас много времени не заняли, это была не первая вылазка, так что спальники-палатки были наготове. К вечеру следующего дня, запасшись продуктами и пополнив аптечку, мы уже сели в поезд, идущий в соседний областной центр. Приехали мы туда в одиннадцать часов утра, потом автовокзал, автобус до какого-то райцентра, не помню уже, как он назывался. И вот там и начался наш основной маршрут. Дальше мы шли пешком через степь. Нам предстояло пройти сто километров по степи и добраться до реки. Местность была ровная, идти было не тяжело, погода не жаркая. Так что наш пеший переход мы одолевали с удовольствием. За три дня мы прошли шестьдесят километров и к вечеру третьего дня остановились у трёх небольших холмов . До темноты было ещё далеко, но в небе очень быстро собирались тучи, и было понятно, что будет дождь. А нам предстояло ещё поставить палатки и приготовить ужин. Мы осмотрелись. Холмы были пологими, поросшими редкими деревьями. Баир хмуро оглядывался и ворчал себе под нос, что вот, мол, нашли место, нельзя тут останавливаться. Мы посмеялись , но спросили его, почему.

-Харгасуры тут. У нас в Монголии нельзя в таких местах ночевать.

- Ну, ёлки-палки, у нас же не Монголия. А что за харгасуры-то? Где они?

- Камни видишь? Это совсем старые могилы. Древние воины. Духи тут живут.

-Да ладно тебе. Мы к ним подходить не будем.

Баир поворчал и успокоился. Мы успели до дождя управиться с ужином, и когда первые капли ударили по полотнищу, мы уже лежали в палатке. Уснули мы рано, дождь шумел за пологом палатки.

Мне снилась степь вокруг холмов. Я стоял под грозовыми тучами, а вокруг меня молча кружили всадники на вороных конях. Топот многочисленных копыт сливался в один сплошной звук, от которого сотрясалась земля. Один из всадников стоял неподвижно. Он заметно отличался от остальных. У него было что-то типа кольчуги, кожаные штаны и шлем, но какой-то очень лохматый. Он громко кричал мне что-то на незнакомом гортанном языке, потрясая копьём, а взгляд его из-под надвинутого шлема был гневным и свирепым. От звуков его голоса я проснулся, но вдруг с ужасом понял, что звуки из моего сна - они не прекратились. Топот копыт по кругу вокруг палатки, по-прежнему сливающийся в один сплошной звук, гортанные крики, шум дождя. Я лежал, затаив дыхание и чувствовал, что ребята тоже не спят, но даже пошевелиться было жутко, я не смог бы пошевелить даже пальцем от ужаса. Я не знаю, сколько это продолжалось. Ночь казалась нескончаемой. Потом я услышал, что Баир начал что-то шептать. Он шептал и шептал, и топот стал поначалу усиливаться и приближаться, а потом вдруг - ослабевать, как бы удаляясь. Последнее, что я помню из той ночи - вспышка молнии, силуэт всадника в лохматой шапке со взметнувшимся копьём на пологе палатки, оглушительный раскат грома, а потом - тишина.

Когда утром, наконец осмелившись, мы выбрались из палатки, трава вокруг неё была даже не примята, степь была свежая и сияющая после дождя.

Последние сорок километров мы одолели за день и разъехались по домам, не обсуждая случившегося. Да и что тут обсуждать. Во все времена не стоит тревожить покой мёртвых, даже если они мертвы уже много столетий.