Ираида Павловна мужчин не то чтобы не любила, а как бы это помягче выразиться, была о них, что называется, не слишком высокого мнения. Можно даже сказать, подозревала их в некоторой, что ли, неполноценности и была уверена, что доверять, так называемому, сильному полу попросту опасно. Она думала так в шестнадцать и двадцать семь лет. Ничего не поменялось и в тридцать пять. Что уж говорить о её сегодняшних 45. Не обо всех мужчинах, конечно, Ираида Павловна так судила. Вот папенька её, например, человек был без всякого преувеличения, неординарный и замечательный. Работал архивариусом в научно-исследовательском институте, царствие ему небесное, и много лет изучал генеалогию российских царей, начиная непосредственно с Ивана Грозного. Это именно благодаря ему, она ни одной минуты не раздумывая, после окончания школы, так же, как в своё время и её отец, подала документы в архивно-исторический институт. И нисколько не удивилась, узнав, что её обожаемого папу, там прекрасно помнят. А как же! Он ведь был, по-настоящему, талантливым человеком. Он ещё только учился в аспирантуре, а ему уже прочили блестящую научную карьеру. Много ли вы знаете кандидатов исторических наук, добровольно и даже весьма охотно, согласившихся на скромную, и как выяснилось потом, пожизненную должность архивариуса? Вот и мы о том же. А папенька Ираиды был даже рад такому профессиональному раскладу, потому что эта работа позволяла ему, что называется, без помех, заниматься его любимой царской генеалогией. Маленькая Ираида с раннего детства впитывала рассказы, неизвестные широкой общественности факты, и даже некоторые, оправданные местом и временем, исторические анекдоты, касающиеся личной и государственной жизни российских правителей. Эти устные, а позже и письменные очерки к которым приучал её отец с самого нежного возраста, нравились ей гораздо больше волшебных, «несерьёзных» сказок.
Мать её, завуч гимназии с углубленным изучением отдельных предметов, которую в своё время окончила и Ираида Павловна, восторгов дочери по поводу занятий отца не так, чтобы уж и разделяла, сетуя на некоторый финансовый дефицит семьи, который был, говоря откровенно, хроническим, а в иные годы принимал и вовсе угрожающие размеры. Матушка вздыхала, и брала дополнительные часы в своей гимназии, а также занималась репетиторством.
Мы так подробно рассказываем об этом, чтобы было понятно, хотя бы в самых общих чертах, (особенно учитывая последующие события), что за человек была Ираида Павловна. Из какой семьи она вышла и какое, будем говорить, получила воспитание и образование.
Покойный муж Ираиды Павловны, был человеком, может быть и не столь выдающимся, но также благоразумным и весьма обстоятельным. Качества, которые, пожалуй, больше всего ценились в её семье. Когда он впервые появился в родительском доме Ираиды в качестве жениха, мама в тот же день сказала дочери, мол, понятно, выходи за него. И это было, несколько странно, потому что, собственно, родители Ираиду с этим самым Фёдором Михайловичем и познакомили. Хотя сама Ираида никуда и не спешила. Несмотря на свои, к тому времени, 29 лет. Она прекрасно себя чувствовала, так сказать, за надёжной и тёплой родительской пазухой. Как по ней, так она и вовсе бы замуж не шла. От добра, как говорится, добра не ищут. Тем более, что её так и воспитывали, мол, «была бы шея, а ярмо найдётся», «береги честь с молоду», «всем им только одного и надо» и так далее. Даже её высокообразованный и нравственный папа, слегка смущаясь, правда, но всё же приводил в пример нелицеприятные высказывания Екатерины Великой о мужчинах. Весьма, надо заметить, свободные, хотя и не лишённые, на наш взгляд, остроумия.
Так что, когда Ираида Павловна приблизилась, практически, вплотную к критической для большинства незамужних девушек, тридцатилетней отметке, родители не то, чтобы сильно забеспокоились, но так скажем, слегка зашевелились. И откопали сорокалетнего вдовца, почти полного тёзки Ф. М. Достоевского, где-то в пыльных недрах папиного института. Который, признаться, не так, чтобы сильно мечтал о женитьбе. Ему и в первый раз, слава богу, хватило. Но родители Ираиды, скооперировавшись с двоюродной сестрой Фёдора Михайловича, вытащили его из-за папок с диссертационными материалами многолетней давности, отряхнули, провели разъяснительную беседу, делая в нужных местах акцент, и познакомили «молодых» друг с другом. Ираида к тому времени уже несколько лет работала в научно-просветительском отделе местного краеведческого музея.
Фёдора Михайловича Ираида не любила, но бесконечно уважала за благоразумие. Главное, как уже упоминалось качество в их семье, наряду с рассудительностью и обстоятельностью. Когда они поженились, в жизни Ираиды Павловны, заметим вскользь, мало что изменилось. Она просто переехала на две остановки от своего дома в маленькую, холостяцкую квартирку своего мужа, которую мама-завуч и дородная сестрица Фёдора Михайловича, с энтузиазмом и радостью привели в порядок, попутно преподавая несмышленой в этих вопросах Ираиде элементарные навыки домоводства.
Для Фёдора Михайловича перемены были тоже не слишком значительные. Он также продолжал сидеть за письменным столом по восемь часов на кафедре древнего мира и средних веков, а вечером в 18.30., неизменно возвращался в свою квартиру. Только теперь его встречала там жена и горячий ужин. Фёдор Михайлович непременно кушал «первое», заботясь о своём слабом желудке. Детей у них не было, то ли в силу их взаимного нежелания становиться родителями, то ли, что гораздо ближе к истине, по причине банальной, мужской слабости Фёдора Михайловича. Тем не менее, Ираиду Павловну всё устраивало. Немногословность, рассудительность супруга, его абсолютная предсказуемость и прозрачность.
- По Фёдору Михайловичу моему, можно часы сверять, - говорила она сотрудницам краеведческого музея, где работала.
Уклад их жизни неуловимо, но абсолютно точно стал напоминать семейную ситуацию в родительском доме Ираиды. И это ей тоже очень нравилось. Это было понятно, удобно и очень привычно. Ах, вот ещё что изменилось, Фёдор Михайлович перенёс черновик своей диссертации, с уже кое-где пожелтевшими листами, домой. Ему теперь нравилось работать в выходные дни, когда на кухне неспешно хозяйничала его Ираида. Убирая в выделенном Фёдору Михайловичу под «кабинет» отсеке, она благоговейно смахивала пыль с монументального детища своего дражайшего супруга и тщательно протирала все до одного исторические тома и энциклопедии. При этом она чувствовала себя причастной к чему-то большому и очень значимому. К чему-то, что непременно будет иметь колоссальное значение в самом ближайшем будущем. Она присаживалась на старенькую софу, стоявшую тут же, где Фёдор Михайлович, «заработавшись» допоздна всё чаще и спал, и мечтала о великом будущем своего мужа, где ей уготована скромная, но благородная роль мудрой и порядочной спутницы жизни великого человека.
Но не стоит думать, что жили они, как гоголевские старосветские помещики, увязнув в своём тёплом, домашнем болоте. Нет, из них двоих, по меньшей мере, Ираида Павловна была совсем не такой. Годам к тридцати пяти это была энергичная и властная женщина, знающая себе цену и не позволяющая никому, выражаясь её словами, водить себя за нос.
Мы даже можем привести конкретные примеры проявления её деятельностного характера и настоящей заботы о супруге, дабы нас не уличили в празднословии и пренебрежении фактами. Например, исключительно благодаря заботам своей жены, Фёдор Михайлович получил, наконец, звание доцента и стал заведовать кафедрой. А вот ещё: не каждый смог бы проделать настолько виртуозный и трёхступенчатый жилищный обмен, как Ираида Павловна. И приобрести вместо тесной полуторки, полноценную «двушку»! А она сделала это! - Ну и что!? - скажете вы, дескать, - подумаешь… И будете неправы, поскольку с труднодоступным и малосговорчивым супругом вкупе с их скромными финансовыми сбережениями - это, не побоимся данного слова, был настоящий подвиг! А путёвки в санатории кавказских минеральных вод, которые она чуть ли не каждый год «выбивала» с упрямого и наверняка, (давайте уж называть вещи своими именами!), продажного профкома для поправки драгоценного здоровья Фёдора Михайловича?!… Её прекрасно знали в институте, где работали отец и муж Ираиды. И кое-кто даже признавался, «что прямо сердце уходило в пятки», когда в трубке, а то и с порога этого государственного учреждения раздавалось знаменитое Ираидыно:
- Извини-ите, а на каком, собственно, основании, отпуск у Фёдора Михалыча в этом году, оказался вдруг, в ноябре-месяце?
А Болгария, и последующая за ней Турция?!… И всё это, заметьте, делала она одна.
Выглядела Ираида соответственно своему характеру: высокая, крупная, с выдающейся грудью и безупречным, римским профилем, который легко можно было представить на монете, царской, предположим, чеканки.
С Фёдором Михайловичем прожито было десять благополучных, спокойных и, в общем-то, счастливых лет. Он умер в одночасье, так же незаметно и тихо, как жил. Накануне, главное, в выходной день, он не притронулся к своей «работе», а как-то грустно, повертев в руках свои туфли со стёртыми набойками, её рациональный муж робко произнёс, что, пожалуй, пришла пора купить новую обувь. Ираида произведя тщательный осмотр, вынуждена была согласиться. Они отправились на рынок, затем в обувной магазин, затем снова на рынок, - цены везде - безобразные! - горячилась Ираида. Туфли всё-таки купили. А к вечеру мужу стало плохо, Ираида, глянув на его цвет лица, перепугалась и вызвала скорую.
- Инфаркт, - сказали врачи, - и развели руками. Похоронили Фёдора Михайловича в его новых туфлях.
Оставшись вдовой в неполные сорок лет, Ираида Павловна и здесь не опустила руки, хотя переживала уход мужа очень тяжело. Она начала ремонт, записалась на курсы английского языка, чтобы читать в оригинале свою любимую Джейн Остин, и ещё больше стала путешествовать. В особенно сложные минуты, она садилась на «Федину» софу, стоящую теперь в отдельном кабинете, и перебирала рассыпающиеся листы с непонятными цитатами на несуществующем ныне языке, и ей становилось легче. На мужчин, проявляющих внимание к ней (правда, таких было немного), Ираида даже не считала нужным обращать внимание. Зачем? - Такого, как Фёдор Михайлович, уже точно не найти, а остальные…, махала иногда рукой Ираида Павловна во время музейных посиделок с сотрудницами, - алкоголики, лентяи или приспособленцы! Да вы посмотрите, что вокруг-то делается!
На сорок пять лет, Ираида Павловна сама себе сделала, как выразился бы её папа, будь он всё ещё жив, царский подарок. Она купила компьютер. Не новый, но большой, хороший и недорогой. Вы же уже поняли, что Ираида Павловна не тот человек, который бросится выкладывать свои кровные, не выяснив досконально всю подноготную о предполагаемой покупке. Правда, следовало пригласить компьютерного мастера, чтобы наладил и подключил всю эту систему. И, тем не менее, Ираида Павловна пошла на то, чтобы отдать компьютер в ремонт. В назначенный день для установки оборудования, пришёл мастер, разбитной, смазливый мужик (выражение И. П.), представившийся Антоном. Был он среднего возраста, в замызганных кроссовках, потёртых джинсах и молодёжной толстовке. - Как можно с таким пренебрежением относиться к своему внешнему виду? - думала, между тем, Ираида Павловна, - сдвинув брови и наблюдая, как он проходит к письменному столу с системным блоком, - он же, наверное, моего возраста!
- Тапочки, - почти приказным тоном велела Ираида, указывая ему на шлёпки «для гостей». Он поднял удивлённо брови, но промолчал, прошёл в комнату и включил компьютер.
- Извиниите, - протянула своё знаменитое Ираида Павловна, - а вы не могли бы сначала помыть руки?
- Зачем это? - равнодушно ухмыльнулся Антон, - Я что, врач?
- В каком-то смысле, да… И вы, знаете ли, пришли с улицы. Антон оторвался от экрана и впервые с любопытством посмотрел на эту смешную «тётку», в плотной длинной юбке, кремовой блузке, со стоячим воротничком (и это дома-то у себя!),со взбитой наверх причёской. Ему стало почему-то интересно. Он усмехнулся и прошёл в ванную.
Занят Антон был около часа. Ираида мастера больше не беспокоила и подошла только, когда он позвал её принимать работу. Рассказывая, о том, что сделал, он вдруг заметил, как волнующе, поразительно медленно поднимается и плавно опускается грудь женщины под тонким шёлком.
- Чёрт знает что такое, - подумал он, - стараясь не отвлекаться.
- 4 500, - буркнул он, когда закончил, направляясь в прихожую, и отчего-то избегая смотреть в её сторону. И вдруг услышал вслед:
- Извин-и-ите,- на этот раз «извините», было особенно протяжным и возмущённым. Так всегда происходило, когда Ираида Павловна каждой клеточкой своего естества чувствовала, что её хотят, тривиально выражаясь, надуть. Или обвести сами знаете вокруг чего. Или начать водить за нос.
- Извините, - повторила она, - у нас чётко была оговорена сумма - 3 тысячи.
Мужчина замер и медленно повернулся:
- Было сказано - около трёх тысяч, - удивлённо смотрел он на неё, - Понимаете? - спросил он и для наглядности дотронулся до лба. - И это без замены деталей…
Ираида Павловна, откинула назад голову, набрала в грудь воздуха, при этом, (уж простите, невозможно не упомянуть), её грудь снова тяжело качнулась и лишь немного погодя вернулась в исходное положение. Антон проглотил тягучую, и плотную, как смола слюну:
- Я же вам только что рассказал, какие работы были выполнены, - всё ещё миролюбиво произнёс он, - Вы знаете, сколько стоит, например, замена материнской платы? Я поставил вам не новую, но качественную, как мы и договаривались, полностью продул ваш комп, почистил, установил антивирусную программу…
- Мне не нужно ничего этого рассказывать, - от её ледяного тона, у него побежали мурашки по спине, - Снежная, блин, Королева, твою ж дивизию…- подумал Антон.
- Я заранее знаю, что вы можете сказать, - услышал он.
- Это, каким же образом, интересно? - криво усмехнулся Антон. Ираида Павловна не посчитала нужным отвечать на это, достала кошелёк и молча, положила перед ним три тысячи.
- Как и договаривались, - отрезала она и победно улыбнулась. Именно в этот самый момент Антон понял, что никакая он не «тётка», она его ровесница, может даже младше. Просто причёска, да блузка эта чёртова с воротничком, ах ты, господи, она снова за своё, что у неё с дыханием? Почему меня это так беспокоит?
- Какие, к чёрту, три тысячи? - вслух спросил он, сверкая глазами.
Ираида Павловна почувствовала свой звёздный час и менторским тоном школьного завуча, произнесла:
- Я попросила бы вас не выражаться подобным образом в порядочном доме… Вы не в гараже с вашими, этими, приятелями… Она чувствовала, что победит, даже не прибегая к тяжёлой артиллерии (звонку его начальству, требования сертификата там, или лицензии, ну и прочее), но почему-то не хотела этого делать. Что-то в его взгляде было, чего она никогда в жизни не видела. И самое главное, не чувствовала. В нём совершенно не было страха, а был вызов, была сила и праведный гнев. - А вообще-то, - размышляла при этом Ираида Павловна, - если бы не этот его внешний вид, босяка и проходимца, он совсем даже ничего, - По крайней мере, почему-то до ужаса хочется его задержать…
- Да я из вашей развалюхи, конфетку сделал, - горячился тот, - Вы в своём уме?
- Что-о?? - возмутилась ещё больше Ираида, - да это вы с ума сошли! Вы что, в самом деле, в кабаке, что ли?
- Но и не в большом театре! - уже кричал Антон,
-Ха-ха-ха, - саркастически засмеялась она, да кто бы вас туда пустил в вашем затрапезном виде! - перекрикивая его, вставила Ираида.
- Соображала бы что-нибудь, курица! И вообще мой вид вас не касается, - выпалил он, - я честно выполнил работу… И уж будьте любезны заплатить! - и он наклонился в шутовском, театральном поклоне.
- Мужлан! Село дремучее… Три тысячи и не копейки больше! Мы до-го-ва-ри-ва-ли-сь! - по слогам, как пятилетнему ребёнку, выдохнула она ему в лицо и поправила сзади причёску. Небывалое дело! Её безукоризненный, взбитый узел, самопроизвольно распушился и даже выпустил несколько прядей. Антон смотрел на неё, как она стояла с поднятыми руками, и вдруг понял, кого она ему напоминает. Его одноклассницу Ирку-зубрилу. Та тоже, та ещё штучка была, стерва, каких мало и заносчивая, как три тысячи маленьких, глазастых змей… (Опять эти три тысячи)… - Убери, Игнатов, от меня свои грязные руки…- Он это отлично помнит… Так и хотелось тогда, взять за косу, которую она часто носила, как корону вокруг головы, да…
- А знаете, что, - вдруг, еле сдерживая себя, сообщил Антон Игнатов, (ну, мы же уже теперь знаем, как его фамилия) - я вот, что, пожалуй, сейчас сделаю…Я пойду и заберу детали, которые мы вам установили, и поставлю вам обратно ваше барахло! - Он быстрым шагом вернулся в комнату (ужас, без тапок, то есть, совершенно, как есть…) и сел снова к столу. - Причем, - саркастически заметил он, - совершенно, заметьте, бесплатно! «Обратно», - язвительно отметила про себя Ираида, - Вот же мужик, неуч, - и побежала за ним следом:
- Немедленно остановитесь! - закричала она, - Иначе я вынуждена буду обратиться в полицию.
- Ага, - отозвался тот, - да хоть в Большой театр, - и небрежно отодвинул (!!!) Федечкину диссертацию!!! (Ираида Павловна, напомним, всегда держала её на столе)… Да так, что несколько верхних листов выпали и разлетелись по полу:
- Не сметь! - вырвалось у Ираиды, - Ты - животное! Согласимся, что не самое, конечно лучшее обращение, которое следует адресовать мастеру бытовой техники. Но что ей оставалось делать!?
- Ты… да ты хоть понимаешь? …. Что это диссертация моего мужа, - собирая листки, произносила она, - ты же, наверное, и слова-то такого не знаешь… - Чёртова баба, - думал, в этот момент, Антон, - и что в ней такого? Как горят её щёки! А глаза! Он опустился на колени, с удивлением рассматривая рассыпавшиеся, по большей части листки, - Сколько ж он её писал? - уже без всякой насмешки спросил он, - Я чистого любопытства… Судя по её состоянию, начал где-то сразу после Октябрьского переворота…
- Не твоё дело… - всхлипнула Ираида, поднимая на него взгляд, - господи, какие у него глаза, - думала она, а вслух пробормотала:
- Вы просто ничего не понимаете, - его рука случайно (абсолютно случайно, ручаемся) коснулась её руки. Они, стоя на коленях, вдруг одновременно бросились друг другу в объятия и слились в долгом, страстном поцелуе.
- Что я делаю! - мелькнуло у Ираиды в голове, - Что сказала бы мама…
- Снежная королева, - думал Антон, - я всё-таки нашёл тебя…
… Через час Антон, глядя с софы на пол, с лёгким сожалением протянул: - Ир, вся эта, как её, диссертация разлетелась… Я соберу…
- Не стоит, - счастливо выдохнула Ираида, - давно уже нужно было выбросить этот мусор…