Под окном стоял кто-то маленький, беленький, в колпачке. Шурка сползла по стене на пол, немного посидела, потом трясущимися руками натянула на себя куртку. Теперь нужно было выбираться отсюда. Но там, под окном, кто-то стоял. Весь ужас был в том, что окно бани было совсем низко над землёй.
Кто же это?!
На немеющих ногах она сделала несколько шагов, ткнула рукой в дверь. Дальше – какой-то белесо-мельтешащий туман. И снова дверь - уже избы. Бабушка Катерина едва успела подхватить её.
И – молчание. Ни слова в ответ на расспросы. И вообще ни слова. Шурка онемела.
- К Сарафантию надо,- рассуждала соседка Наталья, жалостливо глядя на неё.
Но бабушка уперлась. Она мучилась, плакала, тайком молилась, но стояла на своём.
- А что потом ей скажешь? Что не захотела помочь? – спрашивала её Наталья.
Катерина не отвечала, неподвижно сидя на табурете и глядя перед собой.
- Тьфу, две немуши, - в сердцах плевалась Наталья и хлопала дверью.
И бабушка сдалась. Чего теперь бояться? Жизнь, считай, прошла . Грех, говорят, к колдуну обращаться. Вековечный страх перед тёмным и непонятным, что стелился за стариком, бежал впереди недоброй славой, морозил ей душу. Ну, да Бог милостив, простит, ребёнок ни в чём не виноват.
Встав с рассветом, переделав дела, она пошла к Сарафрнтию. С Шуркой. Держа её, как маленькую, за руку.
Низенький дом с тёмными окнами ждал, посматривая сквозь нависшие ветви хмурых деревьев.
Шаткие ступеньки , поскрипывая под ногами, остались позади.
-Пришла? – не поворачиваясь, спросил Сарафантий. Длинная рубаха старика нелепо болталась на худых плечах, седая борода была давно нестрижена. – Что молчишь-то? Проси, я помогу.
Бабушка молчала. Сарафантий глянул на неё.
- Помоги, - тихо сказала она.
Кривая усмешка скользнула по лицу старика, зацепилась за щёку.
- Выйди за дверь, девочка пусть останется, - резко прозвучал какой-то уже и не его голос.
Бабушка вздрогнула, мелко задрожали губы. Шурка осталась одна со стариком.
Он что-то тихо говорил – наговаривал, лил – выливал, заглядывал в воду и выплёскивал.
Она опомнилась на крыльце.
- Пусть поспит. Уложи и не трогай, сама проснётся, - это она потом вспомнила.
А ещё она вспомнила, что было сначала.
Сначала была суббота, бабушка топила баню и ворчала на Шурку, которая вертелась перед мутноватым зеркалом, собираясь на прогулку. На улице, ни на минуту не замолкая, смеялись и болтали нетерпеливые подружки.
- Так и будешь немытая ходить?
- Не буду, ба. Я после вас, вечером.
- Знаю я твой вечер, полуночница. Кто ночью в бане моется?
- Бабуль, - ластилась Шурка, - ты мне водички оставь, а так я не боюсь. Ну, кто там может быть по темноте-то? Да и изба рядом.
- По-людски надо всё делать.
Но Шурка уже унеслась лёгким облачком. Бабушкин вздох скользнул следом.
Вот и права бабушка. По-людски всё делать надо!