Прошло уже много времени с тех пор, как я, прочитав на Яндекс-Дзене откровения мамы "особого" ребёнка, написала комментарий к её признаниям. Комментарий, выражающий сочувствие автору и всем родителям "особых" детей.
Моё сочувствие вызвано наблюдениями в течение нескольких лет за детьми с ОВЗ, "особенными" детьми и их родителями. Пересекаемся с ними на довольно длительное время раз в полгода в реабилитационном центре для детей. Это очень тяжело даже смотреть на маму, которая старается помочь своему беспомощному ребёнку перенести боль, передвигаться, сказать, наконец, хотя бы два-три слова в возрасте, когда дети говорят предложениями.
И совсем уж тяжело понимать, что во всей этой работе мама старается защитить своего больного ребёнка от неосторожных взглядов, а тем более слов, со стороны окружающих. Видеть едва читаемое выражение вины во взгляде. Вины и перед этим своим ребёнком и, как ни странно, перед этими окружающими.
От комментария в защиту таких родителей и детей не сдержалась, прочитав другие комментарии, переполненные ядовитой агрессией в адрес таких родителей и детей. В том числе, и в адрес автора того покаянного текста. Женщина выразила в нём всё, что другие такие мамы таят в себе и удерживают во взгляде - чувство вины и желание предотвратить возможные конфликты в местах появления со своим больным ребёнком.
Увы! Читатели её признаний оторвались по полной, как бы доказывая самим себе и друг другу:"Повинную голову меч сечёт больнее всего!"
Прошло немало времени, а на мой комментарий нет-нет, да и отзовётся кто-нибудь своим "дизлайком" как бы опасаясь, что у автора текста, мамы больного ребёнка, появится, благодаря этому комментарию, слишком много сочувствующих и понимающих...
А я вспоминаю, что весной мы снова будем в реабилитационном центре и, возможно, снова встретимся с уже знакомыми нам детьми.
Вот Соня. Она не может передвигаться самостоятельно. Мама помогает ей, прижав её тело к своему и подталкивая поочерёдно ножки ребёнка.
На входе в центр я всегда напоминаю Диме, что нельзя, нетактично, жестоко рассматривать деток, а тем более - делать какие-либо замечания, выдавать свои оценки в их адрес. Послушный Дима сидит, уткнувшись в смартфон. Я тоже "читаю" книгу...
Больше в комнате ожидания процедур никого нет. Соня с мамой присаживаются в ожидании приглашения на очередную процедуру.
Сидим в "мёртвой" тишине, которая вдруг прерывается переполненным слезами голосом Сони: "А почему со мной никто не хочет знакомиться?!". Понимаю, что это моя тактичность, навязанная и Диме, обернулась полной бестактностью... К счастью, нас уже приглашает медсестра в кабинет.
"Мама, ты видела там Соню? Знаешь её?" - это моя дочь, водившая сегодня в центр Диму вместо меня, вернулась, почему-то зарёванная. "Ты слышала её стихи? Ты знаешь, что она - победитель всероссийского литературного конкурса? Мама, я не сдержалась и разревелась, когда она читала свои стихи о её самом верном друге - собаке..." Вере двадцать, и с бедой она встречается не впервые. Но с такой "особенной" девочкой - в первый раз... "Мама, откуда в такой маленькой девочке столько сил?"
А вот Лиза. Из кабинета она не выходит, вырывается. И начинает судорожно бегать по рекреации, сметая всё на своём пути и выкрикивая нечто нечленораздельное гортанным голосом. Это, как теперь принято говорить, "дитя дождя". Аутизм.
Её сопровождают мама и бабушка. Никому одной из них просто не справиться с ребёнком. Они приезжают издалека, живут на съёмной квартире. Дружат со всем персоналом центра. Обе очень устали. Бабушка заговаривает со мной. Неожиданно сообщает мне:" Никак не пойму, а вы-то с мальчиком что здесь делаете? Ведь он у вас здоров!"
Объясняю, что видимость здоровья (он не кричит, достаточно хорошо для его диагнозов ходит, ведёт себя вполне адекватно и разумно) далась нелегко, не сразу и благодаря лечению и реабилитации ребёнка в Центре.
Вот Тимур. Он только что вышел из кабинета, где работает "доктор из Китая". В голове мальчика торчат иглы (иглотерапия), надо выдержать время. Тимуру не сидится, он хочет бегать, прыгать, избавиться от надоевших игл и прочих процедур.
Мама, пытавшаяся уговорить его посидеть спокойно, не выдерживает, слегка даёт ему "леща"... Сдерживаю себя от напрашивающегося замечания, понимаю, что мама тоже уже устала и не меньше самого Тимура хотела бы забыть обо всех процедурах и просто жить.
Имени этой девочки я не знаю и никогда не узнаю. Она не говорит, только хрипит. Мама выносит её из кабинета, перекинув через плечо, как сноп. Для меня это материализация беспощадного приговора:"Это будет жизнь растения!".
К слову и к счастью - это единственные мама и ребёнок, рядом с которыми всегда папа. Просто он заходит в Центр к концу процедур, забирает дочь и выносит на улицу, усаживает в автомобиль.
За время, что посещаем Центр с Димой, погружаясь в какую-то концентрацию человеческой (детской!) боли, страданий, родительской безысходности в сочетании с верой в чудо, я поняла абсолютно чётко: никто из нас ни от чего не застрахован в этой жизни, в ней, в этой жизни, очень многое рассчитано на то, что "умный не скажет, дурак не заметит". Вот в этой грани между молчанием, когда заметил, и полным непониманием происходящего и таится наша тактичность или бестактность в отношении "не таких" детей и их родителей.
И если ничем другим помочь не можем, давайте будем хотя бы терпимыми и тактичными.
