Автобиография Баранова Анатолия Никитича; рассказ о жизни, обучении на химика-технолога в Ленинградскиом химико-фармацевтическом институте, работе на Акрихине, Щелковском витаминном заводе, в фирме Абрамовича Часть 11.
---> Первая часть
1964 год
Как-то раз Шмаков заглянул в цех, я в это время, а дело было к вечеру, готовил задание на завтра. Директор заинтересовался порядком организации технологического процесса. Далее неожиданный вопрос, состою ли я в партии? Ответ отрицательный. Через два дня я был приглашен в партком с предложением написать заявление о вступление в КПСС. Ну и дальше пошла морока с разными собеседованиями, сведениями о работе в комсомоле и пр. и пр. Конец - вызов на партком, разбор на мелкие косточки и постановление о приеме в члены КПСС, с дальнейшей прокаткой в ГК ПСС и вручением партийного билета. Не буду отрицать, вступление в партию, партбилет в кармане, влили мне новый, творческий потенциал трудовой деятельности, попросту сказать – еще больше захотелось работать с максимальной отдачей и эффективностью.
Работа на участке изоникотиновой кислоты шла своим ходом, изредка случались проблемы с метилольными (разогнанные бета- и гамма-пиколиновые фракции), но все проблемы решались благодаря высокой квалификации опытных рабочих инженерно-технического персонала.
На 1965 год был намечен капитальный ремонт цеха; он не проводился двенадцать лет, поэтому основное технологическое оборудование основательно износилось и требовало замены. Особенно беспокоили нас с Михаилом Ивановичем окислители изоникотиновой кислоты у меня в отделении. Реакторы были привезены из Германии по репарации в сорок шестом году, до того они числились в Австрии. Паспортов с реакторами на было, поэтому сколько были в работе эти трудяги, знает один Бог. Реакторы из нержавеющей стали, а было у меня их четыре единицы, использовались для работы в сильно кислых средах. Процесс окисления происходил в кипящей смеси азотной и серной кислот («меланж). В процессе реакции окисления происходило бурное выделение окислов азота, которые поглощались на колоннах циркулирующим раствором кальцинированной соды. После поглощения окислов азота, очищенный воздух сбрасывался в атмосферу через установленную возле цеха трубу высотой метров сорок. Бывали случаи, когда аппаратчики забывали сменить отработанный раствор соды, а хуже того, нарушалась его циркуляция (т. н. сброс рабочей колонны), тогда из трубы валил густой выброс окислов азота, в простонародье «лисий хвост». Это было грубейшим нарушением экологии, за что начальники смен несли суровые наказания.
При внутреннем осмотре реакторов была заметна небольшая пористость металла, что нас не очень радовало, и мы решили во время капитального ремонта заменить окислители на новые, заказав, естественно, отечественного производства.
Закончив ремонт в отделении, мы, как положено, опрессовали оборудование и запустили его в работу. Далее начались неприятности. «Умники» на заводе-изготовителе умудрились поставить валы от редукторов для мешалок, изготовленные из обычной стали. Концы этих валов, находящиеся в зоне реакции, через неделю превратились в сосульки, мешалки соответственно отвалились. Пришлось разбирать редукторы, вытачивать валы из нержавеющей стали, тщательно промывать котлы от кислотных остатков, чтобы залезать внутрь для соединения валов с мешалками. Но на этом морока с реакторами не закончилась. Резко ухудшилось качество кислоты - она стала приобретать недопустимо темный желтый оттенок, и вдобавок через месяц потекли сварные швы котлов. Были попытки проварить швы электросваркой, но это ничего не дало, качество кислоты не улучшилось, стало вызывать нарекания 12-го цеха, производителя фтивазида. Тогда решили выкинуть эти непригодные горшки и поставить старые австрийские. Хорошо, что их не успели отправить на металлолом. Вся эта возня привела к потере трех недель времени и невыполнению плана месяца. Вот вам и советское - значит отличное! Снятые реакторы долго валялись у цеха, пока их не пристроили где-то на заводе. Позже, когда мы пускали левомицетин, я вновь встретил эти барахляные реакторы.
Почти два с половиной года трудился я начальником производства изоникотиновой кислоты. Отношения с руководством цеха были нормальные, не помню, чтобы были серьезные замечания по качеству продукта.
Однажды после селекторного совещания, проводилось оно ежедневно и называлось «диспетчерское», меня попросил зайти директор, как он выразился «на короткий разговор». Я по опыту знал, что Шмаков по пустякам не вызывает, и приготовился к чему-то серьезному. Обычное вступление «Как работается в цехе?» - и сразу по делу - «Есть предложение назначить Вас начальником цеха №7». По его мнению, дела в цехе идут плохо из-за скандального отношения в руководстве цеха и, как следствие, появение объемной и серьезной жалобы начальника участка Талдонова на начальника цеха Елисеева, обвиняемого в приписках и других неблаговидных делах. Нет смысла расписывать выплеснутый Талдоновым криминал - созданная директором комиссия тщательно проверила все обвинения в адрес Елисеева и квалифицировала их как факты. На основании акта комиссии был издан приказ по заводу, которым Елисеев был освобожден от занимаемой должности.
Естественно, Шмаков спросил, согласен ли я стать начальником цеха №7. Предваряя мой ответ, он спокойно известил, что мой переход из четвертого цеха с Земсковым согласован, после чего я так же спокойно согласился и 16 июля 66-ого года стал начальником цеха № 7.
Седьмой цех - цех небольшой, выпускал единственную в то время медицинскую закись азота, и потому ее постоянно не хватало, запросы сыпались, как снег зимой, работа была нервозной, отсюда, наверное, и соответствующая напряженность отношений в руководстве.
Собственно, руководства было два - начальник цеха и начальник участка готовой продукции Талдонов, восставший праведник.
Производство можно было разделить на две технологически неравные части: первая, собственно, получение газа (термическое разложение аммиачной селитры) и частичная очистка его от сопутствующих газов, вторая - заполнение газгольдеров, компримирование газа до ста двадцати атмосфер в двадцатилитровые баллоны, с последующим охлаждением до сжижения газа и сдувкой несжимаемых газов через вентиль заполнения.
Возвращаемые от потребителей баллоны, как правило, содержали остатки газа или имели просроченный срок годности. Для приведения таких баллонов в пригодное для фасовки и транспортировки товарного газа состояние, существовала служба механика, работой которой было освобождение баллонов от остаточного газа через систему очистки, промывка и сушка их, замена вентилей. Кроме того, баллоны с просроченным сроком годности дополнительно подвергались прессовке и при годности маркировались новым сроком годности.
Сам цех состоял из двух кирпичных одноэтажных и одного двухэтажного здания, построенных при Д. И, Менделееве для производства серной кислоты. Кроме того, был возведен ангар для газгольдера емкостью шестьсот кубов в наполненном состоянии.
Закончив прием цеха, подписав соответствующие документы, я направился на участок фасовки закиси азота знакомиться с правдоискателем Талдоновым. Было у меня двойное чувство, как вести себя с человеком, продавшим своего директора, которого я абсолютно не знал, как и не знал причины столь громкого конфликта. Поэтому решил вести себя с ним как можно более осторожно. Однако первый разговор с ним убедил меня в том, что с ним можно достаточно прямолинейно обсуждать щекотливые вопросы, не боясь подвоха с его стороны. Меня больше всего интересовала причина разгромной докладной, в результате которой начальник цеха был снят с работы, а я пытался разобраться в инциденте, чтобы правильно понять ситуацию и не оказаться замешанным в чьих-либо интересах. В общем, беседа оказалась продуктивной, суть раздора стала мне ясна, и я со своей стороны допускать его не собирался. Далее я провел общее собрание коллектива, поставив задачи и пояснив, как мы будем их решать. Большую помощь в этом мне оказала зав. лабораторией Ганюшкина, старейший работник цеха, за что я ей очень благодарен.
Был еще один неприятный момент: дело в том, что термический процесс разложения аммиачной селитры взрывоопасен, и в прошлом бывали неприятные случаи из-за этого. Поэтому для обеспечения безопасности были сконструированы и смонтированы алюминиевые аппараты с гидрозатворами, не позволяющими создавать в зоне реакции избыточное давление.
Процесс термического разложения аммиачной селитры вел один аппаратчик в обязательном присутствии начальника смены. На наше несчастье начальником смены был оформлен, не знаю, по чьей злой воле, шизофреник Исковских, состоящий на соответствующем учете. Некие умники прилепили его к седьмому цеху, уповая на его абсолютную безопасность, хотя на самом деле это совершенно не так. Неоднократно я настаивал убрать этого опасного человека из взрывоопасного цеха, но на основании какого-то закона мне постоянно отказывали. Проверяя работу смены в ночное время, я постоянно находил Исковских спящим в красном уголке на столе, вместо нахождения на стадии термического разложения амселитры. Говорили, что я не имею права отстранять человека с диагнозом от любой работы, даже взрывоопасной! По-моему, это придумали полудурки, спорить с которыми бесполезно. Так что господин Исковских продолжал сладко дрыхнуть в ночную смену, оставляя одного аппаратчика на взрывоопасном процессе. Не хочется думать, что могло произойти, усни аппаратчик у реакторов.
Что касается участка Талдонова, там все было более или менее в порядке, за исключением редкого отказа компрессора, который слесари быстро ликвидировали.
Поскольку производимая Акрихином закись азота не удовлетворяла потребность союзной медицины, было принято решение создать новые мощности на Горловском химзаводе, что и было сделано в кратчайшие сроки. Меня как консультанта направили в командировку в Горловку, где я за неделю утвердил созданные схемы производства. Надо сказать, спроектировано и смонтировано производство закиси азота в Горловке было отлично, объем выпуска ее в семь раз превышал акрихиновские брызги, плюс технологическое оформление, отвечающее современным требованиям организации производства. Некоторое затруднение вызвала работа по рассортировке баллонов, скопившихся у потребителей и на заводах в огромных количествах.
Пришлось создать специальную бригаду по распределению завалов баллонов, принимая во внимание их наиболее рациональное использование по техническому состоянию.
Поскольку производство закиси азота на Акрихине не выдерживало никакого сравнения с новыми цехами в Горловке, учитывая колоссальную разницу в мощности производства и удовлетворения потребности Минздрава, пошел процесс передачи всего производства закиси в Горловку. Что касается судьбы акрихиновского производства, кроме как приспособить эти развалины под какие-нибудь не очень ответственные склады – нечего было придумать.
Тем не менее, на время передачи баллонов под закись азота Горловке (а процесс был тяжел) седьмой цех продолжал оставаться производственной единицей, а я ее начальником, и должен был что-нибудь придумывать по загрузке освобождающихся площадей...
Продолжение следует
#архив #воспоминания #воспоминания о ссср #мемуары #автобиография #химия #фармацевтика #акрихин #завод #производство