Дух города (фантазия).
Раннее солнце ярким краешком чуть показалось из-за горизонта. Природа не торопясь выбирала, какие краски использовать сегодняшним утром и спустя мгновения, рассветная палитра уже смело окрашивала летний небосвод.
Свежий бриз растрепал седые кудри. Михалыч сидел на крыльце своего дома и наблюдал спокойное рождение нового дня. Первые птахи робко начинали распевку перед предстоящим концертом. Соловьи в этот год не прилетели. Тихие, шаги…
«- Доброго утра, Николай Михалыч, вот, держи». - Татьяна Матвеевна, присаживаясь рядом, подала мужу кружку ароматного чая.
«– И тебе доброго», - дед с наслаждением сделал первые глотки.
«– Флоксы в этом году у тебя, Матвевна, хороши, хоть на выставку».
«– Хороши-то, хороши, а вот белые-то не уродились». - Михалыч отпил чаю и с видом знатока садовых цветов, чуть улыбаясь в усы, сказал жене -
«– Ничего, не переживай ты шибко, на следующий год уродятся, непременно уродятся».
Где-то, внизу у залива раскричались чайки, ветром всколыхнуло листву яблони…
«- Я сегодня пойду к Нему». Дед сделал ещё глоток. «- Максимку с собой беру». - Жена посмотрела на мужа взволнованным, испытывающим взглядом, вздохнула.
«– Не рановато ли, Коль, ему ведь шесть всего, шесть годков, понимаешь?» «– Понимаю». - В голосе деда появилась уверенность и не скрываемая мужская твёрдость.
«– Когда меня дед Егор с собой брал, мне пять лет было…»
«- Было-то оно, было, а ведь год-то, помнишь какой был тогда?»
«– Помню… Сорок третий… Тогда Семёна убило».
***
«- Васька, постой, постой дурень, куда ты?» - в дрожащем голосе ребенка слышалась нескрываемая тревога. «- Дед Егор запретил ходить к Собору, забыл?»
«- Я не забыл, а ты что струсил? Там через разбитый дом весь Соборный двор виден как на ладони, пошли там сейчас расстрел будет!»
«- Плохо это, нельзя. Дед Егор говорит, что людей надо помнить живыми, а не убитыми, айда домой!»
«- Струсил значит!»
«- И ничего не струсил, а если б там твоего папку, убивали?!»
Васька заломил кепку на затылок, достал из кармана окурок и закурил, от чего казалось, становился не на много, но взрослее.
«- Нет у меня папки, я детдомовский, а ты Колька трус!»
«- Я трус?!! Вот погоди, сейчас я тебе задам!»
В мгновение ока мальчишки, как маленькие щенята, сцепились в один комок и покатились в траву, попутно раздаривая друг дружке тумаки. Неизвестно, сколько бы ещё продолжалась эта возня, как вдруг «- Хальт!» Мальчишки подняли вверх испачканные землей и травой лица. Сверху на них смотрел рыжеволосый немецкий солдат, с направленным в их сторону автоматом.
« -Hier ist die verbotene zone, nach hause gehen, здес нелзя! Домой! Шнель!»
Не чуя ног, они побежали в сторону Центрального рынка. За спиной, со стороны старого Кафедрального Собора раздался сухой треск автоматных очередей… Расходясь по домам, друзья пообещали сохранить всё в тайне. Вечером следующего дня, Васька рассказал своему другу, что утром из разбитого дома, того что рядом с Собором, видел, как наши военнопленные под конвоем погрузили три трупа в крытую брезентом машину и вывезли куда-то за город.
***
Не спеша, ступая босыми ногами по деревянному полу, Максимка вышел в кухню, и слегка щурясь от лучей утреннего солнца, щедро заливающих комнату, сказал:
«- С добрым утром, баба Таня, а деда где, на рыбалке?» - Ещё не воспрявшее ото сна лицо мальчишки, казалось, светилось и в без того солнечной кухне.
«- Дед Коля скоро придёт, он по делам пошёл. Иди, умывайся как следует, будем завтракать. Чайник поспел уже».
Вода в рукомойнике, прибитом недалеко от крыльца оказалась тёплой, лето стояло жаркое и за ночь она не успела остыть. Щедро исполнив обряд умывания и захватив с ближайшего куста несколько крупных ягод малины, Максимка вернулся в кухню и положил ягоды в свою чашку с чаем.
«- Деда Коля говорит, что так полезнее, витамины».
«- Это верно» - бабушка с нескрываемой любовью посмотрела на внука,
«- а что ещё тебе дед говорит?»
«- А ещё», - Максимка выловил очередную ягоду из чашки и запил ароматным чаем, «- а ещё дед говорит, что если из этой ягоды сварить варенье, то в него очень вкусно будет макать твои оладьи». - Бабушка улыбнулась.
«- Варенье уж третьего дня, как наварила, всякого. А оладышков, так и быть напеку тебе сегодня, к обеду ближе». - Внук, довольный предстоящими вкусностями продолжил чаепитие. В дедовой комнате часы пробили восемь утра…
Не громко стукнула калитка, Николай Михалыч, не спеша вошёл на двор и присел на крыльце.
«- Вот и дед пришёл, ты допивай чай, а я пойду его встречу», - бабушка погладила внука по русым волосам и вышла из кухни. Заслышав шаги Михалыч докурил папиросу и чуть подвинулся в сторону, словно приглашая жену присесть рядом.
«- Где был Коль?» - Татьяна Матвеевна села рядом и опёрлась о мужское плечо.
«- Ходил к отцу Игнатию, сама знаешь, так положено». - Женщина взяла мужнину ладонь.
«- И что сказал батюшка?».
«- Благословил».
«- Ну, значит быть по сему», - не спеша встав, она прошла в свою комнату и замерла перед иконой Святого Николая Чудотворца.
Максимка выбежал на крыльцо и обнял деда со спины.
«- Привет деда, я соскучился, я думал, что ты на рыбалке», - дед обнял детские ручонки.
«- Я тоже соскучился, ты уже позавтракал? У нас с тобой сегодня очень важное дело». Михалыч посадил внука на колени и серьёзно посмотрел в детские глаза.
***
«- Деда Коля, а мне, правда, с тобой можно?» - шестилетний Максимка взял деда за руку.
«- Конечно, можно, ты ведь, у меня уже большой». - Детская рука крепче сжала мужскую ладонь, шаг стал твёрже. Михалыч сдержанно улыбнулся в седые, прокуренные усы и дед с внуком зашагали по старому городу.
Колокол Часовой Башни девять раз прозвонил утро, субботний город неспешно начинал свой новый день.
Соловьи в этот год не прилетели, только чайки да вороны. Вот в прошлом году по утрам такие концерты устраивали, заслушаешься. Казалось, даже солнце не торопилось с рассветом: город заряжался добром и красотой на весь день.
Перейдя улицу, вымощенную вековым булыжником, обогнув пышные кусты сирени, они свернули во двор старого, разбитого войнами и временем здания. Столетние стены бывшего Кафедрального Собора, стыдясь, прятали внутренний дворик, щедро усыпанный мусором из ближайших домов. Некогда красный кирпич, ещё помнящий голоса церковного хора, потускнел и стал почти серым. Но если приложить к нему ухо, можно услышать тихое волшебное пение…
«- Ну, вот пришли, нам сюда», - Михалыч показал на густые заросли боярышника, закрывающие ближний угол двора.
«- Ступай осторожно, смотри под ноги», - дед раздвинул ветки кустарника и впереди открылся небольшой проход, ведущий куда-то вниз.
«- Деда, а ты здесь давно был?»
«- Давно, Максимка. Меня сюда мой дед водил, смотри под ноги».
Всего несколько ступенек, и они вошли в маленький зал, единственный сохранившийся со старых времён. Сбоку, то ли в потолке, то ли в углу стены, в небольшом проёме пробивался луч света. С той стороны, на улице, была старая разбитая голубятня. Во время войны старый циркач Семён там голубей держал. Когда его убило при бомбёжке, голубей съели…
«- Ты побудь здесь, слушай и не мешай», - чуть строго сказал дед, а сам подошёл к какому-то большому камню, издалека в полумраке, напоминавшем старый комод. Михалыч толи пел, толи бормотал что-то себе под нос, с трепетом касаясь ладонями древнего алтаря, посылал в темноту какие-то важные слова… Максимка словно врос ногами в пол не в силах пошевелиться. Всему телу, вдруг стало тепло, как после той бани, когда они ездили в Высоцк, к леснику Григорию. Странное, непонятное чувство. Какой-то тихий, едва различимый голос, толи внутри, у самого сердца, толи вокруг согревая и оберегая… Это продолжалось минут десять. Так же, как и вошли, они осторожно выбрались наружу.
Дед присел на выступ разбитой стены и закурил, выпуская клубы дыма, довольно глядя на внука. Спустя некоторое время Максимка спросил:
«- А ты что, там молился?» – в глазах мальчонки, сверкнуло любопытство… «– Молился».
«- Но там никого не было».
«-Там Он».
«- Кто Он?»
«- Дух».
«- Какой дух, деда Коля?»
«- Дух города, ты голос слышал?»
«- Слышал…»
«– А зачем ты ему молился?»
«- Чтобы всё было хорошо».
«- И что? Теперь всё хорошо будет?»
«- Теперь, да. Пойдём, а то у бабули, поди, уже оладьи стынут».
Взяв внука за руку, они пошли по старому городу, где всё теперь будет хорошо. Соловьи в этот год не прилетели…
