Как я и думал, Жилистый первым поделился с беженцами, разделив армейский сухпай на троих и весело показывая семье с молодым отцом во главе, как хорошо заваривается в холодной воде концентрат чая. И вскоре почти все солдаты с радостью подкармливали этих «питомцев».
Беженцы менялись. Лица всё меньше походили на обтянутый кожей череп, обрастая жирком, заторможенность в движениях ушла, они смотрели с надеждой. Через три дня совсем распоясались, и я услышал хор в их исполнении. Какая-то совковая ерунда про перепёлку. Некоторые из солдат им подпевали. Улыбки, радость и смех детей. Бесполезный балласт жрал запасы. Мои запасы.
На что рассчитывал Жилистый? Что я это проглочу? Не найду подход к солдатам? Добренький дурачинка! Я давно вычислил тех, кто симпатизирует мне и не отличается излишней щепетильностью.
Подошёл к Резаному — сержанту из роты танкистов, и тихо сказал:
— Чё, братан, много твоих полегло из-за грёбаных людоедов?
— С моей роты двое, да ещё три корешка из других. А чё, чичи теперь из «неверных» шашлык делают? — он удивлённо смотрел на меня.
— Да не, чичи тут ни при чём… — я сделал вид, что задумался.
— Чё тада людоеды? — просипел он.
— Какие людоеды?
— Ну, Шеф, ты только что сказал, типа, из-за людоедов наши полегли, — уцепился он за мои слова. Крепко наживку заглотил. То, что нужно.
— Мать твою за ногу, не хотел ведь говорить… Вырвалось само как-то, — я старательно изображал досаду, - Вконец задолбался. Эти гражданские, что с нами, людей жрут… Не хотел я их брать, да остальные настояли. Чечены нас давно вели. Может, и про них в курсе. Поэтому и напали. А так, зачем им нас трогать? Стволы у них — ты сам видел.
— В натуре? — Отвращение сделало лицо Резаного ещё грубее.
— У парней из разведки поинтересуйся. Только тихо. И я тебе ничего не говорил, понял?
Ещё через день я опять подсел к Резаному. Задумчивый, он сидел с другим «дедушкой» из своей роты. Его погоняло я ещё не запомнил.
— Ну как, поинтересовался у РЭКСов[1]?
— Лучше бы не интересовался, япона мать…
— За сказочника меня больше не держишь?
— Да я и раньше не держал…
— Шеф, а как так получилось? — вмешался второй «дед».
— Что именно?
— Ну, что они стали людоедами. Кого они съели? И почему всё-таки мы взяли их с собой?
— Взяли. Я был против, но остальные настояли. Будь моя воля — да ни в жисть! Вот ты бы бульон из Резаного стал готовить? Полез бы он тебе в глотку? А им полез. И нашим командирам тоже, видать, по вкусу такой бульон…
— Шеф, ты ж главный вроде.
— Главный, но я один. Продавили. Не знаю, чё хотят…
Я отошёл от костра, изображая разочарование. Толкать их в нужную сторону лучше на один шаг за раз. Пусть переварят сначала это.
И на следующий день я опять разговаривал с ними. Как бы невзначай в разговоре бросил фразу:
— Парни, у вас никто не пропадал сегодня?
— Не, а чё?
— Да так, ничего… Нормально всё… — с досадой в голосе ответил я.
Игра в недомолвки и нагнетание всегда неплохо удавалась мне, и через пару дней Резаный спросил сам:
— Шеф, а ты говорил, тебя, типа, продавили наши офицеры. Как так? Тебя, и продавили… Всегда по-твоему было, а тут такое…
— Понимаешь, я же не военный. У них в походе авторитета больше, на этом и играют. Привыкли командовать, вот и получается, что всё решают… По идее, с этим можно справиться. Вы ведь тоже военные. И вы им нужны.
Так я продолжал разжигать ненависть к беженцам и обиду на командиров. Уверенность, что солдаты могут сами принять решение и разобраться с беженцами. Словечко там, словечко здесь, и вскоре настроение изменилось.
[1] РЭКС – разведчик экстра-класса (жаргон).