Летом 1937 года Михаил Булгаков несколько раз приезжал в на дачу в Лианозово. Это нашло отражение в романе «Мастер и Маргарита»
«У меня, милый человек, бойцовые гуси в Лианозове!»
Фразу «У меня, милый человек, бойцовые гуси в Лианозове!» из «Мастера и Маргариты» помните? Ее слышит во сне Никанор Иванович Босой, председатель жилищного товарищества дома с нехорошей квартирой, оказавшийся в клинике доктора Стравинского и заснувший после успокоительного укола. А произносит эти слова здоровяк с рыжей бородой, который сидит по-турецки в «мужском театре» - большом зале, где публика - только мужчины, причем все обросшие и все сидят на полу – стульев нет.
На сцене – кресло, стол и гладко выбритый человек в смокинге. Он вызывает зрителей, одного за другим, к ярко освещенной рампе и требует:
— Сдавайте валюту!
Почему сосед Никанора Ивановича оказался именно из Лианозова? Что связывало самого Булгакова с этой местностью? И при чем здесь гуси? На эти вопросы помогли ответить дневники Елены Сергеевны Булгаковой, жены писателя, и краевед, житель Новгородской улицы, Владимир Струцкий.
«Подохнут они, боюсь, без меня…»
Сначала, в набросках к роману - Булгаков начал работать над ним в 1928 году - никакого гусевода не было.
«Рыжий до огненности здоровяк-бородач», который горюет по покинутой водоплавающей птице, появляется только в следующей редакции - 1935-1936 годов: «Подохнут они, боюсь, без меня. Птица боевая, нежная, требует ухода».
Однако привязки к местности - где именно остались страдающие без надлежащей заботы гуси - еще нет. Название подмосковного в ту пору поселка - Лианозово - включено лишь в последнюю авторскую редакцию - писатель работал над ней с 1936 года до конца жизни, он умер в марте 1940 года.
Дачи рядом с спецгородком
Летом 1937 года, в разгар работы над рукописью, Булгаков несколько раз бывал в Лианозове.
«Утром отправляли вещи на дачу - Сергей с Екатериной Ивановной будут жить в Лианозове …», - записывает Елена Сергеевна в дневнике 27 мая. Отъезд Сережи и Екатерины Ивановны – его бонны, учительницы немецкого языка - состоялся 1 июня.
— Сугубо дачной местностью в 30-х годах Лианзово уже не было, - говорит Владимир Струцкий. - Как и другие пригороды Москвы, оно превращалось в рабочее предместье. «Барские дачи» в стиле модерн в районе нынешних Череповецкой, Новгородской, Угличской улиц еще стояли, но использовались уже как жилье. Купаться ходили на Алтуфьевский пруд, там купались до середины 70-х, дно было хорошее, песочек.
Гуси на фасаде
В 30-е годы в Лианозове еще были купальни и лодочная пристань. С воды хорошо виден господский дом с отделанным в русском стиле фасадом.
На фронтоне и сейчас размещен герб владельцев усадьбы Жеребцовых. В левой части герба красуется, в соответствии с требованиями геральдики, половинка двуглавого орла, в котором — при желании — можно увидеть сходство с бодрым гусем с гордо поднятым крылом и отставленной в сторону лапой.
— Разведение гусей - на мясо и на пух было традиционным промыслом в Лианозове, благо, чистой воды было достаточно.
Однако ближе к платформе Лианозово в середине 30-х годов уже начали появляться промышленные предприятия: кирпичные заводы фабрично-трудовой колонии, вагоноремонтный завод. Рядом строился спецгородок – бараки для рабочих, чуть дальше - щитовые домики для семейных.
Дело маршала Тухачевского
12 июня Елена Сергеевна записала в дневнике.
«Сообщение в «Правде» о том, что Тухачевский и все остальные приговорены к расстрелу. М. А. (Михаил Афанасьевич Булгаков – Г-Т-З.) днем предложил взять машину и поехать к Сергею на дачу. Заехали за продуктами к Елисееву и покатили. Дача, как все подмосковные, - убога и в смысле природы и в смысле устройства. Пробыли там недолго, выпили кофе, М. А. выкупался, и поехали домой к обеду».
Упоминание о расстрельных приговорах не случайно. В 1926 году, до знакомства с Булгаковым, у Елены Сергеевны случился роман с Михаилом Тухачевским, тогда - начальником штаба Рабоче-крестьянской Красной Армии (РККА). По одной из версий, о которой не раз упоминала булгаковед Мариэтта Чудакова, Сережа мог быть его сыном.
«Все остальные», приговоренные к расстрелу - это проходившие по «делу маршала Тухачевского» Якир, Уборевич , Корк и еще четверо высших командиров Красной армии. Все они много раз бывали в гостях у Шиловских - Евгений Александрович Шиловский, тогдашний муж Елены Сергеевны, был начальником Московского военного округа.
Ссыльные
Летом 1937 года Булгаков, судя по дневникам Елены Сергеевны, приезжал в Лианозово всего как минимум пять раз: 10 июля, а также 14, 15, 17, 19 августа.
Погода тем летом была капризной, сильную жару сменяли дожди. 26 июня Елена Сергеевна записывает: «Неожиданно с дачи приехали Сережа с Екатериной Ивановной (ссыльные — М. А. дразнит их)».
С учетом того, сколько сосланных, арестованных и отбывавших срок в лагерях было в окружении Булгаковых, это слово вряд ли звучало как просто дразнилка. Ведь даже сам «Сон Никанора Ивановича» в романе «Мастер и Маргарита» построен на эпизоде, который произошел с ближайшим другом Булгакова, филологом Николаем Николаевичем Ляминым. В 1931 году, когда развернулась кампания по изъятию у граждан валюты и ценностей, его арестовали и продержали на Лубянке две недели. В 1936 году Лямин был задержан по доносу еще раз, осужден на три года лагерей и сослан в Воркуту.
Шпионаж в пользу Латвии
Хватало «ссыльных» и в Лианозове. Только в базе данных «Жертвы политического террора» общества «Мемориал» - более 60 лианозовцев.
Веселов Владимир Григорьевич, шофер Госбанка, со Смоленской улицы (ныне – Абрамцевская ), 22-24. Гирин Яков Никифорович, слушатель профтехкурсов при вагоноремонтном заводе - Новгородская улица, 63. Кузьминов Иван Иванович, инвалид, ул. Ленинградская (теперь Череповецкая)… Среди обвинений: шпионаж в пользу Латвии, Японии и Польши, гнусная клевета на руководителей, вредительские действия на заводе им. Бадаева.
Кстати, встречается среди приговоров и «психиатрический». Слесарь цеха платформостроения вагоностроительного завода Герман Александрович Мечев, проживавший по адресу пл. Лианозово, спецгородок, д.15, кв. 35, был направлен в психиатрическую больницу для принудительного лечения…
Нижний Лианозовский пруд доходил до ГБУ «Жилищник»
Как звали соседа Никанора Ивановича в мужской тюрьме, простите - мужском театре, сказать трудно. Хочется верить, что среди перечисленных в расстрельных списках его нет. Ведь, стремясь вернуться в Лианозово, к своим гусям, он валюту собирался сдать и, наверное, был выпущен.
- В 30-е годы Алтуфьевский пруд был по площади гораздо больше, чем сейчас, - говорит Владимир Струцкий. - Более того, к югу, в сторону Череповецкой улицы – раньше она называлась Ленинградской - тянулся длинный и довольно широкий залив, он доходил до того места, где сейчас ГБУ «Жилищник», это Новгородская, 32.
Залив засыпали землей в 70-х годах, когда начался снос деревянных домов и строительство многоэтажных. А до этого огородить загончик для водоплавающей птицы мог каждый, кто хотел. Утки на Нижнем пруду плавали всегда, гусей держали реже, но диковинкой они не были.
https://zbulvar.ru/kak-lianozovo-popalo-v-kultovyj-roman-bulgakova/
Почитать про дачную жизнь в Лианозове в 1908-1913 годах можно вот здесь
