А вот и продолжение истории про маленькую одинокую пешку, которая попыталась использовать дарованный ей шанс изменить свою судьбу. Речь о Марии-Гюльнихаль – скромной и доброй русской девушке из сериала «Великолепный век», которая волею злого рока оказалась не только в числе рабынь-наложниц в гареме султана Сулеймана, но и стала подругой Хюррем. Нет, это не было попыткой Гюльнихаль сыграть собственную игру, ибо для этого нужен хотя бы какой-то импульс, план, стремление, а этого не было – были лишь грёзы. Её подхватило волной чужой воли и понесло к заветной последней линии шахматного поля, где разом могли сбыться все мечты. Но этим мечтам суждено было разбиться вдребезги из-за другой чужой воли – неизмеримо более жестокой и безжалостной. Пешка не стала Королевой - её принесли в жертву. Такой вот турецкий гамбит.
Очень жаль, что у Гюльнихаль не было достаточного количества времени, чтобы поразмышлять, продумать свою стратегию, защиту, свою линию, даже о том, в каком образе предстать перед султаном, чем зацепить его, чем покорить его сердце. Но Гюльнихаль все равно смогла понравилась султану. Настолько, что он пригласил её во второй раз - уже по собственной воле.
Не будем гадать, чем именно тронула его скромная русская девушка, но он явно проявил к ней нежность и заботу – подарил накидку из соболиного меха. С этими соболиными мехами, как оказалось, в османском гареме вообще какая-то отдельная тема. Соболий мех был очень дорог, его везли из далекой заснеженной Московии и продавали в Стамбуле чуть ли не на вес золота.
Хюррем, например, получила этот мех, на минуточку, лишь в качестве подарка за рожденного шехзаде, причем с многозначительным комментарием: «Соболий мех подходит только султанам и никому другому!» Вспомним, как Хюррем тут же побежала демонстрировать этот мех самой Валиде, Хатидже и Махидевран, которые тоже сидели все в соболях и тут же понимающе переглянулись, увидев мех. А тут простая наложница за вторую ночь получает не только безумно дорогой, но и говорящий сам за себя статусный подарок, подарок со значением.
Но по сути ни увидеть, ни прознать про такой многозначительный подарок никто в гареме толком не успел. А у этой истории, судя по всему, могло бы быть совсем другое продолжение, если бы только Ибрагим не потерял интерес к начатой им же партии. Но он был погружен в свои дела, а потому ограничился единственным уколом Хюррем, хотя мог бы развернуть широкомасштабное наступление и основательно испортить ей жизнь.
Да и события развивались столь стремительно, что никто не смог извлечь своих выгод из нового расклада наложниц – ни Валиде, ни Ибрагим, ни Махидевран. Да и кто мог предположить то, что сотворит со своей единственной подругой Хюррем? Ведь до того страшного дня она только орала и угрожала, но от слов к делу пока не переходила. И только одна Гюльнихаль знала с кем она имеет дело, ибо уже видела безумную животную злобу в глазах Хюррем, когда та душила ее за один только вопрос о другой женщине.
И вот случилось страшное - Хюррем все узнала!... Бьет Гюльнихаль, кричит, что убьет ее, отвешивает ей пощечины. Даром, что сама когда-то таких же люлей получила от Махидевран. Слуги уводят еле стоящую на ногах Гюльнихаль в комнату фавориток, где, в принципе, теперь и есть её настоящее место. Как ни крути, но она теперь наложница султана - и с этим все, включая Хюррем, обязаны считаться. Только вот радости и счастья от нового положения бедная Гюльнихаль не чувствует, а реально боится за свою жизнь, чего остальные попросту не понимают. Пока не понимают! Ну, типа поорет Хюррем и успокоится.
И именно эту роль простившей всё подруги хладнокровно играет Хюррем. Хюррем вообще прекрасная артистка – любое вам чувство изобразит с поразительной достоверностью. Только поэтому ей удалось всучить опытной и проницательной Нигяр отравленный соболиный мех, дескать, в знак прощения и примирения. "Холодно. Не хочу, чтобы она простыла"... Да и если что - будет на кого вину свалить, а она тут вовсе не причем.
Думаю, в покоях Хюррем Гюльнихаль оставила много вещей, в том числе более теплых, но этот соболиный мех – особый знак. Отправляя его Гюльнихаль, Хюррем как бы даёт ей понять, что соглашается и признает ее новый статус – пусть еще не госпожи, но, как минимум, кандидатки в госпожи. Поэтому Гюльнихаль так и обрадовалась «примирению». И, конечно, еще и потому, что это единственный подарок ее дорогого Сулеймана – она успокаивается, накидывает мех на плечи, целует его и сладко засыпает…
В это время Хюррем, прекрасно зная, что она совершила преступление, завлекает в свои покои Сулеймана подаренным красивым зеркалом и тихой сапой, не смотря на сорокодневный запрет после родов, включив на полную катушку весь свой женский магнетизм и свой актерский дар, проводит с ним ночь. Еще бы! Это же лучший в мире свидетель и лучшее в мире алиби!
Хюррем буквально мироточит, говоря и говоря султану о своей бесконечной любви, напитывая его чувствами и даже среди ночи приносит ему под бок новорожденного сыночка, зная, что поутру скорее всего будет грандиозный шухер грандиозная разборка, где ей придется защищаться от обвинения в убийстве, а тут, как говорится, все средства хороши.
А в это время в гареме творится настоящий ад. Проснувшаяся от острой боли Гюльнихаль обнаруживает свое лицо, шею, грудь покрытыми сплошной кровавой пузырящейся язвой... Встает и на опухших ногах подходит к зеркалу и видит свое изуродованное лицо...
Крики ужаса, боль, страх, смятение... Айше бросается к соседке и видит кошмарную рану, словно с Гюльнихаль живьем содрали кожу. Гюльнихаль, обезумев, мечется по комнате. Лицо, лицо, лицо... Лицо - это не просто часть тела для женщины. Лицо - это всё! Это вообще невозможно пережить... Весь гарем просыпается от криков о помощи. Девушки сбегаются и в ужасе застывают над распростертым телом Гюльнихаль... "Несчастная... Она умерла? - Если умерла, тем лучше. Кто теперь посмотрит на такое лицо?" И это, пожалуй, самый страшный вердикт для любой женщины, а тем более юной девушки...
Но поутру почему-то никакой разборки не случается, хотя все вокруг понимают, что этот кошмар со своей «подругой» сотворила Хюррем и никто иной. Изуродованное лицо, яд в крови, а главное, леденящий ужас во всем существе Марии, наконец-то открыли гарему глаза, с кем на самом деле они имеют дело в лице Хюррем. «Бей своих, чтоб чужие боялись!» - классическая формула деспотов и извергов всех мастей. И гарем ахнул от ужаса.
Даже видавшая виды Валиде от выверта Хюррем опешила: «Эта девушка очень плохая. Она не понимает добра. Даже рождение шехзаде ее не образумило. Откуда нам знать, кого она завтра отравит?!» Но, кажется, она была не менее впечатлена ролью наивного, ни в чем неповинного, несправедливо обиженного ребенка, на которого все клевещут, мастерски исполненной Хюррем при их встрече. Стало понятно, как именно Хюррем будет защищаться от её обвинений.
А тут, как на грех, у Валиде только-только восстановились отношения с сыном, испорченные из-за всплывшей истории с выдачей замуж этой Хюррем за сына лалы. И портить их снова у ней не было ни малейшего желания. Поэтому, повозмущавшись в своем кругу, она ограничилась лишь тем, что на время отняла у Хюррем ребенка и отдала кормилице, ибо какое молоко может быть у такой матери? И Хюррем потом голосила в коридорах, как ее, бедную, все тут притесняют и беспричинно ненавидят… Действительно, какие у них причины?..
Ибрагим тоже бросил игру на полпути, ибо все его мысли уже заняты совсем другим - простуженной Хатидже, которую пытаются выдать замуж, и походом на Родос. А еще он прекрасно понимает, что Хюррем только что подарила Султану первенца, еще одного шехзаде, она в максимальном фаворе, а султан беспредельно счастлив и не поверит никакому обвинению против нее, сочтет наговором. Будь Ибрагим знаком с Гюльнихаль хоть чуток, имей он к ней хоть какое-то собственное отношение, знай он хотя бы про подаренный ей соболиный мех – может быть, все сложилось по иному. Но, увы и ах… для него Гюльнихаль – безымянная пешка, в которой он, к сожалению, не увидел потенциал для большой игры…
Все эти подводные течения мигом почуяла Хюррем. С опаской выйдя поутуру из своих покоев, ожидая гром и молнии на свою голову, она быстро поняла, что ей все сошло с рук. Даже Валиде отводит взгляд. Никто не будет заступаться за бедную Гюльнихаль и выступать против новоявленной султанши с весьма к тому же мстительным норовом… И почувствовав полную безнаказанность, погуляв по гарему и окончательно обнаглев, она заявляется в комнату, где лежит ее изуродованная «подруга». И лишь единственный человек, Айше, говорит ей прямо в лицо о полном отсутствии совести. Но что ей какая-то Айше?... Хюррем прямо при ней садится в изголовье кровати, на которой сама когда-то лежала избитая и Мария кормила ее с ложечки. И начинает сеанс садизма над своей русской «подругой», который мне даже описывать омерзительно. Смотрите сами.
Ключевые слова: «С таким лицом тебе уже не стать госпожой... Будешь рабыней.. моей рабыней…» Не припоминаю, чтобы скромная Мария хоть раз озвучивала желание стать госпожой. Нет, вот это вот все про «госпожу» Хюррем вывела именно из соболиного меха, мигом почувствовав угрозу своему исключительному положению. А на такое лицо Повелитель уж точно теперь не позарится. Но кем надо быть, чтобы изуродованную тобой бывшую подругу и соперницу силой заставить служить себе, сделать своей вещью, рабыней, чтобы иметь возможность унижать ее, торжествовать, демонстрировать ей свое женское счастье и «победу»? Хотя это вопрос скорее к специалистам по судебной психиатрии...
Здесь можно долго рассуждать о психологическом портрете Хюррем – кто она, что она, человек ли она вообще и что представляет из себя ее нутро, но это займет много времени и это, пожалуй, лучше обсудить в комментариях, куда наверняка придут и её защитники, способные оправдать все что угодно, чтобы она ни совершила.
Но одно останется неизменным. Это слова её собственной матери, которая пришла к ней во сне в ту ночь.
«Ты не моя русская девочка Александра… Вот как ты собиралась мстить за нас?... Твои руки в крови, они пропитаны ядом. Моя девочка совершает зло. Ты совершила жестокость не ради нас, а ради себя... Молись, проси прощения… Ты совершила большой грех. Ты заразилась злом, Александра. Раз начала – уже не сможешь остановиться…»
Вот что сказала ей собственная мать. И от этих слов, от этого вердикта уже нельзя отмахнуться, ибо в них и есть вся главная правда о Хюррем... "Твои руки в крови... Раз начала – уже не сможешь остановиться…»
___________________
Начало истории в статьях:
"Мария. Подруга или пешка в шахматной игре Хюррем?"
"Мария-Гюльнихаль. Пешка проходит в дамки.
____________________
Уважаемые читатели! Написание такого рода статей требует времени и мотивации для автора в виде вашего одобрения - ваших лайков, подписки на канал и репостов. Так я понимаю, что мои статьи вам, действительно, нужны и интересны. Поэтому поддержите канал - и я постараюсь и дальше радовать (или наоборот, раздражать - кому что по вкусу) уважаемую публику! )))
