Накануне в редакции 19rus.info в рамках серии предновогодних интервью с известными в Хакасии людьми побывал общественный деятель и руководитель исполкома регионального отделения ОНФ Евгений Мамаев. Беседа с человеком, который неоднократно становился «героем» публикаций информагентства, получилась жесткой, но корректной.
Господин Мамаев ответил на все вопросы корреспондента 19rus.info Игоря Саськова: о Валентине Коновалове и его критике, партиях и парламенте, налогах и коронавирусе. Поговорили о лжи, и обвинениях в экстремистской деятельности, и об угольных разрезах, и походе на выборы в Госдуму.
- Для начала давайте сделаем вот что. Кратко подведите для читателей и зрителей 19rus.info политические итоги уходящего 2020-го.
- Наверное, я ограничусь республикой. Если говорить о политических итогах, то, на мой взгляд, у нас происходит какой-то застой, болото. Нет никакой выраженной четко политики ни со стороны власти, ни со стороны оппозиционной составляющей, именно партийной, со стороны системных сил. Есть власть, сейчас это КПРФ, а есть оппозиция, допустим, «Единая Россия», которая должна биться за власть, или ЛДПР. А мы сейчас видим сращивание вот этих вот структур в какой-то один невыраженный клубок, в какую-то серую массу, которая и формирует, на мой субъективный взгляд, какое-то болото, трясину. Мы вроде бы «против», но в то же время «за».
Вот сейчас мы видели принятие бюджета, да? Представители одной партии говорят, что нет, мы не будем за такой бюджет голосовать, он нас по таким-то и таким-то параметрам не устраивает. Но мы же все это уже видели. Любой житель Хакасии понимает, что бюджет дутый, что туда закачен воздух. То есть по налогу на прибыль 10,4 миллиарда рублей стоит план, в этом году мы собрали 3,2 миллиарда за 11 месяцев. Ну, допустим, соберем четыре на конец года. И вдруг в следующем году произойдет чудо, и будет 2-3-кратный рост, что ли? Я не верю в это.
- К экономике мы еще вернемся, пока политические итоги. Итак, болото, во главе которого стоит КПРФ, у власти стоит губернатор-коммунист, а вокруг него копошатся разного рода политические структуры. На вас не обидятся ваши сторонники из ОНФ, реготделение которого в Хакасии вы возглавляете? Ведь ваша политическая активность в этом году в составе ОНФ говорит о том, что вы стали еже жестче и еще сильнее критиковать действующую власть, а теперь вы называете всех вокруг болотом.
- Ну, я сразу отделил и сказал, что я говорю о системных игроках, о партиях. ОНФ вне партийного, провластного процесса борьбы за власть, за мандаты и за какие-нибудь посты. ОНФ стоит несколько в стороне, у него иная роль. Партии по определению борются за власть, они участвуют в выборах, бьются за мандаты, должны отстаивать свои позиции, интересы народа и так далее. И когда мы видим, что вместо интересов людей принимаются какие-то решения в каких-то частно-корпоративных интересах происходят... Ну, к примеру, взять историю, когда власти перераспределили 40 миллионов из социальных нужд на зарплаты чиновникам. Это было взято с зубопротезирования, детского отдыха и так далее. Где у нас хоть одна партия, которая бы встала в полный рост и сказала, что недопустимо забирать деньги у социально незащищенных граждан, пенсионеров и отдавать на зарплаты чиновникам? Ну просто у меня в голове не укладывается, как можно такое.
- В истории с зубопротезированием еще очень много белых пятен. И совсем скоро вы обязательно познакомитесь с иными версиями этого перераспределения. Тем не менее вы постоянно пытаетесь сделать так, чтобы губернатор Хакасии ушел в отставку. Вы являетесь одним из сторонников сбора подписей за его отставку. Я правильно вас понимаю?
- Я бы кардинально поправил позицию о том, что я здесь самый ярый или не ярый сторонник сбора подписей. Если мы посмотрим этот закон об отставке, отзыве главы, там что у нас стоит, что такое сама эта процедура? Это одна из форм прямой демократии и одна из форм оценки деятельности главы региона. Если люди считают необходимым и назревшим дать оценку деятельности главы региона, на этот случай есть закон, в котором прописана законная процедура.
- Вы в составе группы, которая собирает подписи за отставку Коновалова?
- Нет.
- Вы не входите в эту группу?
- Я туда не вхожу.
- Тогда ваше личное мнение по этому поводу. Нужно ли губернатору Коновалову готовиться к импичменту?
- Это процедура не импичмента, это процедура оценки деятельности главы вплоть до отзыва.
- Референдум по отзыву?
- И не референдум по отзыву. Референдум это отдельная процедура, это голосование по отзыву главы. Это юридически так. Это не референдум.
- Какое у вас мнение по поводу самой этой идеи? Поддерживаете или нет?
- Я так выражусь: уже назрело достаточно много оснований для дачи оценки деятельности главы Республики Хакасия.
- Витиевато высказались...
- Витиевато, да. Потому что «все, что может быть сказано, может быть использовано против вас». Поэтому я ограничусь формулировкой закона, то, что это закон по отзыву, это процедура дачи оценки деятельности главы РХ. То есть я скептически отношусь к итогам вот уже два года нахождения Валентина Олеговича у власти. Глядя на экономические показатели, на движения в других сферах, я не вижу прямо вот таких вот положительных сдвигов, которые анонсировались на предвыборном этапе. Взять те же самые собственные доходы. Десять миллиардов минусом. Где те обещанные инвесторы, где 30 миллиардов доходов, которые обещали привнести в бюджет? И так далее, и так далее.
- Я понял. Еще одним политическим итогом уходящего года стало все-таки обращение в силовые структуры группы депутатов разных уровней, которые попросили правоохранительные органы проверить действия некоторой группы лиц, в том числе и вас, на наличие в этих действиях экстремистской деятельности. Если вас спросить, как вы относитесь к экстремизму, вы ответите, что очень плохо.
- Безусловно.
- Как вы оцениваете то, что произошло? Вас включили в эту группу, вас не обвиняют, вас просят проверить. Как вы лично к этом относитесь и были ли уже лично на каких-то допросах или беседах?
- Первое. Я отношусь к этой акции, к этому действию как к грязной политической игре. Никакого состава экстремизма там и рядом нет. Что такое экстремизм? Это разжигание ненависти к определенной социальной группе люде, объединенной по каким-то признакам. Чиновники не признаются такой социальной группой, к которой если ты негативно высказываешься, это попадает под категорию «экстремизм». Это общепризнанная, сложившаяся судебная практика. Чиновников можно критиковать. Буквально пару дней назад президент еще раз отметил: критику власти, оценку органов власти нельзя запрещать ни под каким предлогом. Тем самым он четко обозначил позицию, что критика органов власти - это нормальный процесс современного демократического государства.
И когда мы видим такие выпады в сторону критически настроенных сил, общественников, журналистов со стороны провластных партий, той же КПРФ.. А мы уже понимаем, что за всей этой историей стоит КПРФ. Подписи собирались в офисе КПРФ, основная часть подписантов представители КПРФ. То есть мы понимаем, что это у нас такая позиция партийная.
И когда мы слышим, что заявляется «вот, мы целый год наблюдали, готовились, анализировали», 27 подписей, потом 72, а что в сухом остатке получается? Мы видим свидетельство политической немощи, бессилия, что ли? Я уж не буду называть это политической импотенцией, да, хотя на языке крутится.
Вот эти вот десятки депутатов вместо того чтобы четко донести свою позицию в рамках политической дискуссии, выступить, сказать «ребята, это там кто-то что-то говорит, это все не так, смотрите, у нас есть такие-то успехи и достижения, свершения, есть люди, за которых нам не стыдно, все эти истории про премии и надбавки на самом деле благое дело»... Что мы заботимся о людях, что-то улучшили, вы доносите эту позицию!
- А если это просто-напросто ответная реакция на двухлетний поток лжи, грязи, оскорблений и дезинформации?
- Если бы я даже и согласился, что это имеет место быть, в любом случае это не экстремизм. У нас есть статья о клевете, статья о моральном вреде — пожалуйста, обращайтесь в суд! У нас есть прецедент, когда Валентин Олегович обратился в суд, когда его назвал нелицеприятным словом господин Леонтьев. И он получил судебное решение, пожалуйста! Вот механизм нормальный, правовой, которым вы могли воспользоваться. Но этим же не воспользовались. Сыграли в такую грязную игру, на мой взгляд, обвинили в каком-то экстремизме, это тяжелое преступление вместо того чтобы нормально дискутировать в политическом поле.
- Вас уже вызывали куда-то на допрос?
- Нет, не вызывали.
- Ни разу?
- Нет.
- Ничего не проверяли? То есть прошло уже месяц или два, но со стороны правоохранительных органов в вашем отношении или в отношений других лиц не было?
- У меня один эпизод упоминается, где я высказывался в защиту врачей, что недопустимо оказывать на них давление. Там даже при всем желании не удастся притянуть это к экстремизму. Поэтому о чем здесь, собственно, говорить?
- Одним словом, никакие политические итоги 2020 года вас не радуют? Да или нет?
- Честно говоря, я эти итоги вот так вот еще не подводил. Год не закончился.
- Перейдем тогда к итогам экономическим. Республика дотационная много-много лет с государственным долгом, который копился много-много лет, переживает сейчас не самые лучшие времена, если не сказать хуже: очень плохие времена. Коронавирус, падение цен на энергоносители, недобор налогов, теневой бизнес. И когда лидер регионального отделения ОНФ на каждом углу кричит о тех же 10 миллиардах доходов, он почему-то умалчивает о коронавирусе, он недоборе налогов «в тени», о федеральном законодательстве, по которому Хакасия сначала отдает в Москву налоги, а потом получает кусочек оттуда. И все эти моменты Евгений Мамаев почему-то традиционно, специально или не специально, обходит стороной. Особенно когда публикует свои замечательные таблицы по недобору налогов, по исполнению регионального бюджета. Это происходит уже не один месяц.
- А давайте я поясню!
- Сейчас. Почему вы не делаете скидку, когда рисуете экономическое положение Хакасии, на факторы, которые вот таким вот кованым сапогом бьют по экономике любого субъекта Российской Федерации? Вы не хотите это видеть?
- В корне неправильное мнение о том, что я не учитываю эти факторы. Может быть, вы не хотите видеть то, что я их учитываю? Про коронавирус я отмечаю отдельно, по итогам 10 месяцев на него можно списать 800 миллионов рублей недобора. Это один момент. Второй момент. Если мы посмотрим картину в целом по России, по другим регионам, то, что вы говорите «кованым сапогом», сравним доход 2019-2020 годов с базовым 2018-м, то Хакасия у нас в лидерах падения по всей стране, мы потеряли 20% падения собственных доходов. Все находятся в одинаковых условиях.
- Нет, не все.
- Мы говорим о коронавирусе.
- Экономика трехмиллионного Красноярского края, региона-донора, и экономика маленькой дотационной Хакасии — это, как говорят сейчас в Одессе, две большие разницы.
- Мы говорим сейчас про коронавирус. Он на всех действует.
- Страдают все.
- И все регионы находятся в одинаковых условиях. И вот мы берем срез всех регионов и сравниваем: какая же динамика у всех регионов? И мы видим, что Хакасия в лидерах падения собственных доходов среди всех регионов РФ, 20% у нас идет снижение. Если мы будем говорить, что Хакасия отдает какие-то все налоги в федеральный бюджет — какие все налоги? Вот вы скажите мне, какие «все» налоги мы отдаем в федеральный бюджет?
- То есть мы никаких налогов в федеральный бюджет не отдаем?
- Вот вы мне и скажите! Вы утверждаете, что мы все налоги отдаем.
- Я слышал о том, что Хакасия, как и любой другой субъект РФ, платит в федеральный бюджет какие-то налоги.
- Какие? Какая сумма, что это за налог? Вы озвучьте!
- Я не знаю.
- Потому что я часто сталкиваюсь с этим. Кто-то где-то что-то слышал, какие-то огромные налоги в Москву платятся. Когда начинаешь людей спрашивать «а что это за налог, а какие суммы», выясняется, что на самом деле недопонимание.
Федеральный налог это НДС, уходит 20%, платит вся страна. Что у нас НДС, откуда у нас НДС берется? Это алюминий, это уголь, который, когда экспортируется за рубеж, то НДС экспортеру возмещается, то есть он возвращается обратно. Поэтому говорить о том, что эти 20% ушли в федеральный бюджет и там где-то потерялись, я бы не стал. Потому что они возвращаются к экспортеру. Налог на прибыль? Его общая сумма 20%, 17% остается в регионе, 3% уходят в Федерацию. Но! Мы при этом получаем обратно — вот в этом году мы больше 50% доходов республиканского бюджета это федеральные деньги, которые нам выделяет Федерация в виде нацпроектов, на поддержку медиков возвращает. Мы получаем опять же половину, по-моему, денег из Федерации на выплату пенсий, да? Это тоже порядка 15 миллиардов по году, да? 15 миллиардов Пенсионный фонд, 15 миллиардов республиканский бюджет, то есть порядка 30 миллиардов.
- То есть в Москву мы практически отдаем очень мало, я правильно понял?
- Я думаю, если мы посмотрим, то на самом деле окажется, что мы отдаем гораздо меньше в Москву, чем получаем обратно. Это мы еще не считаем зарплаты федеральных чиновников, которые здесь работают, да военных, силовиков, которые из федерального бюджета получают. Это и соцстрах, фФнд обязательного медицинского страхования, который тоже получает субсидии из бюджета федерального. Если мы вот это вот все учтем, то я думаю, что окажется, что мы на самом деле платим в Федерацию в разы меньше, чем приходит обратно.
- То есть когда глава парламента Хакасии Владимир Штыгашев выступает на Совете Федерации (и его пытается заткнуть Валентина Матвиенко) и кричит о том, что мы кормим Москву, а Москва ничего не отдает, хотя должна десятки и сотни миллиардов рублей, спикер вводит людей в заблуждение?
- Я не буду давать оценки. Но, к примеру, когда Владимир Николаевич говорит, что у нас доход 260 миллиардов, а наш бюджет 20 миллиардов, допустим, собственных доходов. И это звучит так, как будто доход 260 миллиардов ушел в Москву, а нам осталось 20. Когда мы смотрим валовый региональный продукт, то есть сколько всего товаров и услуг произведено в регионе, то он как раз вот эти 260 миллиардов, ну плюс-минус цифры в разные года отличаются. И эти 260 миллиардов доход, но это валовый региональный продукт. Это вся выручка в регионе за товары и услуги. Говорить, что все это является доходом, что все это налоги, которые направляются в бюджет РФ, было бы в корне неправильным. Потому что даже если бы все это было прибылью и обложилось бы 20-процентным налогом на прибыль, это было бы 50 миллиардов по налогу на прибыль. Прибыли там на самом деле гораздо меньше.
- Хакасия потенциально богатая республика?
- Ее потенциал раскрыт в очень небольшой мере, на мой взгляд.
- Вы знаете, как увеличить доходы нашей Хакасии в ближайшие несколько лет?
- Рецепт простой, он во всем мире один. Развивать здесь, на месте, производство товаров и услуг, естественно, налогооблагаемую базу, пополнение бюджета. Плюс дальше у нас субподдержка из федеральных источников и нацпроекты непосредственно из федерального бюджета дана, на сбалансированность бюджета и другие цели. И перерегистрация налогоплательщиков. Это все было озвучено и Валентином Олеговичем, то есть все правильно им говорилось. Но то, что мы не видим реализации, конкретных шагов по заявленным вот этим вот мерам — где у нас, скажем так, инвестиционные проекты? Вот за два года назовите хотя бы один инвестиционный проект, который у нас разработало республиканское правительство, презентовало какому-то инвестору и завело его сюда в регион, чтобы было построено какое-то новое предприятие.
- Какой нормальный в здравом уме и трезвой памяти крупномасштабный инвестор пойдет в маленькую нищую республику, которую к тому же раздирают политические противоречия? Коновалов, Мамаев, Штыгашев, еще кто-то. Какой нормальный инвестор будет вкладывать сюда деньги, если уже два года после победы Коновалова вы все вместе не можете сесть за одним столом, выпить чашечку чая или еще чего-нибудь покрепче и договориться о помощи друг другу? А не о взаимной критике, шуме, гаме? Наше с вами последнее по времени интервью — вы говорили о том, что готовы помогать Хакасии и ее новоизбранному главе. Вы считаете, что сейчас именно этим занимаетесь? Помогаете?
- Понимаете, нормальный инвестор, чтобы он сюда пошел, с ним надо прежде всего о чем-то хотя бы поговорить.
- И договориться.
- И договориться. Перво-наперво: где у нас есть инвестиционный проект, с которым можно идти к инвестору? Чтобы можно было говорить «вот, мы разработали отличный инвестпроект, смотрите, тут можно было заработать столько-то денег, создать столько-то рабочих мест, у нас было столько-то налогов, мы бы решили массу проблем, мы пришли к этому инвестору, к этому, к этому. Вы знаете, и вот из-за того, что у нас тут политические дрязги, с нами никто работать не хочет»? Но этого же нет! Сейчас мы об этом говорим, как о домыслах. Ну, так, по простому, отмазки, чтобы ничего не делать. Вы сначала разработайте этот проект, представьте его инвестору, а потому уже будем говорить, пойдет кто-то или не пойдет. Это относительно первого вопроса о нормальном инвесторе. Да, они есть. Они пойдут. Но вы предложите хотя бы, разработайте хоть что-то. Куда придет инвестор-то? На чем он будет здесь зарабатывать?
- А куда заходить инвестору, если здесь степь, горы, лес, тайга, а под степью еще уголь, к которому мы еще вернемся?
- У нас тысяча человек сидит в правительства РХ, зарплату получает немаленькую. Как раз, чтобы двигать развитие республики Хакасия, разрабатывать инвестиционные проекты, раскрывать ее инвестиционный потенциал, а не просто чтобы там сидеть и получать зарплату. Это вот к ним надо задать вопрос, почему вот там тысяча сто человек и за два года не родила ни одной здравой мысли?
Посмотрим на другие республики. Вот Алтай взять, да? Компания «Эвалар». Тоже там далеко от транспортных путей, тоже там вроде как небольшая. Но пожалуйста, компания выпускает биологически активные добавки, которые по всей стране реализуются.
- Вы тоже были в этом правительстве, смею вам напомнить. Но это к слову. Что же вы тоже ничего не сделали?
- Я сделал!
- Хорошо, второй вопрос: неужели вы считаете, что то, что вы делаете, это помощь властям и в конечном итоге помощь полумиллионной Хакасии?
- Я понимаю, о чем вопрос. Способствует ли развитию Хакасии та критика, которая звучит от меня? Безусловно, глядя на наше правительство, им было бы идеально, чтобы никто ни о чем не говорил. Ну подняли премии? Ну, ладно. Зачем об этом мусор из избы выносить? У нас бы это все погрузилось в такое болото и неизвестно, какой бы имели вообще сейчас негатив. Он гораздо больше, на мой взгляд, мог бы быть, чем когда это все опубличивается, обсуждается и в чем-то сдерживает у нас правительство, чтобы не погрязнуть в каких-то негативных моментах. Это одна сторона этой истории.
- А до Коновалова этого болота не было...!
- А я и при Зимине об этом говорил, это не в мой огород камень. Я точно также поднимал эти вопросы при Зимине, ваше агентство с удовольствием это перепечатывало. Сейчас абсолютно то же самое говорю, но сейчас меня записывают в экстремисты, говорят, что я теперь мешаю развитию. Раньше ваша позиция была «Ух, какой молодец, Евгений Владимирович! Он вытаскивает это все на божий свет». Историю с госдолгом-то я тоже вытащил! Тогда «молодец, отлично!». А теперь я мешаю, теперь я противник, торможу развитие.
- А теперь вы сидите здесь и даете интервью.
- Но я все же остановлюсь на позиции, что это способствует по большому счету развитию республики.
И вторая часть этой истории. Есть у нас от ОНФ и позитивный момент, мы пытаемся с правительством работать. Например, есть вопрос газификации. Сейчас у нас опять история с атмосферным воздухом, дышать нечем, один из вариантов решения этой проблемы — газификация. Мы обращались в «Газпром», в федеральное минэнерго, правительство РФ. В совокупности о чем здесь речь? Президент поставил задачу, есть поручения к 2024-2030 годам завершить газификацию регионов, но на основании актуализированной региональной программы газификации. О чем это говорит? О том, что «Газпром» не будет заходить нахрапом в каждый регион, да, я сейчас здесь все буду газифицировать. А заходит он только, если есть пожелание региональных властей, выразившееся в написании или актуализации региональной программы газификации. Вот у нас в республике такой программы нет.
- Когда вы в последний раз говорили по этому поводу по телефону с Валентином Коноваловым?
- А я ему написал письмо-обращение месяца два-три назад. Мне пришел ответ: Евгений Владимирович, все здорово, но вот и ладно. То есть пустышка, да? Я обращаюсь в прокуратуру с просьбой обязать правительство Хакасии разработать эту программу газификации. Чтобы прокуратура подтолкнула! Из прокуратуры приходит ответ: ну, на самом деле обязательства такого нету у регионального правительства - газифицировать регион, поэтому это их добрая воля, если они сочтут необходимым газифицировать, они это сделают, а мы их заставить, принудить не можем.
- Вы очень хорошо сейчас говорили о том, что помогаете, а не опускаете Хакасию все ниже и ниже, не прославляете ее на всю Россию в самом невыгодном свете. Когда Валентин Коновалов либо кто-то из его команды звонил вам по телефону и говорил «спасибо» вам за помощь? Вот искренне: здесь мы не дорабатываем, Евгений Владимирович, огромное спасибо!
- Наверное, никогда.
- Никогда. Это говорит о том, что вы считаете то, что вы делаете, помощью, а я не могу найти фактов, когда вас за это благодарят. Но к это к слову. Идем дальше.
- Я же не на правительство Коновалова работаю. Я работаю на республику.
- Я так и понял. Угольная промышленность и экология. По этому поводу говорено-переговорено. И по этому поводу в интернете очень много запросов от лидера реготделения ОНФ. Который с упорством, достойным лучшего применения, почему-то делает все, чтобы один из работающих в Хакасии разрезов, прекратил свое существование, а остальные как-то вне сферы его внимания. Я прав или я ошибаюсь?
- Отвечу сразу на второй вопрос - «вне сферы внимания». Мы работаем в рамках обращений, которые к нам поступают. Было обращение в отношении Майрыхского разреза, мы в отношении него работали. Сейчас в отношении еще двух предприятий поступили обращения. Работа в отношении них также ведется, и думаю, что в публичную плоскость в скором будущем попадет.
То, что касается Майрыхского разреза. Говорить о том, что я делаю, все, чтобы остановить его работу, в корне неправильно. Речь идет исключительно о соблюдении природоохранного законодательства и конституционного права жителей РХ на благоприятную окружающую среду. То есть если мы посмотрим на те акты проверок, которые проводятся в отношении разреза Майрыхский, мы увидим вот такой вот огромный список различных нарушений. В том числе и превышение ПДК при сбросе сточных вод в реку Абакан, откуда мы потом питьевую воду получаем. Есть претензии в отношении выбросов в атмосферу.
- Как у вас ловко все получается. Мы пьем отравленную воду, прекрасно понимая, что в реке Абакан еще масса всякого разного плавает. В этой реке, кстати, живут еще и рыбы. И что самое интересное: вода из реки Абакан становится питьевой, когда попадает в водозабор и проходит там хотя бы элементарное хлорирование.
- Вопрос в том, что есть природоохранное законодательство, которое, например, в том числе запрещает строительство объектов и использование технологий без положительного заключения государственной экологической экспертизы. И когда мы видим акты проверок, в которых написано, что у конкретных объектов того же Майрыхского разреза нет такого заключения экспертизы, встает вопрос: а как вы вообще, почему построили такой объект, если законом РХ строительство таких объектов запрещено? И эксплуатация. Закрывать на это глаза? На такое вопиющее нарушение? Я считаю, это будет неправильно. Тем более, есть обращение граждан. И у нас, если мы посмотрим Конституцию, Российская Федерация — это социальное государство. Политика которого направлена на создание условий для развития и жизни граждан. А не для того, чтобы какой-то разрез зарабатывал деньги. И непонятно куда их девал, есть у нас прецеденты, в офшоры уходят.
- Вы когда были на разрезе последний раз?
- По-моему, летом.
- С руководством разреза вы тоже знакомы?
- Нет, с руководством не общались.
- Подождите. Все эти годы, пока работает разрез, вы общались с руководством разреза только письменно, я правильно понял?
- Мы с разрезом не общались, мы общались с надзорными органами в плане того, что те нарушения, которые выявляются, почему они не устраняются должным образом. Когда мы видим, что те же самые отсутствующие очистные сооружения — на устранение дается срок полгода, проходит полгода, приходят надзорники, а сооружений так и нет? То есть вместо того, чтобы предпринимать какие-то действия конкретные, снова срок исправления нарушений продлевается. И так три года. И не возникают процессуальные действия, которые должны возникнуть при неисполнении предписания. Такое весьма мягкое отношение надзорников к этим выявляемым нарушениям есть. А то, что нарушения фиксируются, уже, на мой взгляд, хорошо. Система со скрипом, но хотя бы вот так вот работает.
- Существует мнение о том, что региональное отделение ОНФ в Хакасии делает все возможное, чтобы в итоге в республике поменялась исполнительная власть. Также говорится о том, что в этом заинтересована Москва, в том числе федеральный штаб ОНФ. Скажите мне, глядя прямо в глаза, какие-либо политические задачи перед вами центральный штаб ОНФ ставит?
- Нет, таких задач не ставится. Если говорить о смене власти, то, что я делаю все возможное для этого, это в корне неправильно. Вопрос идет исключительно о том, что республика должна развиваться. И если у нас исполнительная власть, скажем, этот процесс стопорит или способствует ему недостаточным образом, уместно поставить вопрос о работе этой исполнительной власти. То есть дать оценку ее работе.
- А законодательная власть, как объект критики, вас интересует мало?
- Она в последнее времятоже в повестку вошла. Потому что позиция законодательной власти «это вот пусть правительство решает, предложит»... Допустим, вопрос по школьному питанию мы поднимали перед сессией Верховного Совета, направляли обращение Штыгашеву, Коновалову. И позиция ВС РХ была «ну, это вроде как власть должна решать исполнительная, а мы вроде как в сторонке, если что, мы проголосуем», эта позиция, на мой взгляд, в корне неправильна. У нас есть четкое разделение на исполнительную и законодательную власть. Депутаты ставят задачи перед исполнительной властью, принимают закон, в каком-то виде это фиксируется, транслируя запросы своих избирателей, граждан РХ, на какие-то изменения в их жизни. Это фиксируют депутаты, а исполнительная власть уже реализовать должна эти поставленные задачи. А не так, что сама исполнительная власть сама себе прописывает задачу поднять зарплаты чиновникам, на это деньги есть, а вот на школьников, извините, на их питание источники финансирования не имеются.
- Чует мое сердце, что значок Общероссийского Народного Фронта на лацкане вашего пиджака вы очень скоро захотите сменить на значок депутата Государственной думы от Хакасии. Может быть, мое сердце меня обманывает. Скажите, пожалуйста: все то, что вы сделали на своем посту в 2020-м — вам хотя бы за что-нибудь из этого сделанного сейчас стыдно? Или не за что? Вам хоть за что-то в этом году стыдно?
- Честно говоря, в таком накопленном багаже что-то такое, что меня бы мучило по ночам или беспокоило, нет. Ничего такого нет, за что мне действительно было бы стыдно. И даже так вот если проанализировать, понять, что я сделал, что-то такое, где-то переступил через себя — тоже такого нету.
Никто мне задачи не ставит. Каких-то денег нет, а ведь ходят слухи: «а, ему за что-то приплачивают, откуда-то слева». Я могу честно и прямо сказать: ничего такого нет. Никто мне никаких задач не спускает, денег никаких мне не платит, я действую так, как считаю нужным, исходя из своего внутреннего убеждения и своей системы ценностей. И понимания, как должно быть в нормальном социальном государстве. Чтобы людям жилось в нем достойно и хорошо.
- Вы счастливый человек, Евгений Владимирович. А что касается значка депутата — никак ничего не хотите прокомментировать?
- Здесь я скажу, как уже говорил не раз. Плох тот солдат, что не мечтает стать генералом. Если будет возможность, я, конечно, себя попробую на этом поприще. Потому что та работа, которую я веду в ОНФ — она общественная организация, рычаги которой существенно ограничены. Позиция депутата Госдумы предполагает гораздо больший набор инструментов, которые позволяют решать вопросы и проблемы в республике на гораздо более эффективном уровне.