Предыдущая глава (начало) смотри:
Илларион держал в руках Евангелие. Это была книга, подаренная ему отцом Михаилом. Свежий, недавно вышедший перевод на русский язык. Хотя многие сюжеты были знакомы, он совсем иначе увидел их из строк, написанных рукой благовествовавших современников Спасителя.
С первых страниц на Иллариона повеяло небывалой мощью и свободой. Личность Христа поражала своей смелостью, преданностью делу, способностью невзирая на лица, на страх смерти и страдания идти своим путём. Как это разнилось со знакомым с детства образом смиренного безгласного агнца, отданного на заклание. Нет, удивительное достоинство и смирение. Но смирение не как подчинение, а как согласие с волей Божией и безоглядное следование ей. Но какой это требует силы и твёрдости ?! Вспомнить хотя бы Гефсиманскую ночь, моление Христа о чаше. Чего стоило не сойти с избранного для него Отцом пути, пойти на крестные муки!
И всё же, то, что больше всего поразило Иллариона - отсутствие назидательности и фальши. Это была песня - песня о свободе и силе духа. Песня о самоотверженности и любви, о противостоянии толпе и служении высокому идеалу. Песня о победе над ограниченностью человеческого естества, над смертью. Революция духа, единожды произошедшая и обновившая всё человечество.
Илларион стал много читать. Назревшая за последние годы интеллектуальная и духовная жажда настоятельно требовала утоления. Уединившись в своём кабинете с новой книгой, порекомендованной ему отцом Михаилом, Илларион с трепетным предчувствием открытия раскрывал страницы, хранящие опыт духовной мудрости поколений и поколений подвижников. Он перечитал Ветхий завет, и приступил к изучению трудов Иоанна Златоуста и «Добротолюбия». Всё было для него новым, наполненным смыслом и иным, неожиданным для него мировоззрением. Тут не было ни ограниченности, ни подобострастия, ни суеверий, которые он видел в повседневной жизни церковных людей.
Библейские сюжеты, знакомые с детства, перестали быть сказочными образами, но оказались историей живых отношений людей с Создателем. Авраам, Исаак, Иаков, Иосиф - образы ветхозаветных праотцев представали в воображении один за другим, но не как иконописные, исполненные величия старцы, а как простые живые люди. Не всегда они были сильны и отважны, нравственно безупречны и благородны. Но общим для всех них была эта странная, безрассудная вера Богу. Она делала их поступки порой непонятными окружающим, но вела целыми и невредимыми к новым судьбоносным перевалам. И через эту детскую послушность Бог совершал свой замысел спасения всего мира.
Христианские отшельники, пустынники, молитвенники делились опытом покаяния, духовной борьбы и соприкосновения с невидимым миром святости. За окном выла вьюга или нервно отбивал ритм дождь, а Илларион всё перелистывал страницу за страницей.
Иногда он ходил к отцу Михаилу, чтобы поделиться своими открытиями или узнать его мнение по тому или другому богословскому вопросу. Батюшка изредка его поправлял, но больше слушал и всё прибавлял: «Слово Божие исцеляет!», и улыбался с тем растроганным видом, с каким отец встречает первые серьёзные шаги своего чада на жизненном пути. Однако через какое-то время Иллариону стала скучна благоговейная всеядность отца Михаила. Ему хотелось большего. Он с удовольствием бы выслушал иную точку зрения или поспорил о вызывающих сомнения моментах.
